Ханна Хауэлл - Поцелуй вампира
— Нет, но мне действительно хотелось бы знать, куда ты пошла. Я просто утомилась слушать сплетни женщин, хотя временами это бывает полезным.
— Я думаю, ты начинаешь скучать по своему мужу. — Эфрика налила себе в большую кружку сидра и села в кресло перед Барбарой. — Знаешь, мы можем уехать.
— Нет. Я действительно скучаю по нему и моим ребятам, но мы задержимся здесь еще на некоторое время. Поиски мужа для тебя — это не то, с чем следует торопиться. Ты возбудила интерес. Лучше дать этому побольше времени.
Эфрика скорчила рожицу и отпила немного сидра.
— Я могла бы прекрасно обойтись и без всего этого интереса. — Она стряхнула лепесток розы, приставший к юбкам ее искусно вышитого синего платья. — Те две свиньи, что напали на меня, уже не скрываются.
— Они обеспокоили тебя?
— Нет, и, слава Богу, — у меня от них просто мурашки по коже бегут! Они смиренно попросили у меня прощения, свалив своё безобразное поведение на алкоголь, и я их простила. Мы всего лишь обменялись парой лживых фразочек и вежливых улыбок. Даже леди Элеонор попросила прощения, ужасаясь, что ее невинное, дружеское предложение доставило мне столько неприятностей.
— Откуда она знает, что из-за неё у тебя были неприятности?
— Хороший вопрос. Я никому не рассказывала о спасении, кроме тебя, а ты бы тоже никому не сказала. Если только не Дженкин. — Эфрика смотрела на огонь. — Полагаю, она, помогая тем, двоим, полностью знала об их намерениях.
— Лучше всего избегать всех троих.
— Я стараюсь. Лаклейна и Томаса я могу избегать, не вызывая вопросов. Немного труднее избегать леди Элеонор, коль уж она не хочет этого. Может, она и шлюха, но она очень богатая и знатная шлюха, у которой много влиятельных друзей. Большинство из них мужчины, конечно. Но, не смотря на это, ей не удастся обмануть меня снова. — Вспомнив, как женщина расспрашивала ее о Дженкине и МакНахтонах, Эфрика нахмурилась: — Ее интерес к Дженкину крайне силен.
— Полагаю, они были любовниками какое-то время, ещё до тех пор, как мы приехали. Само собой, не очень долго.
Эфрике не хотелось, чтобы кузина говорила так, хотя на самом деле она и сама это подозревала.
— Она, очевидно, не считает, что всё закончилось. Судя по некоторым ее вопросам, она к тому же пытается выяснить, не я ли виновата в том, что Дженкин внезапно потерял к ней интерес. Хотя с другой стороны, по твоим словам — это не было внезапным. — Она пожала плечами. — Это неважно. Ей только надо будет разузнать вокруг, и она поймёт, что я не имею к этому никакого отношения.
— Мне очень не нравится, как всё это выглядит! Будь осторожна с этой женщиной, Эффи. Очень, очень осторожна!
— О, разумеется. От неё у меня кровь в жилах стынет. Я как-то мимоходом подумала, как бы она отреагировала, если бы увидела Дженкина в самом диком обличии и получила ощущения, которые возбудили бы её страсть?
— Из-за его силы?
— О, это удивительно и даже, может быть, захватывающе — видеть его таким. Какая женщина не возбудилась бы, видя, как ее мужчина так отважно и впечатляюще расправляется с ее врагами? Но мне кажется, она не помешала бы ему убить тех двух свиней, даже если бы это навлекло на Дженкина серьезную опасность. Нет, я думаю, наоборот, она поощряла бы его, упиваясь этим, утоляя свою возбудившуюся страсть кровопролитием.
— Боже мой!
— Вот именно. Я думаю, что внутри себя леди Элеонор чудовище более дикое, более кровожадное, чем был бы любой из МакНахтонов. Их, по крайней мере, можно оправдать, потому что это их природа, их потребности, их инстинкт продолжения рода. Однако они работали долго и упорно, учась себя контролировать. У леди Элеонор нет такой склонности. Так же, как мы не можем до конца изжить кошачью натуру, взращенную в нас той древней Кельтской жрицей, так и МакНахтоны не могут полностью вывести ту природу хищника — волка из своей крови. Ну, а у леди Элеонор душа — вместилище истинной тьмы, я полагаю.
Барбара медленно кивнула.
— Это многое бы объяснило. И ты права. Так же, как и у нас, то, что живёт внутри МакНахтонов — является духом животного. Это не имеет ничего общего ни с моралью, ни с пагубными склонностями. Уж, что есть — то есть. Но если то, что ты ощущаешь в леди Элеонор правда, то это болезнь души, темное, противоестественное дьявольское порождение.
— Я могу ошибаться, — Эфрика чувствовала, что должна это сказать.
— С тобой такое редко случается, да и я тоже замечала эти признаки. Я только не назвала это, как ты. И всё же, где ты была?
— В садах. — Она сказала Барбаре о встрече с Дэвидом.
— Ага, значит, опасность от солнца ещё не до конца исчезла в детях смешанной крови. Жаль. Как бы то ни было, возможно, детишки Дэвида уже не будут испытывать подобной слабости. И Фиона стала бы хорошим выбором невесты. Я думаю, что под милой, застенчивой внешностью кроется сильное сердце. Если парень завоюет его, я думаю, всё будет хорошо.
— Надеюсь, ты права. Мне кажется, свое сердце он уже потерял. Он говорил, что чувствует потребность отметить ее, как свою Пару.
Барбара слабо улыбнулась.
— Тогда красавица попалась. Хочу сказать, я была потрясена, когда Бриджет рассказала мне об этом, но, как она говорила, — это было просто ничто. Крошечный глоток, и только однажды. Я думаю, Фиона не будет противиться. Теперь о поисках Дженкина. Ты должна направить его к нашему кузену Малькольму.
Глаза Эфрики расширились от удивления. Она совершенно забыла о Малькольме. Он был чудаковатым маленьким человечком, с ненасытной страстью к слухам, сплетням, старинным сказаниям и любым письменным свидетельствам чьего угодно клана, какие только могли попасть в его, испачканные чернилами, руки. Если у какого-нибудь клана была тайна, Малькольм, вполне возможно, знал об этом и записал в свои архивы. К тому же он и жил довольно близко, можно сказать — по соседству. Эфрика поняла, что ей не терпится рассказать об этом Дженкину, и нахмурилась. Честность заставила ее признаться себе, что одной из причин её нетерпения является то, что это позволило бы ей снова увидеться с ним!
— Может, ты сама скажешь ему, Барбара?
— Боюсь, что не смогу, — ответила Барбара и встала, расправляя свои юбки. — Через несколько минут я должна встретиться с леди Беатрис и леди Маргарет. Ну, Эффи, ты же не сможешь вечно прятаться от мужчины. Разве он не продолжает придерживаться своего намерения относиться к тебе, как к своей сестре? Есть огромная разница между тем, чтобы сообщить ему что-то полезное, может быть, даже сопроводить куда-нибудь разок, и «близкими отношениями», так сказать. И, может быть, это позволит тебе лучше понять, сумеешь ли ты удержать всё это в элементарных рамках, не доводя до сложностей. Если ты даже не в состоянии передать ему сообщение, может, тебе стоит задуматься, почему он внушает тебе такой страх?
