Карина Демина - Наша Светлость
Это у Кайя что ли? Или я еще кого-то успела толкнуть на путь порока? Если так, то я нечаянно.
- Взять хотя бы эту юную леди...
Тиссу?
Тисса выдержала взгляд леди Флоссен, преисполненный праведного гнева. Этой вдовушке да в инквизицию бы...
- ...которая вела себя столь неосмотрительно, что дала повод мужчине прилюдно выразить свой к ней интерес в нарушение всяческих приличий...
- Знаете, - я поняла, что еще немного и сделаю что-то, о чем буду жалеть, - в моем мире говорят, что старые ханжи получаются из тех, кто в молодости не слишком-то задумывался над вопросами морали...
- Что вы себе позволяете?
- Все что угодно. Особы, вроде меня, они такие. Непредсказуемые. И мало ли, что им в голову взбредет...
Пора прикусить язык. Я ведь не собиралась им угрожать. И надо бы уйти, пока я не наговорила больше, чем нужно. Действительно, что я могу им сделать?
Выставить из Замка?
О да, Наша Светлость - воплощенное зло, изгоняющее бедных пожилых леди, которые только и радеют об общественном благе, прямо с утра просыпаются и радеть начинают... нет, они в безопасности и прекрасно это понимают. По глазам вижу.
Уходила я без реверансов. Обойдутся.
И за дверью взяла Тиссу за руку. О боги, у этого ребенка ладони ледяные, на ногтях - кайма лиловая, характерная такая, а пульс просто бешеный.
Она сейчас рухнет.
Сержант, коснувшись плеча, указал на низенький диванчик. По-моему, выражение его лица можно было истолковать, как сочувствующее. Хотя кому он сочувствовал: мне или Тиссе - не понятно.
Возможно, обеим.
- Садись, - я надеялась, что не кричу. Тисса послушно села, не сводя взгляда с запертой двери, точно ожидая, что леди Флоссен выскочит специально ради того, чтобы высказать Тиссе все, что еще не было высказано.
- Она - старая озлобленная стерва.
- Именно, - подтвердила Ингрид, до сего момента умудрявшаяся казаться невидимой. Надо бы перенять это полезное умение.
И нюхательная соль как нельзя кстати.
- Нет. Она правильно сказала. Я... я дала повод. И сама во всем виновата.
И губы синеют.
- Так, дыши.
Потом будем нянчиться. Сейчас ее вытащить надо.
- Вдох, считай до десяти и выдох. Слышишь?
Кивок.
- Вдох! Вот так... выдох. Умница. Еще дыши... правильно все.
Она постепенно успокаивалась, и в какой-то момент даже улыбнулась, робко, извиняясь за то, что заставила нас волноваться. Похоже, нельзя затягивать с разговором.
В городе ощущалась близость зимы. Юго вдыхал сырой воздух, наслаждаясь оттенками его вкуса. Отсыревший камень. И дерево. Черная смола, которую привозили в бочках, укрывая их прошлогодним сеном. Алхимики сварят потом кожные зелья, смрадные, едкие. Для этих зелий уже делают кувшинчики с широким горлом, примешивая к красной глине ассурский песок...
На пристани выгружали свежую ворвань в толстых, лоснящихся бочках. В старых - варенец, а в новых, помеченных красными крестами - сыроток. Этот уйдет дороже, глядишь, прямо с пристани. И вонь ворвани перебивала запах рыбьей требухи, которую вычищали из трюмов, полугнилую, мешаную с крысами и остатками хребтов. По воде плыли масляные пятна. И старый шкипер дымил, табаком заглушая горький привкус в легких.
Юго почти дошел до точки - уже виднелись впереди низкие здания складов с разноцветными, многажды латаными крышами - когда раздалась переливчатая трель.
Шлюхи нырнули в тень.
Матросы ускорили бег, и бочки с грохотом полетели с настила. Шкипер переложил трубку с левого угла губ в правый. А на пристани появились синие плащи.
Юго едва успел убраться с пути.
Редкая цепь, но плащи - это не городская стража. Движутся неспешно, расслаблены, даже ленивы, только впечатление это обманчиво. Лучше не пробовать сбежать. И Юго замирает, сутулясь.
Если охота за ним...
Невозможно. Он вел себя тихо.
Настолько тихо, насколько сил хватало. И недоучка должен был бы расслабиться... не успокоиться - он вовсе не глуп, но расслабиться. Немного.
Оцепление прошло мимо Юго, не удостоив и взглядом. Значит, все-таки склады... типография. Плохо. Уже пятая за прошедший месяц. И с каждым разом новую искать становилось все трудней. Деньги ничто, когда на кону голова.
В другой раз Юго тихо ушел бы - ему не было дела ни до типографии, ни до хозяина ее, которому грозила незабываемая ночь в подземельях Замка, ни до прочих глупцов... но имелось одно нехорошее обстоятельство. К счастью, Юго знал, куда направиться.
Пристани хорошее место для крыс и тех, кто желает остаться незамеченным.
Гудо, прозванный Шепелявым по причине отсутствия некоторых зубов, из-за чего речь его сделалась неразборчивой, не стал ждать, когда Синие выломают дверь.
Лишь только услышав тревожный свисток - не зря, ох не зря Гудо приплачивал местным шлюхам за пригляд - он подхватил куртку и бодрой рысью кинулся в комнатушку.
Нет, конечно, жаль было бросать все... станки, почитай, новые. Рамки не обкатанные. Шрифты в двойном наборе. И даже пунсоны, с которых уже сам Гудо мог бы шрифт отливать, какой надобно. Не говоря уже о таких мелочах, как запас краски, бумага и те самые листовки, уже перевязанные и готовые к отправке. Пасквиль, конечно, но... золотой в прямом смысле слово. Лично Гудо ничего не имел против Их Светлости, которую в глаза не видел. Но бизнес - это бизнес. И если кто-то там, в Верхнем Замке, готов вывалить талер за листовку, то Гудо будет их продавать.
Он выбил доску в полу и выгреб мешочки с золотом. Не так много, как рассчитывал... найти бы ту суку, которая сдала его. А что сдали, тут Гудо не сомневался: место он сам выбрал, тихое, спокойное, накатанное. И вот тебе, недели не прошло, как выследили, собаки...
Ничего. Гудо - матерый.
И с Их Сиятельством снова никак встречаться не желает. А потому уйдет, не прощаясь.
Он открыл шкаф и, забравшись внутрь, надавил на неприметный рычажок. Задняя стенка раскололась пополам. Гудо пинком расширил щель и оказался в узком проходе. Через пару шагов тот сузился еще больше. Пришлось на четвереньки встать. Ничего, Гудо не гордый и не брезгливый. Крысы сами разбегались, а про то, что хлюпает под его руками, Гудо старался не думать. Главное - золотишко при нем.
А есть золотишко и жизнь будет...
