Диэр Кусуриури - Край Ветров: некроманс
— Что невообразимое? — я напрягся. — Ты хочешь сказать…
— Вполне возможно, — Камориль кивнул. Потом сделал большие глаза: — Вот я и увижу, наконец, что за чудеса так тебя напугали ночью и потом, при свете дня.
— Ничего не видно пока, — сказал Кападастер, отлипая от окна. — Камориль, нам надо…
— Сначала зажимай струну Николе, — ответил некромант голосом, не терпящим возражений, — потом мне, потом…
— Я не буду зажимать струну Никс! Необученному «огоньку»…
— Ты нашел время проявлять характер! — Камориль был явно взволнован. Обычно он голоса не повышает. — Никс, потом я, потом Мйар, потом бери Мари и Лунь и идите в подвал к Вере. А там ты зажмешь струну Мари. Давай!
— Мари? — тихо переспросил Эль-Марко.
— Мне… что? — хором с ним удивилась девушка.
— Ох, только не говори мне, что ты ее не нашел! Да ты же уже играешь на ней что-то нежное, тихое, мягкое! Я же вижу, Эль-Марко! Делай, что должно и не перечь!
Они уставились друг на друга яростно, и я впервые, пожалуй, увидел на лице Эль-Марко столько эмоций сразу.
— Эй-ей, стойте-стойте, — решил вмешаться я. — Камориль, ты уверен, что все это оправданно? Мы же не знаем еще даже…
— Да, Мйар, — Камориль обернулся ко мне, — внутренние границы нарушены, лезвия не сработали, с девяти сторон сюда прет Потерянный знает, что, и если это что-то разорвает нас на сувениры, я не уверен, что даже ты выживешь. Хотя у тебя, конечно, шансов побольше, чем у нас всех. Именно поэтому, Мйар. И нам еще повезло, как никому, что мы сейчас здесь. Если б эта зараза настигла нас в открытом поле, не знаю, помог бы нам ежик.
— Какой, напрочь, ежик? — я взялся за голову. — Что ты несешь?..
И пока Камориль искал слова, бранные в меру, но подходящие для объяснений, а я пытался его понять, Никс выбралась из-за стола и подошла к Кападастеру:
— Эль-Марко, я давно этого ждала, — твердо и просто сказала она. — Давай. Я буду держать себя в руках, я обещаю. Ты знаешь, что я никогда никому об этом не скажу. Зажимай.
Эль-Марко вздохнул. Опустился рядом с Николой на одно колено, посмотрел ей в глаза.
— Да ты ж вся дрожишь, — очень тихо проговорил он, но я услышал.
Затем Эль-Марко просто обнял Никс за плечи, крепко-крепко, а она обняла его в ответ.
Ну да, точно. Струны — они ж разные все, ни разу не одни и те же. И к каждому у Эль-Марко свой подход. Причем, каждый раз. Ну, основа обычно та же самая, и все, как всегда, на прикосновениях, но, тем не менее, каждое такое действо чем-то да отличается. Мне подумалось, что, ежели Эль-Марко называет это «струнами», то, может быть, он правда слышит, как они… звучат? А если слышит, то наверняка знает, какие песни они поют…
Эль-Марко, поднимаясь, приподнял и Николу тоже, а потом усадил ее на тот самый угловой диван. Глаза у Никс были каждый — с медный пятак, и еще она была бледная, почти белая, почти как та столешница, на которую девочка опиралась локтем.
Эль-Марко снова вздохнул и сделал шаг в сторону Камориль. Некромант вытянулся по стойке смирно: руки по швам, подбородок вперед, губы — в тонкую полосу. Я видел, как будто в замедленной съемке, как Кападастер прикрывает веки, затем смотрит Камориль в глаза, и, не отрывая взгляда от медовых очей некроманта, заряжает тому смачную пощечину, от которой Камориль теряет равновесие, кренится вбок, но, все-таки, не падает. Справляется.
Потом Эль-Марко делает еще шаг вперед и хватает Камориль за шею обеими руками, держит так некоторое время, с прищуром глядя в глаза некроманта, и потом плавно, будто нехотя, отпускает.
— Х-хорошо-о, — хриплый шепот вырывается из уст Камориль, трущего шею там, где отпечаталась пятерня Эль-Марко, — лучше, чем в прошлый раз. Давай еще Мйара — и бегом в подвалы.
Я видел краем глаза, как на все это смотрит Мари. Вероятно, девушке кажется, что мы все тут с ума посходили. Эх, что ж она подумает, когда Кападастер поцелует меня в лоб?..
— Иди сюда, — проговорил Эль-Марко, и я сделал шаг ему навстречу.
— Ты только быстрей ее уводи, — шепнул я ему, когда он касался губами моих век, — чтобы она не видела, понимаешь?..
— А ты, смотри, не милосердствуй, — ответил мне Кападастер на выдохе, прежде чем запустить руки мне в солнечное сплетение.
И мир пошатнулся, поплыл, заплясал вокруг, и мне, почему-то, это понравилось. Отчего-то в этот раз меня в первый же миг трансформации наполнила звонкая, искристая радость. И она звенела и пылала даже через удушливую боль, и подсвечивала все карминным золотом, — кто ж знает, почему. Магия — привередлива, своенравна, и, как по мне, вовсе неуправляема.
Запахи расцвели вокруг беспрерывно изменяющимися бутонами, пульсирующими, яркими. Густой аромат шоколада окутал Камориль, темный бархат свежей золы трепетал в волосах Никс. У Николы глаза, как были, так и остались — широко открытыми, а столешница под ее ладошкой стала чернеть, пластик, покрывающий ее, булькать и плавиться. Никола медленно отняла руку от стола и поднялась.
Я скользнул взглядом по Камориль. К моему удивлению, некромант еще держался. Держался себя, — если можно так сказать.
А потом я перевел взгляд на окно, и увидел то, о чем предупреждал Камориль.
Я не был шокирован, ведь я уже встречался с таким. Но я совру, если скажу, что эта новая встреча меня хоть чуть-чуть обрадовала. Будь моя воля — я б этих тварей больше в жизни не видел. Но кто ж меня будет спрашивать.
На кухонный пол полетели осколки стекла, тонкая оконная перегородка запуталась в занавесках. Черно-красная когтистая лапа, унизанная пульсирующими венами, схватилась за подоконник и подтянула к окну голову существа — продолговатую, конусообразную, покрытую гладкой черной лоснящейся кожей, как будто бы цельную, — безглазую и немую. Но в следующий миг голова разинула пасть и явила нам свое темно-фиолетовое нутро, обрамленное частоколом острых акульих зубов, желтоватых, двухъярусных, острых.
Моя трансформация почти подошла к концу, поэтому, только ощутив прилившую в тело нечеловеческую силу, я прыгнул прямо на эту уродливую голову, схватился за две ее челюсти и, одновременно отталкиваясь от стены, стал разводить их в стороны.
От боли, вероятно, тварь отпустила подоконник, и мне удалось вытолкнуть ее из окна, так, что мы вместе покатились по газону. Она была больше меня и такой, жирно расплывшейся посередине, а потому я от нее отцепился и, по инерции, прокатился чуть дальше по траве. Я успел обернуться, оценить ситуацию и сгруппироваться для прыжка, который отшвырнул бы меня подальше от возможной зоны поражения, потому что в разбитом окне стояла Никс, держа в руках огненный шар.
