Игры, в которые играют боги - Эбигейл Оуэн

В последнем слове звучат томные нотки, полные обещания, и они захватывают меня целиком, так, что я хочу слышать этот звук до конца своей короткой смертной жизни.

– Хорошо, – вздыхаю я под его мучительными касаниями, а потом завожу руку за спину, между нами, и упиваюсь тем, как он стонет, прижавшись губами к моей коже. – Тогда мы желаем друг друга одинаково.

Я никогда не прикасалась ни к кому так, но все же это настолько… естественно.

То, как его тело деревенеет перед тем, как он стонет, заставляет меня удовлетворенно улыбнуться.

– А теперь я хочу… чтобы ты перестал сдерживаться.

Аид застывает. Я слышу его резкое дыхание, пока он прижимается ко мне грудью. Он все еще сражается за контроль. А потом:

– Я не хочу причинить тебе вред. Если я потеряю контроль…

Я сжимаю его крепче и упиваюсь стоном.

– Я хочу, чтобы ты сломал меня.

– Чтоб тебя, Лайра…

Он внезапно выскальзывает из моей хватки и убирает руки, и я едва успеваю почувствовать, как падает сердце, думая, что на этом все, но Аид хватает меня за бедра, с таким нетерпением, что пальцы впиваются в кожу, и разворачивает лицом к себе, и я резко и судорожно вдыхаю при виде его глаз. Расплавленное, жидкое серебро.

От этого зрелища у меня екает сердце, жар и еще что-то, наполняющиеся светом, эти прекрасные глаза – о преисподние, да все его существо! – заставляют всю меня воспламениться.

Мне остается один удар сердца, чтобы впитать все это, пока Аид не завладевает моими губами в поцелуе, который превращается в лесной пожар от первой искры, проскочившей между губами.

Меня поглощает нетерпение – в общем-то, нас обоих, – и его руки повсюду, ласкают всю меня. Беспощадно дразня, заставляя меня постанывать.

И с каждым новым открытием, с ощущением его ладоней на мне и его под моими руками наши движения становятся все лихорадочнее. Если у нас есть лишь то немногое, что он может дать, что мы оба можем дать, то я заберу все, что могу, и предложу ему все в ответ.

Но вскоре мою беспокойную энергию становится нельзя утишить только руками и поцелуями.

Я хочу большего.

– Аид, – выдыхаю я со стоном, обвивая руками его шею, практически заползая на него и обхватывая ногами его талию.

Я ахаю, когда он внезапно вытаскивает меня из воды и сажает на каменный карниз. Инстинкт заставляет меня кинуть взгляд через плечо. Если падать отсюда – то вечно, отвесно и насмерть. Я цепляюсь за руки Аида, у меня сводит желудок, но когда я вновь смотрю в лицо бога, то шумно выдыхаю, широко раскрыв глаза, и сердце мое бьется лишь быстрее при виде выражения удовлетворения на этом лице.

И еще один заряд его эмоций с треском проносится сквозь меня.

Восхищение.

– Я так и знал, – выдыхает он. – Опасность заставляет тебя бороться, делает живой, облекает ощущения в пламя.

«Потому что ты видишь меня».

Думаю, он всегда видел меня настоящую. Из-за того что он бог – или бог смерти – или просто такова суть Аида. Он меня видит.

Точно так же, как я вижу его.

Он поднимает руки и накрывает ладонью мой затылок, тянется губами к моим губам, как будто моя реакция лишь подстегнула его желание. Этот поцелуй жесткий, требовательный. Он покусывает мою нижнюю губу и ласкает ее языком, а потом отстраняется. И я постанываю ему в рот и пытаюсь снова сползти вниз, к нему.

Он прав. Даже сейчас мое тело кажется таким… первобытным. Я похожа на наше смешанное дыхание, на воздух, я парю, летаю и живу по воле Аида.

Он резко отстраняется, на его скулах видны красные пятна.

– Откинься назад.

Это приказ.

Когда я немедленно повинуюсь, весь ответный огонь в Аиде обращается во взгляд, в котором сплетаются дикий жар, озорное подначивание и нежное обожание.

Мое сердце запинается при виде этого обожания.

– Держись за меня, звезда моя, – предупреждает Аид. – И не отпускай.

Я не успеваю угадать, что он будет делать: Аид наклоняет голову. Я прогибаюсь, цепляясь за его руки, ладонями он держит меня за талию, и это так…

Взрыв ощущений ослепляет меня. Без предупреждения. Я сама будто взрываюсь и вскрикиваю, когда все во мне сначала доходит до пика, а потом рвется вовне. Я снова вскрикиваю, когда Аид внезапно поднимает меня с карниза и с силой притягивает к себе.

– Обхвати меня ногами. Сейчас же.

Я так и делаю, а он, глядя мне в глаза, вжимается в меня. Я все еще дрожу от удовольствия. На щеках у Аида появляются ямочки, когда он коварно усмехается.

Он хочет продолжения.

Делает паузу, давая мне привыкнуть к новым ощущениям. А потом, поняв, что я готова, становится смелее и жестче, и мой мир сужается до новой реальности. До точки нашего единения.

Аид зарывается лицом мне в шею, вдыхая глубоко и хрипло. А потом вскидывает голову и снова завладевает моими губами.

Он целует меня, пока я не перестаю дышать, пока дыхание не начинает казаться какой-то вторичной потребностью. Но потом вокруг меня что-то меняется. Я открываю глаза и понимаю, что мы больше не в воде, а лежим на постели. Белоснежные занавеси развеваются вокруг нас, и вес Аида на мне лишь добавляет ощущения, что я в чужой власти.

Его руки теперь движутся свободно, ведь ему не надо меня держать, и он гладит меня, как будто рисует на мне, запоминает на ощупь.

– Будь осторожна со своими просьбами, звезда моя, – предупреждает Аид.

Мое тело сжимается при этих словах, становится еще жарче. Удовлетворение проносится по чертам Аида за удар сердца до того, как он начинает двигаться.

Не медленно. Не дразняще. Не сдержанно.

Я думала, что он уже отпустил себя, но это нечто совершенно иное. Его движения… беспощадны. Энергичны. И отчаянны. Я выгибаюсь под ним, обхватывая его ногами, чтобы удержаться. Но чем больше Аид теряет контроль, тем больше это делаю и я.

Я теряю себя в нем. Чувствуя его. Силу. То, как он наблюдает за моим лицом, чтобы видеть реакцию на каждое движение, каждое касание.

Когда я веду ногтями вниз по его спине, он запрокидывает голову с рыком удовольствия. Улыбка-предупреждение скользит по его губам, а потом он берет мои ладони в беспощадный захват, вытягивая мои руки над головой.

У меня расширяются глаза, а Аид почти рычит.

И целует меня снова, жестко, почти кусая, и я едва не отрываюсь от кровати.

Аид не останавливается, пока я не чувствую, что еще немного… И тогда он поднимает голову.

– Что? – Я издаю стон. – Погоди. Не останавливайся.

Еще одна звериная усмешка, волосы надо лбом растрепались – от моих пальцев, понимаю я.

– Я заставлю тебя ждать и желать так же, как заставляли меня все это время.

«О. Мои. Боги».

Он сжимает мои бедра, и я вскрикиваю, и каждое нервное окончание оживает, когда он на секунду отстраняется.

– Чтоб тебя.

И это заставляет его схватиться за изголовье. Напрягшись. Продолжить, не отрывая взгляда от моего.

Внезапно вокруг нас поднимается дым, пронизанный ароматом горького темного шоколада, и это совершенно точно… он. Судя по напряженному взгляду, я понимаю, что это его сила, но вне его власти. Дым превращается в щупальца.

И эти щупальца… тянутся ко мне.

Касаются меня.

Всей меня. Как будто его физического тела недостаточно. Как будто Аиду настолько не терпится исследовать меня целиком, доставить все возможные удовольствия, что это был единственный способ.

Я не знаю, он ли это или дым, но кажется, что его жаркий рот снова касается меня. Стоны вырываются из моей груди, а ощущения накапливаются и накапливаются, все приближая меня к блаженству.

Но именно его глаза, впитывающие мою реакцию, которую я не пытаюсь от него скрывать, подводят меня к грани.

Ощущения переполняют меня, и я полностью, безоглядно отдаюсь его власти. Отдаю ему свое сердце.

Это может быть наш единственный раз, мой единственный подобный момент с ним. Думает ли Аид о том же? Собирается ли наслаждаться им – и будь проклят завтрашний день и любые последствия? На краю отчаяния мне хочется, чтобы сейчас было все. Для нас обоих.