Бывшие. Одна фамилия на двоих (СИ) - Раум Елена

— Что? — вскинул я брови.

— Ирина Романова! Как звучит, а? — щёлкнул пальцами.

— У неё жених. Он сегодня её поджидал здесь, у дома. Очень странный тип.

— И ты оставил Ирочку с ним? — вскрикнула мама.

— Нет. Он быстро уехал, — сказал я зло и посмотрел я на кисть руки, на которой осталась ссадина. — Но отпуск вместе проведут и уедут домой.

— Вот прости меня, но ты болван! Сам подумай: девушка летела почти шесть часов на самолёте, чтобы здесь с левым мужиком отпуск гулять? — недоумевал отец.

— А может это он так напугал Иру? — заволновалась мама, — мне днём она рассказала, что ни мужа, ни детей у неё нет и что она одна поехала в отпуск. К друзьям.

— Надо об этом сказать Андрею Полякову и все камеры просмотреть.

— Мне Ирочка очень понравилась, — сказала мама тихо и вздохнула.

— И мне, — повторил отец..

Знали бы вы, как мне она нравится!

Глава 16

Я открыла глаза и увидела перед собой тревожный взгляд Романова.

Взволнованный и безумно красивый, в домашних брюках и футболке, которая подчёркивала его широкие плечи. Когда успел переодеться?

— Слава Богу! Девочка моя! — услышала я низкий приятный голос.

Повернув голову в сторону голоса я увидела Екатерину Фёдоровну, которая почему-то тоже была в домашней одежде.

Я что, в доме у Романовых?

Медленно обвела глазами помещение.

Нет, все мы находились на кухне в доме Наташи.

Что случилось и как они все здесь оказались?

Над ухом что-то запищало и доктор оторвал ленту кардиограммы.

Доктор? Это моя кардиограмма?

По вене разлилась обжигающая боль, я резко дёрнула рукой, и её тут же схватил доктор.

— Тише, тише, моя хорошая. Не шевели ручкой. Проткнешь венку — будет больно. Лежи. Скоро в больницу поедем.

— Н-н-н…, - хотела сказать, что никакой больницы не будет, но мой язык прилип к нёбу так, что невозможно было разомкнуть губы.

Екатерина Фёдоровна поднесла стакан с водой, а вот аккуратно попить не получилось, и вода стекла по подбородку на футболку.

И опять Романов стал свидетелем моего болезненного позорного состояния! Это просто проклятие какое-то!

Как тогда, в бреду!

Я кому-то признавалась в любви, плакала, передо мной мелькали лица Наташи, Сергея, но я чаще всего видела его. Я ругала, прогоняла, но он упорно сидел рядом и даже спал, когда уже, видимо, не было сил.

Я так злилась на него за то, что он видел меня слабой, беспомощной, с растрёпанными мокрыми волосами, прилипшими ко лбу.

Я так мечтала о его нежных руках, которые гладили меня. Когда жар спадал — он нежно убирал волосы с подушки, гладил лицо и мягкими подушечками рисовал узоры на руках, обводил пальцы, ладони, плечи, дотрагивался до шеи, проводил костяшками пальцев по бровям, скулам.

И я всё ждала. Ждала когда же он дотронется до моих губ мягкими пальцами и своими губами.

И за это злилась на него ещё больше. Этот долбаный фиктивный брак! Будь он неладен!

От нахлынувших воспоминаний я чуть обратно не хлопнулась в обморок.

— Вы как? Сейчас докапаем и в больницу, — сказал доктор скорой, — А то смотрю, Вам опять плохо.

— Нет. Уже лучше, — постаралась уверенно сказать я.

Мне и правда стало лучше, когда я вспомнила, что последней мыслью было позвонить маме Романова. Хорошо, что я не промахнулась в телефоне.

— Ну и замечательно, раз лучше. Давайте сверим данные.

Доктор быстро называл всё, что записано у него на планшете, а я офигевала и всё больше приходила в себя от того, что эти сведения им предоставил Романов. Даже номер паспорта он сказал правильно.

А про то, что не беременна, зачем сказал? А, ну это наверное, чтобы капельницу поставить, уколы. Да, это правильно.

Я метала в него молнии. Хотя на что мне злиться? Он всегда проявлял ко мне много заботы. Боялся, что договор нарушу?

Сейчас договора никакого нет и как мне себя с ним вести? Что теперь делать? Как начать разговор, не скатываясь в обиду?

— Можно я пойду спать? Я замерзла и очень устала, — тихо и немного сердито спросила я.

— Конечно, даже нужно! Думаю, что причина действительно в переутомлении, — для всех сказал доктор.

Фельдшер аккуратно снял манжету, убрал иглу из вены и рука будто ожила.

— Дмитрий Александрович, если Ирине станет хуже, сразу вызывайте. Дежурная бригада всегда на связи.

Екатерина Фёдоровна уточняла с доктором нюансы моего лечения, а фельдшер пошёл сопроводить меня в спальню.

Пока мы шли в моей голове бежали мысли красной строкой: «Какая бригада всегда на связи? Это платная скорая? За чей счёт? Романов не задумываясь оплачивает своей страховкой моё лечение?

Часа два назад я перевела пятьдесят тысяч аферисту Старову.

В голове мелькнул разговор о сумме, которая нужна этому негодяю и я решила, что надо честно сказать Романову, что Старов шантажирует и угрожает мне и ему. Ведь он опять через два три заявится и потребует денег.

Но сейчас не самое лучшее время для разговоров.

Зашла в комнату и показалось, что не была здесь неделю, хотя прошло каких-то два часа.

За это время я попала в загребущие лапы Старова, и мысленно прикоснулась к заботливым и нежным рукам Романова. Выбора не стояло. Разговор на долго откладывать нельзя.

Только я собралась отправиться в душ, как зашла Екатерина Федоровна и возразила:

— Я беспокоюсь за тебя, Ирочка, ты ещё слаба, вдруг сознание потеряешь? Давай я снаружи покараулю?

Ком подкатил к горлу от такой заботы.

— Спасибо большое, Екатерина Фёдоровна, — сдавленно пробормотала я.

Проваливаясь в сон, я уловила аромат жареного кофе. Романов любит жарить молотый кофе в турке, добавляя соль и щепотку сахара.

Соленая карамель.

Так хочется ощутить этот вкус.

На его губах.

И уже на своих губах, Дима!

Глава 17

Проснулся от шорохов на кухне.

Сердце бабахнуло — Ирина?

Мама включила чайник и расставляла чашки. Моя задумка проснуться раньше всех и улизнуть незамеченным провалилась.

— Чего так рано? — шёпотом спросил я, — Ещё нет и пяти. Ложись. Отец спит?

— Плохо спала, не могу не думать о том, что произошло… со всеми вами… Отец только недавно заснул. Тоже ходил туда-сюда. Спит… Что, не успел сбежать? — усмехнулась мама и погладила меня по плечу.

— Ну, да. Хотел пораньше уехать, а то здесь ванная заперта и переодеться надо, — тихо ответил. — Поэтому спать лёг на диване в кухне. Надо Серёге написать, и стекло заказать.

Я готов был говорить о чём угодно, только не об Ирине и прошлом. Мама поняла, что оно было.

Ужасно не хотел именно сейчас что-то кому-то объяснять.

Мама присела на стул напротив, и мне показалось, что сейчас она скажет: «Слушаю Вас!»

Мы понимали: разговора не избежать, и о чём он будет, я знал.

Обычно родители всегда вместе завтракали. Сегодня нет.

Чайник закипел и отключился. Щелчок прозвучал как стартовый пистолет.

— Димочка, скажи, а ты раньше был знаком с Ирочкой, откуда тебе всё про неё известно?

— Димочка, Ирочка! Мам, ну хватит. Давай завтракать. Тебе омлет? — я резко встал и открыл холодильник.

— Почему ты уходишь от ответа? Почему сердишься? Я же очень хочу тебе счастья. Ведь Ира хорошая, умная…

— …Добрая, — добавил я. — Мам, всё! — хлопнул я дверцей. Тихо не получается. — Я — на работу! Там просто творится чёрт-те что! Авария, счета. Дай мне со спокойной головой доехать туда! Мне мозг и без этого вынесут.

Наверное, я был слишком резок. Мама сидела, склонив голову набок и, расстроенная, смотрела на меня.

— Да, Дим! Добрая, — громко возразила мама и вышла из кухни.

Я обернулся. В арке стоял отец.

— Так ты был с ней раньше знаком?

— Батя, это моё личное дело. Тебе это зачем?

— Ты сильно её обидел, да?

— Нет, пап. Я её не обижал.

— Дима, ну я тоже не хрен с горы. Уж в женщинах кое-что понимаю. Она смотрела на тебя так, как смотрят обиженные женщины, которым есть что сказать… Или влюблëнные.