Лорел Гамильтон - Страдание
— Вы с Микой говорили об этом?
— Немного.
— Не считаешь, что стоило пригласить и меня поучаствовать в разговоре?
— А как ты думаешь, что происходит, ma petite? Мика и его Коалиция призывают разрозненные по всей стране группы животных к переговорам, помогая им избежать насилия и стать более «человечными». Когда группа раз за разом обращается к одному и тому же человеку за лидерской поддержкой, что это значит, ma petite?
— Что он их лидер, либо становится им.
— Ты не видела этого потому, что не хотела видеть. Тебе ненавистна политика. Мика не вызывался быть королем, но для лидера он слишком смышленый, чтобы не видеть такой возможности.
— О'кей, я бестолочь, и доходит как до жирафа — медленно, прошу прощения.
— Может и медленно, но ты отнюдь не бестолочь, ma petite; возможно, иногда, время от времени, но не будем заострять на этом внимание.
— Отлично, так что мне делать в этом визите, поскольку Мика будет слишком взвинченный, чтобы заняться политикой?
— Сосредоточиться на Мике. Фредерико прекрасно понимает, что стоит в приоритете этого визита.
— Нам известно что-нибудь о его прошлом?
— Да, когда-то он был испанским конкистадором[2] и дворянином.
— Как правило, бывшие дворяне не особо склонны сочувствовать таким проблемам, как у Мики, — заметила я.
— Совершенно верно, ma petite, но, возможно, он нас побаивается. Если ты дворянин, то приучен быть весьма обходительным с теми, кто обладает большей властью и силой.
— Я предпочитаю неприкрытую агрессию.
— Ах, но тебе никогда не приходилось выживать при дворе; это учит смирению, ma petite.
— Смирение — не мой конек.
В ответ он засмеялся, и это был открытый, искренний смех. Не уверена, что вообще когда-либо слышала у него такой смех. Он и не думал останавливаться, поэтому я продолжила:
— Ладно, ладно, завязывай. У меня Натаниэль на второй линии.
— Сожалею, ma petite, но ты — одна из наименее когда-либо встреченных мной смиренных людей, когда дело доходит до переговоров.
— Я предпочитаю вести переговоры с позиции силы.
— Даже если у тебя ее нет, — сказал он.
— Мы сильнее, чем этот Фредерико, верно?
— Намного.
— Тогда он любезничал потому, что у него не было выбора, — констатировала я.
— Это так, ma petite, но когда увидишь его людей, пожалуйста, не заостряй на этом внимание. Пусть этот Мастер, сохранит свою и их гордость. Фредерико происходит еще из тех времен, когда вызывали на дуэли на смерть, чтобы отомстить за неуважение к своей чести. Не дай ему почувствовать, что им пренебрегли, прошу.
— Его подвластный зверь, волк? Так вот почему ты был так вежлив с местной стаей?
— Non, ma petite, он не подвластный ему зверь. Я был политичен со всеми группами животных, так как этого хотел бы Мика. Мы строим нашу структуру власти на равенстве всех сверхъестественных существ, а не только превосходства вампиров. Это новый подход, очень по-американски, очень прогрессивен. Среди младших нас одобряют, среди старших, не доверяют этому, или даже осуждают наделение ликантропов более широкими полномочиями.
— Фредерико бывший конкистадор, так что он стар. У него есть проблемы с введением мохнатиков в силовые структуры?
— Об этом он не заявлял.
— Без подвластного зверя он довольно-таки слабенький для Мастера Города, — заметила я.
— Так и есть, именно поэтому изначально он владел довольно сельской территорией. Кто же знал, что людские города разрастутся настолько, что его деревушка станет частью города, да еще и такого многолюдного, что сделает его гораздо более важным Мастером.
— Если он так слаб, то я удивлена, что никто не вызвал его на дуэль еще сотню лет назад.
— Он продолжает тренироваться с мечом. А если кто-то его вызывал, то за ним оставалось право выбора способа дуэли.
— Хочешь сказать, он побеждал, потому что охрененный фехтовальщик.
— Только если соперник не член Совета, тогда, вызываемый на поединок имеет право выбора оружия. И выбор подвластного зверя в данном случае будет рассматриваться как жульничество, ведь у него его нет.
— Таким образом, его слабая сторона становилась сильной, — подытожила я.
— В какой-то мере.
— Но ты член Совета, и что это меняет?
— Ты сражалась рядом со мной, когда пришел Колебатель Земли в попытке нас уничтожить. Как член Совета он мог настоять на использовании любой силы, которой владел. Он мог использовать против нас всю землю и превратить этот чудесный город в руины.
— Колебатель Земли хотел, чтобы люди снова стали бояться вампиров. Землетрясение этому никак бы не поспособствовало, потому что никто не поверил бы, что к этому причастны вампиры.
— Твоя правда, но право так поступить за ним все равно было.
— Значит, если у вас с Фредерико состоится дуэль, то мы можем нагнать всех верживотных, да вообще все что можем и просто размазать по стенке его задницу.
— И поставить выбранного нами Мастера на его место, oui.
— Итак, мы разыгрываем добряков, и даем ему сохранить лицо.
— Oui.
— Понятно, уяснила.
— Хорошо, а теперь договори с нашим Натаниэлем. Ты бы хотела, чтобы я позвонил Фредо и передал ему, что вам нужна новая охрана?
— Я предпочла бы помочь в выборе замены.
— Тогда поскорее заканчивай разговор с нашим котенком.
— Хорошо, — сказала я. — Люблю тебя.
— Je t’aime, ma petite.
Я переключилась обратно на Натаниэля. Он сказал:
— Ты на громкой связи; я тут продолжаю сборы.
— Понимаю.
— Чего хотел Жан-Клод?
— Расскажу в самолете; прямо сейчас я должна закончить с организацией телохранителей.
— Хорошо, — сказал он.
— Люблю тебя, — сказала я.
— Я сильнее.
— А я еще сильнее.
— Тогда я вообще безгранично, — сказал он.
Думаю, все же, оба мои леопарда немного нервничали. Черт, я тоже.
Глава 5
Обычно я жуть как боюсь летать, поэтому, когда пристегнула ремень в своем просторном, мягком и удобном кресле, мне это ну ни капли не помогло. Сиденья были больше обычного, а сам самолет меньше. Я упоминала, что у меня еще и клаустрофобия? С такой комбинацией, летать — одно удовольствие. Но, как только рядом сел Мика, и взял меня за руку, я тут же позабыла о своих страхах и начала беспокоиться за него. За темными очками его лицо ничего не выражало, но по напряжению его руки я знала с чем ему сейчас приходилось бороться. Со всей этой суетой и сборами, я увидела его впервые с тех пор, как сообщила дурные вести.
