Вадим Воинроз - Тет-А-Тет с Отражением
Я вылетел из храма как пробка шампанского, в тот же миг, он объятый пламенем рухнул.
Я больно, со всего размаха, ударился о землю, и вновь подпрыгнул вверх, словно мяч. Вокруг блестели и сверкали тысячи или миллионы осколков, я испугался, я зажмурился…
* * *
Вы верите в ангелов?
Когда небо наливается кровью, даже ярый атеист вспоминает имя Божье…
Сколько всхлипов взывает к святым, когда мир уходит из-под ног.
Мы ждем крылатых вестников, но приходят ли они?
Однажды, землю укрыла вода. Люди назвали это Всемирным Потопом. Теперь же землю покрывают иссиня-черные молнии. И я зову, взываю к вестникам Божьим. Только они могут это прекратить.
Мира не стало. Осталось только безумие. Слепое. Опустошенное. Безумие.
У каждого есть Ангел-Хранитель. Неужели с потерей души человека он исчезает? Тогда их не осталось…
А есть люди, у которых ангелы, это их любимый человек…
Вы видели летнее небо, которое словно окрашено кровью? Примета жаркого последующего дня. Запомните это небо. А теперь вспомните, чуть ли не черные грозовые тучи. Запомните. А теперь соедините. Наложите одно на другое.
Безумно.
Черные молнии бьют в землю и словно отскакивают. Земля трясется и расходится трещинами. Крики взрываются и обрываются. И все души стекаются к разбитым осколкам зеркал. Это кошмар…
Прохода нет. Им некуда уйти. Они прилетают, воплощаются, приходят и, в конце концов, соединяются в один сгусток, в один поток, в одну массу. И все это обладает чудовищной энергией, готовой разорваться и уничтожить вселенским взрывом не только эту планету, но и целую солнечную систему…
Безумие. Но миру пришел конец.
Безумие, но вера закончилась, и верить больше не во что.
Безумие, но я задумался о времени. Оно до сих пор что-то значит, или оно уже ничто?..
Безумие, но все замерло. Все, но не Я.
Глава 29
Последний Миг Падения
В тишине по ночам я слышу твой голос. Каждую ночь меня насилует твой образ, приходящий ко мне во сне. Зачем, зачем ты это делаешь. Ведь ты же исчез… Я почти поверила, что ты умер. Скажи мне, почему?
Почему ты не забыл меня?
Твоя любовь была ложью, раз ты так поступил со мной.
Может ты вообще, просто использовал меня.
Я чувствую себя обнаженной в сердце огромной толпы на центральной площади. Я хочу убежать, но некуда. Я хочу исчезнуть, но мне не дают. Может, я просто не сильно этого хочу?
Где твоя любовь?!! Где подтверждение твоим словам?
Как же я молила на коленях, лишь бы еще раз услышать то, что ты любишь меня… Но ты не приходил.
Твой голос во сне убивает меня ночь за ночью. Порой ты даже целуешь меня, но знаешь ли ты, как больно просыпаться?
Что бы заглушить свою боль, я чуть не пошла, торговать своим телом… Зачем, почему ты так поступил…
Ты так и не сказал, что с тобою случилось. Резкая перемена во всем… И тебя не узнать. Жизнь превратилась в кому. Без сознания и жизни. Все превратилось в лед. Все застыло.
Я ни к чему не могла прикоснуться. Все казалось настолько холодным и отравленным… Более того, без тебя, все стало эфимерным и ненастоящим.
Меня не стало, а ты остался. Слишком простая арифметика, чтобы понять, что мечта для двоих перестала существовать.
Мечты нет. Тогда зачем нужен хозяин? Ведь все превратилось в лед…
Тогда зачем мне здесь оставаться? Для чего я еще нужна в этом мире?
Я посмотрела в окно. Там тихо кружился снег. Ветра не было, и погода была похожа на сказку, и так бы оно и было, если бы жизнь не превратилась в кошмар наяву.
Может это время все остановить? Все прекратить?
Моя жизнь больше, чем моя боль? Как долго я еще смогу ее чувствовать? Когда наступит порог ощущения боли и это войдет в привычку?
Пройдя к окну, я распахнула дверь на балкон… В лицо ударило холодом. На улице горели фонари, но окна домов уже спали. Большинство из них.
Я открыла раму застекленной лоджии. В комнату ворвался свежий холодный ветер и затрепал мои волосы и шторы за спиной. Я забралась на раму, и свесила вниз к улице свои босые ноги.
Я чувствовала, как начинают леденеть мокрые дорожки от слез на моем лице.
Мир ушел из-под ног. Волочить себя по грешной земле. Как долго? Есть много, о чем каждому из нас придется жалеть. Как много слов было не высказано… Сколько чувств были закованы в глубине сердца…
Что подарит забвение? Что кроется за дымкой неизвестности? Чем должна жить вера в будущее? Мы все идем к концу, не обременяя существование смысла. Наша жизнь, это постоянный страх. Страх крушения нашего мира. Внутреннего и реального. Тот, который заставляет меня сейчас дрожать.
Страх исчезает, когда его забываешь и перестаешь думать о нем. Но что, если он слишком часто дает о себе знать? Как с ним тогда справиться? Ведь его, в этом случае невозможно забыть. Он сливается с тобой, и вы становитесь одним целым.
Ужас, леденящий душу, делает человека жалким и ничтожным. Силы иссякают. Никто не сможет вечно сопротивляться холодному и липкому страху.
Кто сможет спасти мою душу от войны, что разверзлась внутри меня? Это наше вечное страдание. Кто будет хранить память о тех, кто ушел? Что останется после меня? Кто захочет хранить воспоминания обо мне? Интересно, Он, захочет?…
Руки оттолкнулись от балконной рамы и я полетела вниз… Закрыв глаза, я поймала мимолетный поток воздуха, и расправив руки ждала момента. Ждала тот миг, когда боль разорвет мое тело и, ослепив вспышкой, унесет в небытие…
Я ждала… Жду… Совсем скоро… Сейчас… И…
Ничего не происходило. Открыв глаза, я увидела, что застыла под углом примерно в сорок пять градусов к земле. Кончик моего носа почти касался тонкой корки льда на асфальте.
Все снежинки замерли. Замер весь сияющий свет, замерло все, что находилось вокруг. Все, но не я.
Тишина давила и свистела. Этот звон не прекращался, пока не раздался звонкий шум легких и прыгающих шагов.
Это был прыткий старичок в черном фраке, белых перчатках и лакированных туфлях. В своей руке он крепко сжимал небольшую тросточку, и лавировал ею для равновесия.
Когда он проходил, то замерший снег налипал на его одежде и осыпался, а за ним в разорванном узоре снежных хлопьев оставались его очертания.
Пара быстрых прыжков и он оказался рядом со мной. Постоял, обошел вокруг меня несколько раз и, наконец, присел.
— Здравствуйте, моя госпожа. — Его лицо было морщинистым, но вопреки этому, в его голосе совсем не слышалось старческих ноток. Голос был звонким, но мудрым; чистым, звучным, проникающим, но тяжелым.
