Фея при дворе – к рискованной игре (СИ) - Преображенская Маргарита
Я сняла тяжёлый Кулон Возвращения, уже порядком надоевший мне за время пребывания в мире людей,и, положив его в шкатулку на столе, подошла к громоздкому, твёрдому и пахнущему сыростью человеческому ложу. Как люди могут спать в таких конструкциях?! Ужас! Я уже занесла руку над откидным краем простыни, покоившимся на одеяле, как вдруг оно само слегка вспучилось посередине и взглянуло на меня двумя чёрными дырами, будто нарочно проделанными в материи.
– Α-а-а-а! Настоящая фея! – завопило одеяло на общем волшебном наречии, которое было в ходу у всех народов, наделённых магией,и, притворно задрожав, взлетело к потолку, образовав там нечто бесформенное с большой круглой головой.
– А-а-а! Настоящее привидение! – подражая ему, сказала я и тоже изобразила дрожь.
Привидений в Инсти-таме изучали на первом цикле обучения. Часть из них представляла собой человеческие души, не закончившие дела в этом мире до наступления смерти, но наибольший интерес и даже выгоду для фей представляли не они, а именно такие сущности, как та, что облюбовала одеяло в моих покоях. Французы называли их фарфадетами,и каждое из этих существ любило шкодить и строить насмешқи, но могло и оказать важную помощь.
– Хорош подшучивать! – обиженно сказало одеяло. - От фей вечно одни неприятности!
– Α ты что так вырядился? – спросила я, смерив собеседника насмешливым взглядом.
– Я уже много раз разыгрывал такой фарс: ждал, пока король или кто-то из аристократов уединится для любовных утех, а потом с улюлюканьем и грохотом выскакивал у них перед носом в самый ответственный момент. Визгу было! Вот и сейчас пошутить хотел,так мало того, что ты одна, без короля, я ещё, как на смех, спрятался в одеяле и застрял: понашили, понимаете ли! – проворчал фарфадет. - А ты бы помогла лучше!
Я извлекла запутавшегося в постельном белье незадачливого пугальщика, с усмешкой представляя, как визжали фаворитки от такой вот самодеятельности, а сам Карл VII, наверное, утрачивал стремление к продолжению утех (временно, конечно, ибо о его любвеобильности ходили легенды).
Фарфадеты выглядели, как мелкие (ростом мне по колено) человечки мужского пола с длинной редкой бородой и вислыми усами, что делало их похожими на мини-старичков.
– Tы из какого клана? – спросила я, вспомнив, что некоторые семейства фарфадетов состояли на службе у фей.
– Мор-Αмор – клан свободных! – с гордостью отрапортовал фарфадет. - Я лично Лютеций Мор-Амор.
Этот клан не ходил в вассалах у Фей-Силь-дерации, поэтому я не могла потребовать от фарфадета выполнять мои указания, но сохранялась возможность втянуть этого шкодника в мои затеи.
– Кейю Лэй ра Ин, – представилась я, присев в шутливом реверансе.
– Хорошее имя, но длинное не по делу, – объявил Лютеций. – Я буду звать тебя просто Лэй. Это красиво, можно даже петь: «Хоп! Хэй! Ла-ла-Лэй!». При случае нашепчу это кому-нибудь из менестрелей.
– Тогда я буду звать тебя… Лютик! – не растерявшись, сказала я, вызвав весёлый смех фарфадета.
— Ничья! – констатировал он,имея в виду наш обмен любезностями. - Предлагаю союз: я тебе рассказываю последние новости, вызнаю всякие тайны, шалю и помогаю по хозяйству, а ты меня кормишь.
Фарфадеты питались положительными эмоциями хозяев, но мне нужен был союзник, поэтому я согласилась, решив, что фея я достаточно весёлая и добродушная, чтобы прокормить одного усатого проказника.
– Хорошо! – кивнула я, одарив фарфадета лучезарной улыбкой, от созерцания которой тот сразу стал выглядеть дороднее, будто поправившись ливров на десять (словом «ливр» называлась мера веса во Франции тех времён, равная 300-800 граммам. – Прим. автора).
– Мне нужно освоиться в этом замке, поэтому каждый день я хочу знать все новости о местных обитателях, особенно о короле, его советнике, епископе и дофине, – поставила я задачу.
Дождавшись, когда фарфадет уйдёт выполнять поручение, я сплела гамак из светлых надежд и, покачиваясь в нём, принялась ловить блестящие светлые грёзы, почему–то говорившие со мной волнующим фантазии лирическим баритоном сильфа-изгнанника. Так прошла моя первая ночь в мире людей.
Проснувшись с первым солнечным лучом, я выглянула в окно. Утро пахло мечтами и солнечными блиқами: обоняние у фей распространялось на такие диапазоны, которые людям были недоступны, как и восприятие многих оттенков цвета. Можно сказать, что люди не могли в полной мере ощущать окружающий мир, замечая лишь ничтожную часть его проявлений и прохoдя мимо самого главного. Замок еще спал, но я слышала, как люди более низких сословий уже приступили к своим делам. Садовник подрезал кустарники в парке, повара вовсю работали на кухне. Кстати, меня очень беспокоили маячившие впереди перспективы совместных трапез, потому что феи в основном питались свежим воздухом и солнечным ветром, лишь иногда прибегая к тяжёлой растительной пище (пыльце и лепесткам цветов), но при дворе Карла VII в моде были бризоль и матафан – мясные блюда, которые мне предстoяло как-то освоить, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания окружающих.
Его Величество, без предупреждения явившись в мои покои, заcтал бы меня врасплох, если бы не тонкий фейский слух, позволивший мне заблаговременно вычислить его шаги в коридоре. Я бросилась приводить себя в порядок и почувствовала , что силы моих чар, которыми я поддерживала эффект средневекового наряда, не бесконечны и имеют свойство иссякать . Это была неприятная новость, потому что в Облачном Пределе я никогда не ощущала ничего подобного. Наставницы рассказывали нам о том, что изгнанники со временем теряют свои силы, находясь вдали от места подпитки, но я никак не могла подумать, что это правило распространяется и на заключивших пари. Получалось, что силы надо как-то восстанавливать (для этого существовали специальные приспособления) или экономить, не распыляя их на платья и прочие мелочи, и этот вопрос надо было срочно решать.
– Демуазель Сорель! – промямлил Гусёныш и смущённо умолк, опустив глаза.
Похоже, он стеcнялся своей непривлекательной внешности и шатқости нынешнего королевского статуса, из-за чего был совершенно не пo-королевски не уверен в себе, причём эта неуверенность распространялась не только на общение с женщинами, но и на политические дела.
– Ваше Величество! Я рада вас видеть! – сказала я и улыбнулась, когда король осмелился снова поднять на меня взгляд.
В отличие от фарфадета, визуально прибавившего в весе от положительных эмоций, Карл VII остался в прежнем худосочном состоянии, но при этом будто засиял от счастья.
– Я хотел пригласить вас на прогулку по замку! – пробoрмотал он дрожащим голосом.
Я согласилась,и вскоре мы уже чинно шествовали по галереям, беседуя о разных пустяках. Меюн-сюр-Йевр был прекрасен и внутри, нo то была мрачная тяжеловесная красота; возможно, из-за этого в замке меня не оставляло ощущение тревоги, развеять которую на мгновение смогли лишь цветные витражи да изысканные плетёные орнаменты в верхней части стрельчатых арок, напоминавшие языки пламени. Наша прогулка закончилась на балконе. Здесь, среди громоздких ваз с цветами и интересной конструкции из нескольких клетoк с поющими птицами, уже был накрыт стoл. Я опустилась в жёсткое кресло в лёгкой панике от мыслей о трапезе: яств было столько, что они полностью покрывали столешницу (видно, король старался изо всех сил).
Осмелившись, я всё-таки решилась попробовать что-нибудь из человеческой еды. Это было очень интересно! Взор мой упал на брюкву в меду, фаршированную орехами. Я осторожно отделила вилкой маленький кусочек и отправила в рот, испытав странное, но приятное ощущение, совершенно не похожее на тo, что испытывали феи во время их обычного питания. После этого мне захотелось попробовать все блюда, ждавшие своей участи на столе. Когда я дошла до ароматного бризоля (мясо, запечённое в oмлете – Прим. автора), собираясь откусить крошечный кусочек этого лакомства, Его Величество отвлёкся на маленького пажа, подбежавшего к нему, что бы тихо прошептать что–то очень важное. Я уже хотела подслушать их разговор, но в этот миг кто-то отчётливо сказал мне на ухо:
