Ирина Молчанова - Сны с запахом ладана
Девушка не стала заканчивать фразу, побежала обратно. Со двора доносился самый настоящий рев, к нему прибавлялся грохот рушимых стен, опрокинутых мусорных баков и выстрелов.
Алина резко остановилась и попятилась, когда перед ней выросла фигура в черно-белом пальто. В узком переулке девушка была один на один с вампиром.
Элиас протянул к ней руку и поманил к себе.
— Цыпа-цыпа-цыпа-цыпа, — противно позвал он.
Алина перестала дышать, легкие наполнились ароматом ладана, неистово колотящееся сердце до боли сжалось.
Вампир легкой походкой двинулся к ней, улыбаясь и дирижируя пальцами в такт своим гулким шагам.
— Что вам нужно? — на выдохе спросила девушка, не в силах шелохнуться.
Он приблизился и взял ее холодными пальцами за подбородок.
— Смотри на меня.
Девушка увидела, как он вынул из кармана перочинный ножик, вздрогнула, но не издала ни единого звука. Острие порезало кожу на ее шее, и вампир с удовольствием провел кончиком холодного языка по разрезу, слизывая кровь.
— Вкусненько, — оценил Элиас.
Неожиданно в его руках очутилась зажигалка.
Алина завороженно смотрела, как вампир поднес пламя к указательному пальцу левой руки, украшенному массивным кольцом с изображением черной фигурки коня в белом квадратике шахматного поля.
Девушка не могла ни шевельнутся, ни отвести взгляда от сияющего перстня.
А потом ледяная ладонь, словно пропитанная ладаном, зажала ей рот. И в тот же миг шею обожгло огнем, в глазах от боли заплясали разноцветные круги.
Элиас оттолкнул от себя девушку, и та, ударившись спиной о стену дома, осела на асфальт. Способность видеть вернулась не сразу, Алина подняла голову.
Вампир стоял над ней, прислушиваясь к шуму, доносящемуся со двора.
— Кто-то пьет чаи с французскими хлебцами, а кто-то погибает ради того, чтобы игра продолжалась. — Элиас засмеялся и, показав ей палец с кольцом, прибавил: — Ход конем, Аресу понравится!
Из арки с громким рыком выскочил огромный волк. Белая шкура покрылась темными пятнами, яркие голубые глаза бешено горели.
— Спешу откланяться, — промурлыкал Элиас и ушел сквозь стену.
Алина зажмурилась, уверенная, что Арес промахнется и вместо вампира нанесет удар ей. Но этого не случилось, волк приземлился рядом, от тяжести его тела земля загудела.
«Проклятье», — прорычал в голове девушки голос, да так громко, что она непроизвольно зажала уши.
Взгляд оборотня был устремлен на ее шею.
— Он порезал меня и… и… — Девушка потянулась к шее, но в последний момент в страхе отдернула руку и невнятно пробормотала: — Мне не больно, совсем не больно.
Арес зарычал, бросился обратно в арку, приказав: «За мной».
Алина поднялась, пошатываясь, добрела до дворика, где скрылся волк, и выглянула из-за угла.
Грязная разорванная одежда валялась неподалеку от перевернутых бачков, там же, где и оторванная голова Захара, с открытыми стеклянными глазами игрушки.
Огромная лапа придавила обезглавленное тело к земле, Арес когтями и зубами разорвал грудь и вырвал все еще живое сердце. Он растерзал его на мелкие клочки, а потом обессиленно упал рядом. Раздалось тупое звяканье металла об асфальт — пули вышли из тела.
— Арес, — дрожащим голосом позвала Алина, осторожно, шаг за шагом, приближаясь к нему.
Подошвы сапог неприятно липли к скользкому от крови асфальту, издавая чавкающие звуки.
«Возьми в кармане моей куртки коробок спичек. Нельзя тут оставлять тело», — услышала она безмолвный приказ.
Девушка вынула все из карманов разорванной куртки и переложила к себе в сумку, затем, следуя указаниям голоса в голове, зажгла спичку и бросила ее в изуродованное тело, предварительно подкатив к нему ногой голову. Останки вспыхнули молниеносно, пламя всколыхнулось высоко-высоко и резко опало, оставив почерневшую груду, которая рухнула, превратившись в черную пыль.
Девушку била мелкая дрожь, она стояла, обхватив себя руками, и взирала на горстку пепла, оставшуюся от сводного брата.
Было ли ей жаль?
Алина опустилась на корточки, закрыла лицо руками и разрыдалась.
Глава 8
В форме полумесяца
— Это незаконно, — в который раз прошептала девушка, взбираясь по выступам на стене на второй этаж.
Арес ждал на краю крыши небольшой пристройки к дому, куда запрыгнул с такой легкостью, словно взял барьер не выше бортика детской песочницы.
Алина дотянулась до окна и, как ей твердил голос в голове, толкнула одну створку. Та со скрипом поддалась. Тогда девушка осторожно влезла на подоконник и проникла в помещение.
«Открой окно пошире», — распорядился Арес.
Алина смерила расстояние от подоконника до крыши пристройки, и сердце ухнуло в живот. Дрожащими руками она распахнула окно со скрипучими старыми рамами, затем отошла в глубь комнаты. Раздался удар, и волк влетел в оконный проем, задев задними лапами подоконник. Установилась тишина, по комнате распространился свежий запах леса.
— А что, если вернутся хозяева? — Алина беспомощно огляделась в темноте. И напряглась, чтобы расслышать ответ у себя в голове, но голос прозвучал рядом:
— Тут живет бездетная пара, они вечно в разъездах.
Увидев перед собой обнаженного Ареса, девушка отшатнулась, налетела в темноте на подлокотник кресла и, если бы юноша не подхватил ее вовремя, свалилась бы навзничь.
Блеснули голубые глаза.
— Я тебя смущаю?
— Все в порядке, — выдавила она из себя, ощущая под ладонями обжигающее тепло его кожи на груди, — я ничего не вижу, слишком темно.
Он долго смотрел на ее шею, и Алина чувствовала его злость, как свою собственную. Она теснила грудь и не давала свободно дышать.
Наконец Арес усадил девушку в кресло, а сам куда-то ушел, оставив ее в темноте и тишине. Вернулся лишь спустя пятнадцать минут и включил ночник над большой двуспальной кроватью. На бедрах у молодого человека было повязано полотенце, на животе, плечах и груди поблескивали капельки воды и виднелись свежие пулевые ранения.
Арес прошелся до окна и закрыл его, заметив:
— Ты можешь сходить в ванную.
Алина молча взирала на него.
— Ты голодна? — словно не замечая ее взгляда, спросил он, опускаясь на постель и роясь в ящике прикроватной тумбочки.
Девушка нахмурилась.
— Ты мог бы не вести себя так? Мы… мы не должны…
Он взглянул на нее исподлобья и продолжил поиски в ящике, пока не выудил коробочку с пластырями.
— Мне казалось, тебе хотелось знать, как я жил эти одиннадцать лет, — его губы искривила горькая усмешка.
