Дж. Уорд - Зависть
— Так кто та «она»? Которая страдала?
Ура!.. Этот вопрос как ничто иное поможет поднять настроение.
— Кое-кто мне небезразличный.
— Сисси Бартен. — Век посмотрел на него. — Ведь так? Кронер сказал то же самое, слово в слово, когда говорил о ней с Рэйли. И ты уже говорил мне, что это личное.
— Говорил.
— Так что означали те символы на животе девушки?
— Девина не верит в системы безопасности. Она использует девственниц. — Джим потянулся на сиденье, мышцы напряглись, когда потребность в убийстве зазвонила в колокольчик. — То, что ты увидел на Сисси, — ее способ защиты.
— Гребанный… ад. Так первая жертва моего отца…
— Может, Девина заставила его сделать это вместо себя как залог веры. Может, он просто посодействовал ее работе. Кто знает.
— Как долго это продолжается? Между вами и… — Последовавшая пауза предполагала, что мужчина пока не привык к слову «демон» на своем языке.
— Всего пару недель. Но были люди до меня… но их не будет после, если только я не уверюсь, что ты не пойдешь выбранной ею тропой.
Джим взглянул на руки детектива. Они с такой силой вцепились в руль, что было удивительно, как тот не отломился.
Окей, такая злость не сыграет им на руку: она давала Девине точку воспламенения… и если демон откроет верный канал, им придется иметь дело со взрывом. И Век — большой, сильный парень, который способен и наверняка обучен убивать голыми руками.
Черт побери, Джим ненавидел это ожидание.
— Кстати, сегодня мы остаемся с тобой.
— Я так и понял. Кровать у меня одна, но есть диван.
— Мне больше интересно что-нибудь из «7-Eleven»[123]. — Он открыл пачку «Мальборо». — Заканчиваются.
— Около дома есть магазин.
— Отлично.
Век сунул руку в карман и вытащил мобильный.
— Можно и его снова включить.
Джим, переполненный разочарованием, посмотрел в боковое окно на темную обочину, гадая, когда, черт возьми, все…
— Какого дьявола, — прошептал Век. — Мой гребаный телефон просто разорвался.
Медленно обернувшись, Джим подумал, Ожидание окончено; игра началась…
Глава 39
В Раю, Найджел играл сам с собой.
В шахматы.
Если честно, игра была немного скучной, хотя он и считал своего противника потрясающе одетым и невероятно умным: парень делал такие же шаги, как и он сам, поэтому отсутствие удивления не представляло собой никакого вызова… вопреки просто великолепным стратегиям.
— Шах и мат, — произнес он вслух тишине своих чертогов.
Когда никто не выругался, не обвинил его в жульничестве, не затопал ногами и не потребовал переиграть партию, он в очередной раз вспомнил, почему игра с Колином доставляла гораздо больше удовольствия.
Поднявшись на ноги, он отошел от столика и оставил фигуры нетронутыми, на доске их было всего две — белая королева и черный король.
Потребность уйти из этого шатра и пройти по лужайке к замку, к реке, к опочивальне Колина была непреодолимым импульсом, выходящим за рамки психических границ, подбираясь к физическим.
Однажды он уже опустился до такого безумия и избежал смущения. Он не сделает этого вновь.
Найджел, отвлеченный болью в груди, обошел кровать, зашел в ванную и затем вернулся обратно. По правде говоря, он не был сосредоточен должным образом … ну, с той ужасной трапезы… когда честность Колина нанесла удар по мелкому надменному эго Найджела.
Странно, как меняется чья-то позиция, не так ли. Пока время шло, словно ленивое течение в огромном и по большей части спокойном потоке, его первоначально буйная защитная реакция превратилась в более сдержанный ответ… и он даже был готов извиниться при условии, что ему также принесут извинения.
И это служило доказательством, что чудеса-таки случаются в этом мире.
К сожалению, Найджел был совсем не уверен, что получит в ответ, и, зная себя, а также другого архангела, он понял, что очередной раунд споров не принесет пользы никому из них.
И все же, Колин мог стать тем, кто протянет оливковую ветвь[124].
В действительности, хотя Найджел никому в этом не признается, он пропустил несколько последних трапез, проводя время здесь в надежде, что появится архангел. Но он начинал терять терпение. Такая пассивность не была ему свойственна, а терпение — добродетель, с которой у него немного…
— Найджел? — послышался голос с другой стороны лоскутов ткани.
Найджел стиснул зубы, но сдержал ругательство, перепроверив свой галстук. Кто-либо кроме Колина — последнее, что ему нужно. Но едва ли было правильным наказывать невинного, пришедшего с благими намерениями.
— Байрон, старый друг, — пробормотал он, направляясь ко входу, — как дела…
Как только он отвел в сторону тяжелый атлас и увидел лицо другого архангела, то замер на месте.
— Говори.
— Колин… здесь?
— Нет.
— Мы не можем его найти, — произнес Байрон, теребя медные пуговицы на рукавах куртки. — Когда он не появился на вечерней трапезе, мы предположили, что он занимается и не стали его тревожить. Но прежде чем лечь спать, я отправился на его поиски, чтобы передать кое-какую еду. В шатре его не было. Как и на берегу. И в замке… и здесь, очевидно, тоже.
Найджел покачал головой и в то же время обострил свои чувства… и не обнаружил ни следа ангела. Действительно, если бы он не был так сосредоточен на себе, то понял бы раньше то, что видел ясно сейчас: Колина не было на Небесах.
Загорелась искорка паники, но Найджел держал под контролем эмоциональный ответ. И логически над всем поразмыслив, он знал, что есть только одно место, куда мог отправиться парень.
Почему он этого не предвидел?
— Не тревожься, — сухо сказал Найджел. — Я пойду и найду его.
— Тебе нужна помощь?
— Нет. — Ибо не ему придется ответить за выговор, который он сделал архангелу. Личностный конфликт — одно дело, нарушение субординации — другое. И непозволительно совершить последнее в лишенном моды одеянии.
Благодаря силе его мысли, мантия и туфли-лодочки с монограммой сменились серым костюмом с голубоватым оттенком, белоснежной рубашкой, бледным клетчатым галстуком и парой ботинок.
— Иди и успокой Берти с Таквином, — сказал он архангелу. — Они, несомненно, волнуются. И знай, что я скоро вернусь.
— Куда ты отправляешься?
— К нему.
С этими словами Найджел исчез, пройдя сквозь барьер, отделявший мир внизу. И, вновь обретя материальную форму, он оказался перед двухэтажным гаражом скромной, но особой постройки на фермерском участке.
