Инстинкт пары (СИ) - Макуш Тиана
Ну и ладно. Главное, что от беспокойства за здоровье отвлекает. И… блин, а при такой температуре, что ли, можно почувствовать возбуждение⁈ Она определённо заводилась от происходящего-воображаемого. И это было уже совсем странно.
В итоге она потеряла счёт времени, и даже не заметила, как сознание всё же отключилось. И тем более не осознавала, как Рустам, отвязав её от фиксирующего стола и сняв мягкую повязку с глаз, выносил из подвала, направляясь в свою комнату, где его девочку можно было расположить со всеми удобствами.
Удержаться от фантазий было решительно невозможно: потом, после завершения мутации, Эля стабилизируется в психо-эмоциональном плане и не ужаснётся произошедшему с нею — всё равно ведь ничего уже не изменить. Да и после сообщения об изменении и статуса, и вообще расы, она поймёт, что вовсе не бредила. Но что делать — метаморфозы болезненны, хотя он постарался смягчить их, насколько это вообще возможно.
Несмотря на несколько соитий за день, больше всего на свете Рус хотел вновь брать свою пару и видеть в её глазах разум и полное осознание реальности. А ещё — зашкаливающее удовольствие, когда он впервые проведёт вязку с узлом!
Да, в отличие от всяких фэнтезюшных выдумок, узел у самцов (и не только альф, между прочим) возникал далеко не всегда во время секса, но и ждать течки самки тоже не приходилось. Всё просто до банальности: запереть узлом после секса можно было только самку их расы. В том числе и полукровную. А вот с обычными женщинами — нет, не срабатывало. Иначе оборотни давно уже рисковали быть раскрытыми. Зато беременность наступала только во время течки и только после узловой вязки, тут писаки не ошибались.
И очень редко беременели женщины-люди. Это случалось скорее вопреки всем законам физиологии, но иначе и непробуждённых самок не существовало бы.
В любом случае, секс с узлом дарит невероятные ощущения. Обоим. Так что Рус горел нетерпением. Оставалось только ждать окончания последнего этапа трансформы… Самого спокойного, слава Лунной Деве!
По прошествии очередной ночи Рустам сидел на смятых простынях и невесомо касался щеки спящей девушки. Эля только к середине ночи уснула, перестав пылать жаром и метаться. В это, второе утро, как и в первое, она спала, но сон был не в качестве мостика к изменённому состоянию, а просто для восстановления сил. Ну и фиксировать её, чтобы свести риск повреждений от судорог перестройки к минимуму, уже не требовалось. И всё равно Рус переживал, что теперь уже полукровная оборотница долго будет обижаться на пережитые по его воле страдания. Но иначе никак.
Альфа исполнил все предписанные действия и больше суток не отходил от горящей в огне мутации девушки. Очень долго. Не думал он, что это так… страшно — переживать за свою избранницу и быть не в силах хоть чем-то ей помочь, кроме как продолжать вытирать со всего тела пот влажной прохладной тряпицей, удерживать, когда та мечется в бреду, поить своей кровью, чуть разведённой соком, и овладевать в самые, казалось бы, неподходящие моменты, чтобы добавить мутагена и поскорее провести через трансформу. Случаев встречи с непробуждёнными самками слишком мало, чтобы знать многие нюансы.
И только сейчас настигла мысль, окатившая кишки изнутри ледяным крошевом: а что если бы мутация пошла как-то не так? Нет! Всё уже закончилось, так что лишние мысли и сомнения ни к чему.
Рядом раздался шорох, а следом за ним смачный зевок — Эля проснулась. Рус напряжённо следил, как слегка мутные со сна ореховые глаза останавливаются на нём — первая реакция девочки скажет, насколько легко, или не очень, будут дальше строиться их отношения.
— Рустааам… А мне тааакой жуткий сон снился…
Сердце альфы забилось чаще: впереди непростые объяснения. Но вроде бы настроение у девушки достаточно спокойное.
Эля в этот момент терялась в испытываемых ощущениях, потому что с нею явно что-то было не так. Она начала это понимать, как только сонная одурь пропала из разума, и тот смог воспринимать сигналы тела. И это самое тело вот нисколечки не болело, что было бы ожидаемым после столь насыщенной ночи. Напротив, чувствовалась лёгкость и странная эйфория. А последствия высокой температуры и вообще воспаления? Где? Хотя бы слабость и разбитость должны быть. И что вообще из смутно вспоминаемого было реальностью? Или всё-таки это лишь страшный сон?
Сосредоточившись на собственных чувствах, Эля неожиданно осознала, что испытываемая эйфория рождается запахом сидящего рядом мужчины. Таким приятно-терпким, сильным, вызывающим потребность вновь оказаться под мощным телом и почувствовать глубоко в себе длинную горячую плоть. Причём она его не чуяла, а именно ощущала как-то по-иному. И эта связь запаха-желания ну точно не являлась для неё характерной. Хотя ведь, помнится, ещё тогда, в машине, этот запах казался приятным… Но не настолько же!
Вообще, понимание своей способности воспринимать столь слабый аромат ошарашило. Зато стоило осознать возбуждение, как то нахлынуло с ещё большей силой, сворачиваясь в тугую горячую пружину внизу живота, а Рустам, словно мог прочитать её мысли, довольно и предвкушающе улыбнулся. И это внезапно испугало. Губы пересохли, а сердце зачастило от страха.
— Что со мной?
Рустам медленно провёл ладонью по её руке снизу вверх, остановившись на плече. Левом. И тут Эльку просто выгнуло от скрутившего желания, бросив по телу жаркую волну, источником которой являлась рука мужчины. Стало совершенно наплевать на ответы, в душе царила дикая и древняя потребность. В её мужчине. Издав протяжный стон, девушка почувствовала, как в её губы впиваются жадным собственническим поцелуем. И до того, как страсть окончательно отключила разум, услышала тихий рык: «Ты — моя!».
Альфа знал, что в первые дни пробуждённые самочки неимоверно жадны до секса, но не подозревал насколько. Опомнились они уже ближе к вечеру, и то потому, что потраченные силы организм потребовал восстановить как можно скорее. Оставив свою пару, раскинувшуюся звездой по кровати, Рустам быстро смотался на кухню и собрал на поднос всё, что только было съедобного. Вернувшись, он застал Элю в том же положении, но как только присел на кровать, та повернула голову и посмотрела прямо в глаза.
— Что со мной происходит? — рука девочки взлетела к плечу с ярко горевшей на нём меткой, а на лице появилась недовольная гримаса. — Почему… почему я так реагирую? Совсем не владею собой…
Несмотря на какую-то растерянность, Эля смотрела в лицо своего любовника и чётко понимала — что бы ей сейчас ни ответили, это не имеет ни малейшего значения. Она примет всё. Просто хотелось понимать, что именно надо принимать.
Рустам замер. Ну вот оно и случилось. Недовольство на лице любовницы сулило неприятные моменты в скором будущем. Да полно, не любовницы вовсе, а почти сразу — возлюбленной; слишком сильны древние инстинкты, да и сопротивляться им не возникало ни малейшего желания. Лишь бы не только он попал под действие тех самых инстинктов. А задобрить свою пару он непременно сможет, как бы сильно та ни обиделась. Вот прям сейчас и начнёт: еда, она всяко располагает на мирный лад.
— Элечка, давай мы сначала поедим, а потом я отвечу на твои вопросы? Нам вообще о многом ещё надо поговорить.
Девушка набрала воздух в лёгкие, явно чтобы что-то сказать против, но тут у неё резко и громко заурчало в животе, а скулы окрасились краской смущения. Так что она растерянно выдохнула и кивнула, лишь буркнув:
— Лааадно… Но даже не думай, что я забуду о своих вопросах! И футболку мне дай, что ли, какую, не голышом же есть.
Рустам улыбнулся, достал из шкафа одну из своих старых футболок, поменьше, и пододвинул в сторону принявшей сидячее положение пары поднос с едой. От сытных запахов теперь уже у обоих синхронно взбунтовались внутренности и, отсмеявшись, они принялись уничтожать всякие вкусности. Закончились те как-то быстро. Элька погладила себя по животу и недовольно глянула на поднос.
