Линн Керланд - С каждым вздохом
Саншайн, свету моей жизни, я люблю тебя, Кам.
Он наблюдал за ней, пока она читала надпись, и увидел одинокую слезу, сбежавшую по щеке. Она смахнула ее и протянула ему кольцо.
— Тогда я возьму его и дождусь тебя.
Его накрыло огромнейшее чувство облегчения, потом он надел кольцо ей на правую руку, сознавая, что должен Мадлен МакЛеод очень большой букет цветов. Камерон наклонился и поцеловал Сани в щеку.
— Сотри помаду, — предложил он.
— Найдешь меня в туалете.
— Мы никогда из него не выйдем, — сказал он с улыбкой.
— Может и так. — Прежде чем снова посмотреть на Камерона, Сани какое-то мгновение пристально рассматривала кольцо. — Это самое замечательное кольцо, которое я когда-либо видела.
— Ты смотри на него, и тогда, пока я смотрю на тебя, мы разделим это чувство, — он осторожно взял ее руку в свою, пытаясь не задеть те места, что все еще не зажили, и улыбнулся. — Теперь, если ты хочешь, можешь отвлечь меня рассказами о Швейцарии, прежде чем я вляпаюсь в неприятности в туалете. Как ты там оказалась?
Саншайн улыбнулась, и выглядела благодарной за эту возможность. — Мои родители преподавали по обмену в России и не хотели, чтобы мы возвращались в Школу в Штаты без присмотра, даже несмотря на то, что мне было почти семнадцать, а Мадлен шла классом младше, так мы и поехали в Швейцарию. Моя бабушка оплатила пансион, но доходов семьи все равно на нас не хватало.
— Это было не очень приятно.
Сани пожала плечами. — Мы выжили. Хорошо, я выжила. У Мадлен были времена потруднее. Она называет это «Темным альпийским периодом», если и признает что была там. Обычно, когда я вспоминаю это время, она просто тяжело вздыхает и уходит. Мне кажется, Патрик даже не знал о нем, пока они не поженились.
— А почему? — удивленно спросил Камерон.
— Потому что она находила это все фривольным и портящим ее биографию. Она всегда угрожала записать в своей анкете в школу юристов, что в тот год находилась на домашнем обучении.
Камерон скользнул пристальным взглядом по кольцу и посмотрел на нее. — И ты научилась и этому? Немного светскости?
— Никогда не думала, что этот пансион сослужит мне хорошую службу. — сказала Сани с легкой улыбкой. — но не думаю, что смогу вспоминать о нем без содрогания. — Сани сунула ему кусочек бумаги. — Давай поговорим о чем-нибудь другом.
Камерон без возражений согласился. К тому времени как они подъехали к Парижу, он уже узнал, что Сани любит голубой, а не оранжевый, волшебное покалывание от заката, а не палящий зной полдня, босые ноги вместо обуви, и гаэльский больше немецкого. Он рассказал ей, что его любимый цвет — голубой, его любимое место — дом, и что его любимое занятие — изучать сумочку красивой женщины, которую он любит и которая носит слишком короткие юбки, и выбрасывать ее губную помаду.
Саншайн рассмеялась и пообещала, сходить попудрить носик на вокзале, чтобы он мог этим заняться.
В течение последних нескольких часов Камерон думал, а было ли то, что он чувствовал к Сани чем-то новым, или это эхо его прежней любви. Он пришел к неутешительным выводам. Все, что он знал это то, что он любил ее не потому что любил в другой жизни, а потому что она была его светом, радостью, она приносила его сердцу облегчение. Он с трудом верил, что смог прожить все эти годы без нее.
Камерон поблагодарил небеса, что ему не пришлось ждать еще дольше.
К тому времени как он с Сани стояли у комнаты Александра Смита в отеле был уже ранний вечер. Это был прекрасный день, они рассматривали товары в палатках на городском рынке и выискивали редкие антикварные магазины. Сани переодела свою юбку и туфли, а Камерон надел джинсы, в которых мог дышать. Он старался как можно чаще целовать ее за спиной услужливых продавцов цветов и фруктов.
Он посмотрел на девушку рядом с собой:
— Я люблю тебя.
Она обвила его руками и крепко обняла. — Я тоже тебя люблю, — потом снова опустилась всей стопой на землю, и улыбнулась. — Отлично, теперь, когда мы стоим у его двери, ты скажешь мне, с кем мы встречаемся?
У нее не было шанса на ответ, дверь резко открылась, и там собственной персоной стоял пират, одетый профессионально в потрепанные джинсы и футболку, которая гордо гласила «Графиня главная». Он был босой и выглядел так, словно только что проснулся.
— Привет, Сани, — сказал он зевая. — Посетила сегодня трущобы?
Саншайн выпутывалась из рук Камерона. — Замолчи, Алекс, — сказала она, потянувшись, чтобы поцеловать его в щеку. — Где Маргарет?
— Пытается удержать детей в кровати. Иди помоги, если хватит духу. Болдрик читает им адаптированные Кентерберийские рассказы, но дети не впечатлены. Эмари пол дня плачет из-за своей игрушки.
Сани только рассмеялась и ушла, словно ее ничто в мире не заботило. — Посмотрим, что я смогу сделать, — бросила она через плечо.
Камерон удивленно смотрел на Александра. — Вы знаете Сани?
Александр отошел на шаг от двери. — Я буду вшивым всезнайкой, если не буду знать все, верно? Теперь, почему бы вам не пройти в дом, милорд, и мы немного поговорим.
Камерон прошел в комнату, и почувствовал себя определенно не в своей тарелке, когда услышал, как Александр Смит закрывает за ним дверь. Этот мужчина хмуро посмотрел на него, затем засунул руки в карманы жестом, так напоминающем Захари Смита. Камерону пришлось еще раз внимательно на него посмотреть. Он понял только то, что определенно пропустил очень важное родство.
— Вы брат Захари, — заключил он, ошеломленно. — А значит и Элизабет.
— Парень, ты ничего не пропускаешь, верно? — сказал Александр с улыбкой. Он пожал руку Камерона слишком сильной хваткой.
— Теперь, прежде чем я разукрашу тебя, ты мне расскажешь, почему, черт побери, ты лапал в коридоре мою невестку?
Камерон вырвал руку из цепких пальцев Александра, потому что решил, что так будет сподручней защищаться. Черт побери, когда он прекратит погрязать в МакЛеодах, и на половину МакЛеодах, и МакЛеодах по семейным связям, — все из оных, казалось, думали, что у него были далеко не благородные намерения по отношению ко всему, что касалось Сани?
— Я не думаю, — медленно сказал он, — что мне поможет то, что я плачу вам, и вы не будете совать нос в мою частную жизнь, верно?
— Когда вы милуетесь с моей невесткой, но все еще помолвлены с Пенелопой Айнсворт, не сработает, — резко сказал Александр. — Или за последние пять минут что-то изменилось?
— Нет, ничего не изменилось, — беспристрастно сказал Камерон, — но именно поэтому я и плачу вам все эту чертову кучу стерлингов, не так ли? Так вещи изменятся?
