Когда родилась Луна (ЛП) - Паркер Сара А.

Полагаю, это означает «да».

Я сжимаю переносицу и закрываю глаза. ― Ты сказал, что будешь делать все медленно… ― Сказал.

― Это не так.

― Нет.

Я вздыхаю, открывая глаза.

― Судя по твоему поведению, полагаю, она не бросилась в твои объятия перед своим мертвым драконом, чтобы поблагодарить тебя за недостающий кусочек головоломки ее разума? ― Нет, Вейя. Не бросилась.

― Шокирующе, ― говорю я с фальшивым смешком и провожу руками по волосам, размышляя о том, что его разум так же потерян, как и у зверя, которого он собирается убить. ― И что, ты дал ей достаточно золота, чтобы она смогла безопасно пересечь Болтанские равнины и утолить свою жажду крови? Отправилась туда, где ее может узнать один из близнецов, у которых есть доступ к определенному инструменту давления? Идеальный рычаг, чтобы подчинить ее, как только секрет выйдет наружу? Прекрасно.

Каан стоит, скрестив руки на груди, и хмуро смотрит на меня ― его чернокрасная кожаная форма для верховой езды делает его более крупным, свирепым и грозным, похожим на нашего Паха. Я уверена, что он испытывает ненависть каждый раз, когда смотрит в зеркало.

― Если она попадет к ним в руки, нам конец, Каан. Как ты думаешь, сколько времени пройдет, прежде чем они окажутся у наших границ, готовые выкрасить этот город в красный цвет и завладеть нашими богатыми, нетронутыми запасами кровавого камня? Мы живем взаймы, и ты, блядь, это знаешь.

― Ты закончила?

Я упираю руки в бока и устремляю взгляд в небо.

Почему он спокоен? Королевство, которое он так старался захватить, защитить и привести к благоденствию, вероятно, будет разорвано в клочья, и все потому, что он сбросил камень Эллюин на Рейв прежде, чем у нас появился шанс оценить ситуацию со всех сторон.

Это катастрофа.

― Да. Я закончила, ― бормочу я, понимая, что мне нужно вернуться в городской вольер. Сказать всадникам молтенмау, что им нужно пореже появляться здесь ― по крайней мере, до тех пор, пока у меня не появится шанс добраться до Аритии и вернуться обратно с ее дневником.

Надеюсь.

Ей ни за что не перебраться через равнины в одиночку. Солнце испепелит ее, как Слатру.

― Все идет по плану, я вернусь до Великого шторма, чтобы помочь поднять платформы.

Я так быстро перевожу на него взгляд, что у меня кружится голова.

― Мискунн предсказал, что это произойдет через тридцать циклов

Авроры…

― Верно.

― Ты уезжаешь на тридцать циклов?

― Это большое королевство, Вейя. Я не могу просто сидеть здесь без дела.

Я уже давно на юге, а королевство не управляется само по себе.

― Звучит как удобный предлог, чтобы сбежать.

Он склоняет голову набок, глаза прищуриваются.

― Ты сказала мне быть осторожным, иначе она сама себя испепелит. Я проявляю осторожность. ― Его взгляд немного смягчается. ― Она не хочет, чтобы я был рядом. Я просто подчиняюсь.

― Ты дал ей мешок золота, Каан. Она, наверное, уже на полпути к Гору. Это лишь вопрос времени, когда ее используют против нас.

― Драконий кровавый камень, ― поправляет он, и я стону. ― И она не на полпути к Гору. Она прошла мимо вольера и направилась к западному мысу.

Сердце замирает, кровь отливает от лица. От испытываемых эмоций слезы наворачиваются на глаза.

― Она все еще там, ― выдавливаю я через подкативший к горлу комок.

Эллюин.

Каан кивает ― всего один раз.

― Где-то там.

Я смахиваю слезу со щеки.

Он отворачивается, прикладывает пальцы к губам и громко свистит.

Райган выдыхает с таким грохотом, что у меня трещат кости, а затем раздаются скрежещущие звуки, издаваемые его огромным телом, пока он выбирается из тесного пространства для сна. Зверь появляется из темноты, глаза цвета углей сверкают во мраке, из раздутых ноздрей вырываются клубы пара ― а изогнутые клыки, торчащие из его квадратной пасти, внушают страх к его размеру и возрасту.

Каан взваливает на плечи свою сумку и копья и уже направляется к появившемуся зверю, как вдруг замирает, оглядывается на меня, а затем опускает взгляд на мою сумку, лежащую на земле.

― Куда ты собралась, Вейя?

Проклятье.

― Ну, видишь ли… ― Я отступаю назад, поднимаю сумку с земли и перекидываю ее через плечо. ― Как ты, наверное, помнишь, она вела дневник. ― Нет.

― Пфф. Ты же знаешь, это слово для меня ничего не значит, ― хорохорюсь я. ― Кроме того, я делаю это не только ради тебя. Мне нужно знать то, что она не может мне рассказать. Теперь, когда она… ожила, это не дает мне покоя.

― Тогда я достану его.

Я фыркаю от смеха.

― Если Кадок может держать себя в руках и позволяет тебе бродить по его королевству без охраны, то Тирот ― нет. Он ненавидит тебя. Яростно. Я могу быть невидимой. А ты ― нет.

Он одаривает меня взглядом, не уступающим взгляду его зверя, едва показавшегося из тени за его спиной. Один-единственный взгляд, который заставляет меня чувствовать, что он беспокоится обо мне больше, чем когдалибо мой Пах, хотя знает, что я более чем могу постоять за себя.

Когда-нибудь я поблагодарю его за это.

― Ты избавилась от этого браслета. Ты мне так сказала.

― Я солгала, ― говорю я со спокойной уверенностью.

Я не солгала. Он пропал. Значит, я должна его вернуть. Не то чтобы я собиралась говорить ему об этом. Он перегрызет мне артерию, если узнает, куда я его выбросила.

Его глаза прищуриваются.

― О, и я намерена отсутствовать некоторое время. Хочу побаловать себя по дороге, ― говорю я, приподнимая брови.

Он тут же отводит от меня взгляд и вздрагивает.

― Я ничего не хочу об этом знать, черт возьми, спасибо тебе огромное.

Нет, но мне нужно закончить этот разговор. Мой намек на то, что я собираюсь заняться сексом, наверняка отвлечет его настолько, что он…

― Ладно, ― рычит он, вероятно, зная, что я сделаю это и без его благословения, но это причинит больше боли мне, чем ему.

Люблю его за это.

Я улыбаюсь ему.

― Дорогой брат, ты беспокоишься обо мне?

― С тех пор, как Пах впихнул тебя мне в руки ― корчащуюся, окровавленную и кричащую.

С тех пор как он понял, что он ― все, что у меня есть.

Ему не нужно это говорить. Я вижу это по его глазам. Наш единственный настоящий родитель умер, когда я появилась на свет.

Мне тяжело оплакивать ту, кого я никогда не знала, но я очень злюсь, что отняла ее у него. Что Каан был вынужден растить меня, потому что Паху было все равно, выживу я или умру.

Вот урод.

― Хотела бы я, чтобы у него была еще одна шея, чтобы перерезать ее.

― А я бы хотел, чтобы у него их было три, ― рычит Каан, углубляясь в темноту, а вслед за этим я слышу, как он поднимается в седло Райгана. Я хмуро смотрю ему вслед, гадая, что он имел в виду… ― Ох…

Черт.

Каан не может долго хранить секреты, прежде чем они начнут разъедать его изнутри. В конце концов, ему придется рассказать Эллюин о том, что Пах совершил в тот ужасный сон более эона назад, когда ее жизнь рухнула.

Когда она проснулась и обнаружила, что вся ее семья убита.

Для того, кто уже испытывает жажду крови, такая новость может окрасить весь мир вокруг в красный цвет. Разбудит потребность, которую можно утолить только местью.

Я видела тех, кто не смог удовлетворить свои зверские желания, бешеных, как саберсайт, укушенный клещом, единственное лекарство для которых ― быстрая и милосердная смерть.

А Пах уже мертв, убит рукой Каана…

Райган устремляется вперед, словно гора, сдвинувшаяся с места, и я прижимаюсь к стене, сжимая в руках сумку.

― Будь осторожен, ― кричу я Каану, несмотря на то, что не могу разглядеть его отсюда и пытаюсь слиться с камнем.

― Всегда, ― ревет он, прежде чем Райган отрывается от края плато, и его хвост ― последняя часть его тела ― выскальзывает из норы, когда он исчезает из виду.