Сюзанна Райт - Дикие грехи
– Ну, не отправься она одна на весь день по магазинам, ничего из этого не случилось бы, – Грета бросила испепеляющий взгляд на Тарин. – В мое время такого бы никогда не произошло. Нет. Женщина осталась бы дома и заботилась о своей паре. Если я куда-то шла, Артур шел со мной.
Тарин лишь улыбнулась.
– Что ж, смею предположить, что тогда было лучше не выходить одной, из-за возможности быть схваченной Т-рексом, – на приглушенный смех, донесшийся от некоторых представителей стаи Грета зарычала.
– Я никогда не пойму, что он нашел в тебе. Сельма гораздо симпатичнее, – больше смеха стало доноситься от стаи, ведь они знали, что Сельма не нравилась Грете больше, чем Тарин. Даже Сельма выглядела удивленной. – Такие красивые длинные волосы. Не то что у тебя.
– К слову о волосах, твои усы нужно подстричь.
На этом Грета заткнулась, и дальше разговор пошел на легкие, общие темы, но хотя Тарин и болтала с остальными, в её голове постоянно крутилось, что Трей где-то там голодный, злой и не в состоянии успокоиться.
Она знала это через их связь, но ещё она могла чувствовать, что он хочет побыть в одиночестве.
Поэтому она поступит вопреки своим желаниям и не станет выслеживать его, и запихивать в его глотку пищу. Вместо этого, она с остальными посмотрит телевизор, надеясь, что Трей появиться в какой-нибудь момент. К сожалению, эта надежда была бессмысленна.
Тарин поднялась со своего места на диване.
– Я отправляюсь спать. Не могу больше бодрствовать. Спокойной ночи, – она только сделала два шага к двери, как Доминик позвал её.
Тарин обернулась и вопросительно подняла бровь. Он подманил её пальцем к себе, где сидел на краю кушетки. Закатив глаза, она подошла и вздохнула.
Доминик улыбнулся.
– Лишь одним пальцем я подвел тебя к краю, представь, что я смогу сделать всей рукой, – ребята застонали. – Что? Это была классная шутка.
Качая головой и усмехаясь, Тарин вышла из комнаты и уже направилась через туннели, когда её догнал Тао.
– Эээ, Тарин, я подумал, может мы могли бы поговорить. Здесь, наедине.
Удивленная тем, что он прилагал усилия для разговора с ней, когда, как правило, обычно лишь отвечал на её вопросы, она пожала плечами.
– Конечно. В чём дело?
С минуту он ничего не говорил, просто дергался, проводил рукой по волосам и прочищал горло.
– Прости, – выпалил наконец он. – Ты не представляешь, как я сожалею.
– О чем?
– Возможно, не веди я себя так по-идиотски, то все еще оставался бы твоим телохранителем, и сегодня был бы рядом…
– Нет, Тао, не делай этого. Даже не думай. Я бы сразу настояла на отказе от услуг телохранителя, лишь только официально стала Альфой стаи. Знаю, у некоторых Альфа-пар таковые имеются, но у Трея нет, а наличие телохранителя заставило бы меня выглядеть слабой.
Он слегка кивнул.
– Мне все еще жаль. Я вел себя как осел и знаю это. Послушай, мне бы очень хотелось, чтобы мы снова стали друзьями. Понимаю, ты с Треем. Сейчас, я смотрю на вас и… существование вас имеет смысл – если такое вообще имеет смысл. Вы подходите друг другу. Ревность… её больше нет. Ты – моя Альфа-самка, и я это уважаю. И мне бы очень хотелось вновь стать твоим другом.
Приятно потрясенная, она улыбнулась.
– И я бы этого хотела. Спокойной ночи.
Чувствуя себя немного лучше, Тарин пробралась в комнату. Она приняла быстрый душ, чтобы смыть запахи чужих мужчин, и, надев одну из старых футболок Трея, запрыгнула в кровать.
Она не намеревалась спать, а хотела поговорить с Треем, когда он наконец присоединиться к ней, но, должно быть, задремала, потому что, спустя некоторое время, внезапно проснулась, ощутив мягкое прикосновение к крошечной ране на лбу.
Открыв глаза, Тарин увидела Трея, сидящего рядом с ней. Он сидел, скрестив ноги в лодыжках и опираясь спиной об изголовье кровати.
– Привет, Флинстоун, – произнесла она, хриплым ото сна голосом.
– Прости. Не хотел тебя будить.
Если бы она не могла ощущать его через связь, глубокая морщина между бровями сказала бы ей, что он все еще зол.
– Ты знаешь, что я права, Трей, – сказала она низким голосом.
Он отвернулся и вздохнул.
– Знаю. Но это не значит, что это мне нравится.
– И перестань мучить себя за то, что тебя не было там.
– Я твоя пара, Тарин. Моя работа – защищать тебя.
– Я настояла на том, чтобы ты не пошел со мной.
– Такое не произойдет вновь, – напомнил он ей.
Чертя пальцем круги на его бицепсе, она спросила.
– Значит ты уже закончил?
– Закончил что?
– Дуться.
Он поднял одну бровь.
– Дуться?
– Ага, – она забралась к нему на колени и оседлала его. – Обижаешься на то, что не смог пойти и убить тех волков.
– Тарин, он приказал напасть на тебя. Хотел, чтобы из тебя выбили дерьмо, – и если он знал Даррила так хорошо, как думал, тогда мудак приказал сначала изнасиловать её, а потом избить до полусмерти – тем самым гарантируя, что Трей придет к нему.
Желание так и сделать всё ещё преследовало и Трея, и его волка. Кроме того, было больно осознавать, что кто-то из стаи предал их.
Она помассировала его плечи и потерлась своим носом об его.
– И всё же Даррил не получил желаемого. Я в порядке.
Тарин сказала это так, будто всё было улажено, что заставило Трея покачать головой с недоверием.
Она думала, что всё это время он дулся из-за того, что не отомстил, и мучил себя мыслями о том, что не смог защитить её.
Если бы она постаралась вникнуть, то поняла бы, что не давало ему покоя. Ужас, который он испытал, когда узнал, что на неё напали, до сих пор струился по его венам.
В его голове пронеслась целая куча долбаных сценариев с различным поворотом событий, пока он несся как сумасшедший к ней, он даже представил, что когда доберется до неё, она уже будет мертва.
Благодаря своей сильной личности, Тарин всегда казалась на дюймы выше своего роста. На самом деле, она была всего лишь крошкой. Такой хрупкой и нежной.
Он почти без труда мог прямо сейчас сломать ей шею… и те волки, что напали, могли сделать тоже самое, даже если и не намеревались.
Трей обхватил ее лицо ладонями, стараясь быть нежным, в то время как страх и гнев всё ещё бурлили внутри него.
– Ты просто не понимаешь, не так ли? Ты понятия не имеешь, как важна для меня. Мне нужно, чтобы ты была в порядке, Тарин. Я не могу без тебя, ты просто обязана быть здесь, целой и невредимой, иначе, я просто не смогу функционировать.
Тарин сомневалась, что он осознает, как много эти слова для неё значили, особенно, когда она знала, как сложно ему выражать свои чувства.
