Невеста для дроу. Поймать феникса (СИ) - Светлая Дарья

В тот момент я не выдержала разрывающих меня чувств и, сетуя на судьбу, произнесла вслух то, о чем думала.

Майнолин Диирн

Она вела себя так, словно была обычным человеком.

Сидя невидимкой за одним из столов лаборатории, я допивал вторую бутылку вина.

Наблюдая за пришедшей в сознание пленницей, я видел перед собой только испуганную женщину, которой очень хотелось жить.

Я знал, что элитные шпионки Арнау славятся своим талантом к притворству.

Однако интуиция настойчиво твердила, что сейчас я вижу Элисту настоящей и угрозы мне или моему народу она не представляет.

Вот только факты говорили об обратном: самые сильные чары не смогли сломать блок на сознании этой женщины. Не справившись самостоятельно, в свободный круг я вызвал демона, чтобы узнать, кто тот маг, заклятие которого я не могу взломать.

Я предполагал, что это сам Арнау: слава о магической силе человеческого императора обошла весь южный континент.

Я же не ведал своих границ в магии. Наращивая вдали от дворца объем резерва, поглощая все больше Тьмы, я не исследовал свои возможности, опасаясь магическими опытами привлечь внимание шпионов мачехи.

Сегодня же я понял, что мои силы возросли достаточно, чтобы вызвать одного из темных князей.

Вот только он отказался говорить, даже когда я предложил ему в обмен одно из своих имен, ответив, что ему это запретили…

В досаде, распаленный трудной задачей и любопытством, я решил прощупать границы этого запрета и предложил темному два десятка лет своей жизни в обмен на снятие блока с памяти пленницы.

Но и от такой неслыханно выгодной сделки демон отказался. Держать заклинание призыва дальше не было смысла. Темного пришлось отпустить.

Учитывая, что за шпионкой стоял настолько могущественный маг, что мог приказывать высшему демону, мне следовало убить ее ради безопасности себя и своего народа, но я почему-то медлил.

Вторая бутылка вина закончилась, когда я решил, что уже достаточно тянул время. Я бесшумно поднялся на ноги, вынимая нож. Можно было убить девчонку магией без лишнего шума и возни, но той части души, что все еще жаждала мести за гибель моей матери от рук людей, хотелось иного.

Ей нужно было видеть кровь и слышать крик страдания, чувствовать в руках еще горячее трепещущее окровавленное сердце, которое я мог бы после швырнуть на пол и раздавить каблуком на глазах умирающей жертвы.

Я уже потянулся рукой к ее волосам, чтобы крепко держать, пока буду орудовать ножом, но тут пленница подняла глаза и посмотрела прямо мне в лицо.

Я знал, что скрыт от ее глаз, но все же непроизвольно скосил глаза на свою руку, дабы убедиться что заклинание еще действует.

– Я только хотела жить! Разве это злодеяние?

Время замерло, когда взгляд человеческой женщины пронзил меня насквозь. Я готов был поклясться, что рыжая недотепа меня не видела, но… впервые за всю жизнь моя рука дрогнула!

В памяти ярко вспыхнул тот день, когда я произнес точно те же слова.

В те времена среди знати было модно иметь резиденцию на поверхности, не была исключением и королевская семья.

Тогда моя мать – Шринар из рода Диирн – была первой, любимой наложницей короля, а еще тогда у меня были младший брат и две сестры…

Королева носила под сердцем третьего принца, когда повелитель поселил во дворце мою мать и, увлеченный ею, забыл обо всем мире.

Ее Величество Ханбрин не хотела довольствоваться лишь почитанием народа и дорогими подарками короля, зная, что он любит другую. Она безуспешно пыталась разлучить влюбленных, но судьба спасла мою мать от яда и злых языков, а еще даровала ей одного за другим четверых детей. Родив еще одного принца, мама сравняла счет наследников с Ханбрин, и это стало последней каплей, переполнившей чашу ее гнева.

По сравнению с предыдущим повелителем, отец был милостив к королеве. Он не стал убивать ее, чтобы заменить на любимую женщину, которой уделял все свободное время.

Все изменило вторжение войск Никсара.

Император Арнау напал неожиданно, но главным сюрпризом стало то, что у людей откуда-то появилась магия. Дар получили многие из людей-рабов, и, разумеется, первым делом они уничтожили своих хозяев.

Для темных эльфов это было чем-то непостижимым. Люди всегда были низшей, беспомощной расой, которую мы превосходили во всем, но той ночью нам впервые пришлось сойтись на равных.

Наши маги были опытней человеческих, но людям придавала сил ненависть, взращенная за годы рабства и унижений.

Во время роковой резни я с братом, сестрами и матерью находился в резиденции, выстроенной на поверхности. Подозреваю, повелитель переселил свою возлюбленную подальше от дворца, чтобы королева не смогла до нее дотянуться. Вот только это не помогло.

Узнав о нападении, король послал моей матери гонца с приказом немедленно возвращаться во дворец, откуда он в тот момент не мог отлучиться, поскольку руководил войсками.

То, что королева приказала перехватить и убить гонца, я узнал позже, из ее собственных уст. Ей было приятно видеть мою боль и бессильную ярость, перед тем как я был выслан из столицы.

Ее Величество хотела, чтобы были уничтожены все отпрыски ненавистной первой наложницы, однако я выжил и смог спасти Яссинэйлу – свою сестру-близнеца. Держа на руках новорожденного сына, моя мать пыталась увести также и младшую дочь, но принц выдал всех плачем, и люди схватили их.

Будучи ребенком с еще не проснувшейся магией, я понимал, что в одиночку мне не справиться с захватчиками и единственное, что я могу сделать, – спасти хотя бы сестру.

Уже во дворце я шел к отцу, чтобы все рассказать ему, но в коридоре встретил королеву и немедленно получил удар хлыста, усеянного мельчайшими металлическими крючьями.

– Как ты посмел! – вопила Ханбрин, отвешивая мне новый удар, когда я пытался закрыть от ее кнута сестру. – Мерзкий маленький выродок! Зачем ты вернулся сюда!

Я не плакал от боли, но, будучи лишь наивным ребенком, не понимавшим, за что со мной так обращаются, прокричал:

– Я только хотел жить! Разве это злодеяние?

В ответ королева подняла меня с пола за воротник и прошептала в лицо:

– У тебя глаза Шринар. Я вижу ее в тебе, а это значит, пока ты здесь, повелитель ее не забудет!

Королеву предупредили о моем возвращении, и она уже все подготовила для того, чтобы навлечь на нас с сестрой опалу и сделать нашу жизнь невыносимой.

Фальшивую переписку меж моей матерью и Арнау вручили повелителю.

Я не видел, как люди, перед тем как убить мою мать, пытали ее во дворе резиденции, но, к радости королевы, там был записывающий кристалл. Ее Величество посмотрела запись, а после при помощи магии щедро поделилась со мной воспоминанием.

Я не знал, почему отец так легко поверил в ложь Ханбрин и отказался выслушать меня. Однако я понял, что меня с сестрой немедленно казнят, если рискну предъявить обвинения самой королеве, к тому же не имея никаких доказательств.

От рабства спасла королевская кровь, поэтому меня сослали в Фаертал – торговый город в приграничье – и отдали на воспитание в дом Сорм.

Семейство было родовитым, но небогатым. Алак – глава дома – был не рад возложенным на него обязанностям. Образование мне давали такое же, как хозяйским отпрыскам, но одевали в их обноски. Кормили в знак уважения к королевской династии за общим столом, но гораздо более скудно и более простой пищей.

Я был зол на отца за то, что тот позволил своей жене опорочить имя моей матери, за то, что предал ее память, поверив в гнусную ложь о предательстве.

Но еще больше угнетало то, что Яссинейлу не стали отсылать из дворца: королева "из милосердия" сделала ее своей личной прислужницей.

Мысль о том, как сестре живется в подчинении у Ханбрин, приводила меня в ужас. Утешало лишь то, что, пока жив повелитель, королева не решится убить Яссинейлу.

Света

Когда сама собой открылась и закрылась дверь, я вздрогнула и принялась мучительно вглядываться в полумрак. Мне было страшно. В лаборатории явно кто-то был, но я не могла видеть, кто именно.