Елена Ковалевская - Записки средневековой домохозяйки
Дом, где снимал комнаты маркиз Мейнмор, не отличался особым шиком. Надо сказать, что он вообще ничем не отличался, разве что застарелой вонью кислой капусты, да селедочного рассола. Да и сам дом находился не на фешенебельной улице, не в самом дорогом районе столицы.
Вивьен приподняв полы дорогого дорожного платья, осторожно ступала по скрипящим ступеням, при этом, опасаясь коснуться одеждой лестничных перил. Вокруг все было настолько заскорузлым, настолько засаленным, и даже на вид липким, что от одной мысли, что она заденет все это хотя бы перчаткой, приводило в дрожь.
Наконец пройдя по длинному коридору доходного дома, она остановилась перед дверью и постучала концом трости, с залитым в нее свинцом (ходить в такой район совершенно безоружной было бы верхом глупости). Сначала ничего не происходило, и ей пришлось стучать настойчивей, пока за дверью не раздался знакомый, несколько хрипловатый со сна голос. Женщина недовольно поморщилась, а потом как по волшебству на ее глаза навернулись слезы, лицо приняло скорбное, и какое-то виноватое выражение, а румяные щечки вмиг побледнели.
Дверь рывком распахнулась, и перед ней предстал Кларенс. Он был в измятой одежде, словно спал в ней последние несколько дней, лицо его было небритым, а изо рта ужасно несло перегаром, однако Вивьен даже не подала вида, что ей неприятно. Всем своим видом она выражала такую горечь, что любой другой тут же кинулся бы ее жалеть. Любой другой, но не полупьяный Кларенс.
— Шлюха! — выплюнул он одно слово, и уже собрался закрыть дверь, но Вивьен, как профессиональная актриса ударилась в слезы и горько зарыдала.
Однако сквозь те же слезы ей удалось четко произнести:
— Нам необходимо поговорить…
— Нам не о чем с тобой разговаривать, — покачиваясь на нетвердых ногах, отрезал тот.
— Трастовый фонд, — еще горше прорыдала женщина и тогда, скривившись, мужчина вынужден был уступить.
Едва Вивьен зашла, и едва за ее спиной закрылась дверь, как она пала на колени и, обняв Кларенса за ноги, зарыдала еще сильнее…
— Прости меня, прости… прости… — слышалось только сквозь рыдания.
Но когда мужчина, со словами 'Поздно! Ты шлюха!', - оттолкнул ее, она сгорбившись разрыдалась еще сильнее, хотя казалось больше уже некуда, и при этом запричитала:
— Он меня заставил!… Он меня… шантажировал… Он пугал… Пугал, что отдаст тебя под суд… А я… Я так тебя люблю… — тут она подняла свое заплаканное личико на него, подняла свои полные слез голубые глаза. — Он грозился, что если я не отдамся ему, если не буду с ним, он уничтожит тебя… Я не могла поступить по-другому… Я боялась за тебя… Прости меня Кларенс!.. Прости!.. — и после рухнула на пол и продолжила плакать.
Наконец до затуманенных алкоголем мозгов дошло, о чем же таком говорит женщина, потом на лице мелькнуло понимание… Он шагнул, с трудом наклонился и, подняв ее за плечи на ноги, выдохнул:
— Кто он?!
В лицо Вивьен ударила невероятная вонь давно нечищеных зубов смешанная со смрадом дешевого вина, но она, даже не поморщившись, произнесла лишь одно слово:
— Хольгрим.
Кларенс стиснул пальцы, не замечая, что причиняет ей боль. Впрочем, для исполнения задуманного Вивьен готова была терпеть и не такое.
— Я убью его! — пообещал мужчина.
— Нет, Кларенс! Нет! — начала вырываться она. Сцена разыгрывалась великолепно, никто бы и не подумал, что это все эмоции ненастоящие. — Он страшный человек! Он сказал, что если с ним хоть что-нибудь случится, его люди доставят все доказательства твоей виновности королевскому прокурору! Я не могу так рисковать тобой! Ни за что! Кларенс пойми, — она перехватила его ладони и прижала к своей груди, поднятой туго стянутой корсетом, и от того смотревшейся так аппетитно, — я не могу так рисковать твоей свободой! Ты для меня все — моя жизнь, мое дыхание!.. Я никогда себе не прощу, если с тобой что-нибудь случится!.. Я… Я, падшая женщина, любимый… — тут она смахнула кончиком пальца одинокую слезу, покатившуюся по щеке. — Про меня судачат злые языки… Пусть судачат! Главное… Главное, чтобы ты был счастлив! Я не могу смотреть как ты страдаешь, как мучаешься из-за нашей разлуки… Прости меня! Прости, что причинила тебе столько страданий! Но он вынудил меня…
— Я… — Кларенс попытался вставить хоть слово в этот страстный монолог, но Вивьен прижала пальчики, затянутые в перчатку к его губам.
— Ничего не говори, просто слушай! Я лишь хочу, чтобы ты знал! Знал, что я ни в чем не виновата, и ты не переживал из-за меня. Я… Я как-нибудь… Однажды я надоем Хольгриму, и он оставит меня… А может… Может, я узнаю где он хранит бумаги, и заберу их у него! И тогда… Тогда мы будем вместе, любимый! Да! Я так и сделаю! Я всеми силами буду пытаться выяснить, где он хранит компромат… А пока… — женщина подалась вперед и на миг прижавшись к его груди, снова подняла голову и заглянула в мутные с перепоя глаза. — Кларенс, я хочу, чтобы ты перестал вести себя так… Мы… Мы не должны показывать Хольгриму, что нас все еще связывают чувства. Пусть… Пусть он насладится триумфом, пусть поверит, что победил! И тогда… Тогда мне будет гораздо легче сделать тебя свободным. Кларенс, прошу тебя… Нет, умоляю! Давай вести себя так, словно ничего не происходит, чтобы все было как до знакомства со мной… У тебя жена… Сделай вид, что ты решил остепениться, а я буду с Хольгримом и дальше, — тут мужчина напрягся, и Вивиен заспешила. — Так мы обманем всех! И твоего дядю, и твоего кузена… А, главное, мы обманем Хольгрима, и я добуду тебе свободу!
— Я не смогу так, — прохрипел Кларенс. Похоже, он наконец-то начал трезветь и окончательно понял, что же говорит ему Вивьен. — Без тебя…
— Мы будем встречаться украдкой, — тут же заверила его женщина. — Мы будем подавать друг другу тайные знаки… Когда удастся — останемся наедине… Но Хольгрим следит за мной! Я отговорилась, что поехала к модистке. Кларенс… О, мой любимый Кларенс! Время так быстро бежит!.. Я должна идти, но… — тут она приподнялась на цыпочки и без тени брезгливости коснулась его растрескавшихся губ. — Напоследок прошу тебя: возвращайся домой, сделай вид, что все в порядке, что ты решил жить семейной жизнью. Дядя примет тебя. И тогда… Тогда нам даже легче будет встретится! Хольгрим таскает меня за собой везде. Я должна везде с ним ходить. И на приемы, и в оперу… А там мы сможем видеться, хотя бы украдкой! Для меня это будет такое счастье! И…
— Я люблю тебя Вивьен! — Кларенс с силой поцеловал ее.
— Я тоже, — прошептала она отрываясь. — И ради нашей любви, заклинаю!.. А теперь я должна бежать! — и, вырвавшись из его объятий, улизнула за дверь.
