Татьяна Тюрина - Путь к себе (СИ)
— И разбойников тоже, — тихо сказала Риана.
— И разбойников тоже! — повторил более громко Лекамир. — Но с этими можете не церемониться.
Воины начали собирать и складывать в одно место тела погибших. И если своих клали с уважением и почтением, как людей, которые отдали свои жизни для того, чтобы остальные были целы, то бандитов скидывали кое-как, одного на другого, как мешки с мукой. И то к муке было больше почтения, хлеб, как никак.
Риана же подходила к каждому из тел и, как и в прошлый раз, прикрыв глаза, читала короткую молитву. Первый рыцарь, координируя все приготовления к дальнейшей дороге, одним глазом приглядывал и за девушкой. Его одновременно восхищало и раздражало то, что она ко всем относится одинаково. И к воинам, с которыми сражалась бок о бок, и с грабителями, часть из которых погибли от её меча.
— Почему такая задержка? — послышался рядом с ним слегка раздраженный голос. И, обернувшись, Лекамир заметил, что герцог подъехал к нему и нетерпеливо посмотрел на его людей, которые возились с телами и пытались наспех поправить повреждённые повозки.
— Ваше Сиятельство, — Лекамир опять вежливо склонил голову, поясняя: — мы собираем тела погибших...
— А она что делает? — Коргий проследил взглядом туда, куда секунду назад смотрел сам Лекамир и, конечно, заметил Риану.
— Она молится, провожая их в посмертную жизнь.
— Всех? — удивился герцог.
— Да, — ответил Лекамир и опять посмотрел на Риану, которая, закончив молитву, перешла к следующему телу. — Она ведь жрица.
— Так это она? — ещё больше удивился Коргий Зеленовский, снова осматривая девушку с ног до головы. — Я по-другому её представлял.
Всё ещё ошеломлённый, он сделал несколько шагов вперёд, подходя к Риане, которая стояла над телами, скрестив руки и прикрыв глаза. Правила приличия не позволяли ему пялиться на неё, но он не в силах был оторваться от легендарной жрицы Богини. Не каждому везёт просто жить в одно время с ней, не то чтобы повстречаться или поговорить. Хотя он не считал себя "каждым" и, тем не менее, не мог оторвать от неё глаз.
— Почему вы читаете молитву над теми, кто хотел вас убить? — спросил, наконец, он.
Риана открыла глаза и, повернув голову, посмотрела на рядом стоявшего мужчину. Он был слегка выше неё и несколько худоват, с каштановыми, коротко остриженными волосами и небольшой щегольской бородкой. В его вполне простоватом лице выделялся только прямой нос и густые брови, во всём остальном, он был совсем обычным, хотя и ухоженным человеком. Было видно, что он не обычный человек, а тот, кто наделён властью. Но Риана дружелюбно улыбнулась ему, как сделала бы это для любого другого человека, и ответила:
— Потому, что они такие же люди, как и все.
— Они ведь разбойники. Грабители и убийцы.
— Я не пытаюсь оправдать или приуменьшить их деяния. Я всего лишь хочу сказать, что они люди, которые закончили свой путь на земле. Они выполнили своё предназначение и покинули этот мир. Я благодарю их за то, что они прожили жизнь, прошу прощения за то, что отняла её, и провожаю их в последний путь, выражая надежду, что в следующий раз их жизнь сложится лучше.
— Я слышал, что жрицы всепрощающи. Теперь у меня пропали все сомнения, — он улыбнулся и, поклонившись, с небольшой долей помпезности произнёс: — Прошу прощения, что не представился сразу. Меня зовут Коргий Зеленовский, и я приветствую вас от имении всей Тунарии.
Риана тут же повернулась к нему и так же слегка наклонила голову, сложив руки крест накрест в церемониальном жесте.
— Моё имя Риана Асилтери Ам. Я жрица Небесной Госпожи. Приветствую вас от имени Небесной Богини.
Коргий ещё раз посмотрел на девушку перед собой, и в глазах его засветились крапинки неподдельной радости. Однако Риана уловила и некую гордыню в его жестах, что, в принципе, было не редкостью у правящих людей.
За всё то время, что потребовалось для того, чтобы вновь сдвинуться дальше, принцесса так и не вышла из своей кареты, хотя никого это особенно не тревожило, даже герцог, который являлся её женихом, уделял больше внимания именно жрице. И даже когда они тронулись в путь, он предпочёл ехать рядом с ней, поддерживая лёгкую беседу и рассказывая обо всех красотах природы и человека, которые они проезжали.
Лекамир мог только буравить их спины бессильным взглядом. Дело даже не в том, что он неожиданно для себя почувствовал ревность. Раньше Риана ехала рядом с ним, и он с удовольствием сам всё ей рассказывал. Но ещё ему было не по себе из-за того, что герцог полностью пренебрегает собственной невестой. Он мог бы высказать больше уважения, учитывая, что ему буквально на блюдечке преподносят корону целого королевства.
Однако к вечеру герцог исправился, когда они сделали остановку на ночь. К счастью, не пришлось останавливаться под открытым небом, ибо они добрались до большого трактира у подножья гор.
Как только принцесса, наконец, вышла из кареты, её жених тут же оказался рядом с ней и, подав ей руку, попутно осыпав комплиментами, проводил внутрь. Олея после изнурительного путешествия и переживаний от нападения была не в лучшем виде, однако всё равно держала себя по-королевски. Однако сразу после ужина поднялась к себе в комнату и легла спать.
Риана поднялась за ней, что очень расстроило герцога, который хотел продолжить общение, но, видимо, решил, что жрица так же устала с дороги, и не сказал ни слова. А Риана действительно устала. В эту ночь она впервые уснула, пусть и всего на десять минут.
На следующий день они отправились в путь почти с рассветом, и, благодаря сопровождению тунарийских рыцарей, которые знали местность и все дороги, уже к вечеру прибыли к пункту назначения.
Гиарда — столица непризнанного тунарийского королевства была настолько же красива, насколько необычна любому жителю равнинных королевств. Город находился на холмистой поверхности, и в результате все улочки, в том числе и главная дорога, то и дело взлетали вверх и спускалась вниз, затрудняя движение повозок, телег и, конечно же, кареты наследной принцессы Люкении. Люди же продвигались по небольшим лесенкам или навесным мостикам, которых тут было в изобилии. Сам город, казалось, имел несколько уровней и был похож больше на лабиринт.
Тем не менее, жизнь кипела даже здесь.
Но больше всего поражал сам дворец, который будто бы был высечен прямо из горы. Он был облицован белым мрамором — самым красивым и очень дорогим камнем, и украшен металлическими статуями с вставленными драгоценными камнями.
Можно было весь день стоять и любоваться этой красотой.
