Карина Демина - Изольда Великолепная
Благородные дамы благоразумно отстали…
И скорее всего, мы не дойдем.
Но мы шли. Я сидела, глядя перед собой, желая и ослепнуть, и оглохнуть, а лучше – оказаться в уютном подземелье и никогда больше его не покидать. Наступившая вдруг тишина оглушила.
Кайя шел. Один.
Ни брони.
Ни оружия.
Но то, что его окружало… я видела это – черное и алое, смешавшееся в безумной связи огня и ветра. Воздух вязкий. Сердце метрономом отсчитывает время. Люди пятятся, медленно-медленно. И слышу плач, от которого становится не по себе.
– Останови его, – шепчет Урфин прежде, чем уронить щит. И Сержант свой отбросил. Я только сейчас сообразила, насколько им было тяжело.
Остановить?
Иначе как на той картине. Город сломанных домов и люди в огне. Нельзя, чтобы это, чем бы оно ни было, сорвалось с поводка.
Кайя себе не простит.
И мне тоже.
Он сгреб меня в охапку, сдавив так, что еще немного и кости затрещат. Взгляд совершенно безумный. Что мне делать? Только и могу просить.
Я и просила, надеясь, что буду услышана.
– Пожалуйста… – я уткнулась в раскаленную шею, понимая, что еще немного и зареву от бессилия.
– Не надо, – бормочет Кайя. – Я уже… нормальный.
Вижу. Темнота отступает, и красное тоже. Он зол, но злость эта – обыкновенная, человеческая. И глобальные разрушения отменяются.
– Ты сильно меня испугалась?
– Тебя – нет. За тебя – да.
И за себя тоже. Не потому, что Кайя причинит мне вред, но просто… я вряд ли смогу без него.
– Ты еще не передумала выходить за меня? – Кайя слегка ослабил хватку, наверное, поняв, что сбегать я не собираюсь, да и желающий оскорбить Нашу Светлость в присутствии Их Светлости не наблюдается. И в чем-то я понимаю: близость войны как-то резко градус благоразумия подымает.
– Нет, если ты сам…
Он мотнул головой и повернулся к Урфину.
– Приведите себя в порядок. Вы, леди…
Только сейчас я заметила полную женщину в простом сиреневом платье. Точнее, когда-то оно было сиреневым, но ныне представляло собой весьма печальное зрелище. И женщина была бледна, напугана, но держалась прямо.
– Как вас зовут?
– Леди Арианна Броккенвуд, – она присела в реверансе.
– Тайрон Броккенвуд ваш супруг?
– Да, Ваша Светлость.
– Очень достойный рыцарь. И верный вассал, – Кайя сказал это для меня, но женщина зарделась. Ее пальцы нервно терзали грязное кружево, но лишь это теперь выдавало испытываемое ею волнение. – Леди Арианна, я умоляю вас принять мои извинения по поводу сего происшествия.
Его слышали все. И толпа, вновь было ожившая, попятилась от оцепления. Впрочем, оцепление попятилось тоже, как понимаю, на всякий случай. Улица сразу стала шире.
– …обстоятельства которого будут расследованы. И позволить мне хоть как-то загладить свою вину…
Разве ты виноват?
Я хозяин. Я несу ответственность.
– Вы… вы не виноваты, Ваша Светлость.
Вот! И я о том же. Но Их Светлость определенно не настроены на возражения.
– …Север помнит песни.
Кайя понял, что именно она хотела сказать, а вот я в очередной раз ощутила себя чужой.
– Урфин, пожалуйста, проводи леди Арианну в…
– Мы во дворе остановились, – подсказала она, розовея. – У ворот. Я… я сама найду дорогу.
Ну уж нет, от моего заботливого супруга так просто не уйдешь. Да и согласна я с тем, что негоже бросать леди Арианну на произвол судьбы. Урфин с Кайя переглянулись, и Урфин едва заметно кивнул: мол, все будет в лучшем виде.
– Думаю, в моих апартаментах вашей семье будет куда комфортней, – Урфин подал руку и подвел бедную женщину к коню. – Там тепло. Просторно. И вид из окна хороший.
– Но… это неудобно!
– Ой, поверьте, очень даже удобно, поскольку в отличие от Их Светлости, я ценю комфорт. У меня даже кресла мягкие имеются. И еще надо найти вам платье, достойное столь прекрасной дамы… – он посадил совершенно растерявшуюся леди в седло. Гнев отнесся к смене всадницы с философским спокойствием. Сержант поднял оба щита. Один он закинул на плечо, помяв изгвазданный плащ. Второй держал в руке.
– Полдень скоро, – сказал он, потирая свободной рукой шею. – Хорошее время для свадьбы.
Все получилось не совсем так, как планировал Юго, но тоже очень интересно.
Кайя Дохерти сдержался!
А ведь малости не хватило… Юго было бы интересно посмотреть. В Хаоте он многое о местных лэрдах слышал, но слышать – одно, а видеть – другое.
Чувствовать – третье.
Это походило на зимний шторм, который предупреждает о появлении редкими уколами молний и голосом далекого грома. Потрескиванием седого льда и снежной мутью.
Юго нравилось слушать шторм.
Он ложился на снег, подставляя ветру лицо и руки, позволяя опалять кожу, потому что только так не ощущал боли. Ему бы пригодился шторм здесь, но Кайя Дохерти сдержался.
И Юго чувствовал себя обманутым. Чем дальше, тем сильнее становилось разочарование. И палец на спусковом крючке дрожал – такого не случалось прежде. Юго убрал винтовку.
Ничего. Впереди целая неделя.
Юго постарается, чтобы Их Светлость не заскучали.
Помост возвышался над толпой. Он был нарядным – шелка, ленты, цветы – и в то же время отвратительно ненадежным. Мое воображение рисовало картины одну другой мрачнее. Вот доски трещат под совокупным весом высокого совета. Или толпа, потеряв остатки разума – хотя не уверена, что можно терять то, чего нет – напирает и сносит золотую цепь стражи. Или Кайя, вновь помрачневший, срывается на людей… в общем, невеселая у меня получалась свадьба.
Орали рога. Выли волынки. И дробный стрекот барабанов испытывал нервы на прочность.
Дыши глубже, Изольда.
Кайя поднял руку, и музыка – если это можно назвать музыкой – оборвалась.
Стало тихо-тихо.
– Леди Изольда. Моя жена.
Плащ мой беззвучно соскользнул с плеч. И тишина изменилась. Я слышала их, через Кайя или собственное больное воображение, но слышала. Удивление. Неприязнь, которую объяснить была не в состоянии. Презрение.
Я не похожа на леди в их представлении, в этом все дело.
Но они ведь привыкнут?
– Ее слово – это мое слово…
Кайя положил руки на плечи. Тепло. Горячо даже. И пока он рядом, я выдержу эти взгляды и эту необъяснимую ко мне ненависть.
– Уважение к ней – уважение ко мне. Кто же посягнет на ее жизнь, честь и достоинство, будет признан виновным в измене.
Кратко и доходчиво. Даже я прониклась.
Кайя не накрыл меня своим плащом – он меня в него укутал. И дальше что? Я забыла, что дальше… кажется, я должна преклонить колени… одно или два? Или вообще ниц пасть, лбом о помост биясь?
