Невеста Мрачнейшего (СИ) - Лисовская Лилия

Справедливость восстановлена, Мориус пробудился ото сна, а звезда Его Мрачнейшего

Величества Талла вновь воссияла на престоле. Повелитель сна и смерти Мориус, а рядом – его верный Советник. Две половины единого целого, кажется, так Айден говорил? Сколько я не вертела в голове эту мысль, пытаясь сложить кусочки пазла верно. Почему Талл, если их двое? Почему старший из братьев избрал себе скромную роль советника при правящем младшем? Осколки пазла ни в какую не хотели складываться в единую картину. Вопросов, которые терзали меня, был целый рой, злой и кусачий. А ответов найти не получалось. От постоянных размышлений начинала невыносимо болеть голова, а вместе с головной болью приходили душные, тягучие кошмары, совершенно неотличимые от реальности.

Во сне я снова и снова убегала от Вилфа, петляя между гигантскими корнями векового дуба, постоянно спотыкаясь и падая. Колени разбивались в кровь, и при пробуждении тело откликалось тупой болью, от которой хотелось выть, уткнувшись лицом в подушку. Каждый раз, проснувшись, я давала себе слово, что больше никогда не сомкну век. Пускай погибну, пускай сойду с ума, но терпеть эту медленную пытку ужасом, - нет уж, увольте. Однако, надолго решимости не хватало.

Разбитое тело напоминало, что следует отдохнуть и набраться сил. Но стоило прикрыть глаза, поддаться соблазну и уснуть, как темные объятия кошмарных сновидений окутывали меня неразрывными цепями. И так по кругу.

В какой-то момент я стала бояться, что это месть Айдена. Ну, или Мориуса. Да кого угодно, на самом деле, я была готова даже предположить, что Вилф пытается зачаровать меня через сон, чтобы использовать в своих подковерных играх. Я хотела только одного – чтобы все это прекратилось. Я хотела вернуться домой.

После битвы, сумбурной и нелогичной, дворец на несколько часов погрузился в тишину. Стихли стоны раненых и смех Шартиар, который сменился тихим шепотом. Их с Мориусом фигуры, посеребренные лунным светом, очень четко выделялись на фоне разрушенных стен и треснувших гранитных плит. А затем пришли слуги, прятавшиеся до этого момента – мужчины, женщины, дети. Они с трогательной улыбкой оглядывали нас, пряча глаза, сверкавшие радостью, и кланялись, приветствуя своих повелителей.

Айден не отпускал моей руки, не позволяя отойти в сторону. А я слишком устала, чтобы

качать права. Слабость прокралась незаметно, превращая колени в кисель, и Айден легко

подхватил меня на руки.

-Подготовьте спальню для моей невесты, - бросил он короткий приказ, направляясь к лестнице, которая едва-едва устояла при нападении Вилфа Красноглазого. Некоторые ступеньки оказались выщербленными, но Айден с легкостью преодолевал их прыжком. Обессилено прислонив голову к твердому плечу, я считала секунды, которые превращались в минуты. Меня грызла злая тоска, которой не было причины. Или все же была?

Айден торжественно нес меня на руках по коридору, тихо мурлыкая под нос давно забытую песенку. От звучания этой мелодии хотелось разреветься – я ужасно соскучилась по дедушке.

«Белый-белый снег,

Алая водица.

Что же, девочка моя,

Все тебе не спится?»

Дворец лишился трех башен и большей части крыши в длинных переходах, как будто здесь прошел жестокий ураган. Но трепетный звездный свет, падающий на лицо сквозь прорехи в крыше, делал все вокруг таинственным и полным волшебства.

-Тебе надо поспать, - мягко произнес Айден, бережно опуская меня на свежие, прохладные простыни. Он помедлил с секунду, а затем поцеловал меня в лоб. И отступил назад, как будто не уверенный, что имел на это право.

-Прости меня, - эхом воспоминаний прозвучал тихий голос, полный вины. Я закрыла глаза, лишь бы не отвечать. Сон накрыл меня трепещущим пологом, преисполненным шумом луговых трав и щебетанием птиц.

Спальня, в которой я обитала, была украшена с поистине королевским шиком. Громоздкая кровать с изголовьем из красного дерева, была обтянута атласом. Шелковые простыни приятно холодили кожу – то и дело у меня поднималась температура. Жар и лихорадка мучили меня не хуже кошмаров. Стены были покрыты рисунками, изображающими подвиги Талла, и я не могла понять, кого именно – Мориуса или Айдена. Иногда сюжеты менялись, и вот на стенах история восхождения Вифла Красноглазого, от юного мальчишки до злобного колдуна, жаждущего власти.

Вырезанные из камня черепа и кости венчали столбики кровати, не забывая напоминать мне, в чьих именно владениях я нахожусь.

Несколько дней мой распорядок дня составлял лишь сон, тревожный и мучительный,

прерывающийся на прием пищи. Иногда, в полудреме, я переживала - не ужалил ли меня Вилф каким-нибудь заклятием, под воздействием которого я медленно превращалась в героиню сказки о Спящей Красавице?

Но нет, целая толпа хмурых лекарей, сгрудившаяся над моей кроватью по приказу Айдена, единогласно постановили, что мое апатичное состояние всего лишь реакция на стресс. От их терпких, травяных настоев я наотрез отказывалась, один только их аромат вызывал у меня мрачные, пугающие видения, так не похожие на обыкновенные кошмары. Точь-в-точь как те, что преследовали меня во время выздоровления в хижине Даной. Мне показалось, что я видела ее силуэт в толпе лекарей, но чуть позже поняла, что ее здесь быть не могло. Все лишь причудливые игры сонного разума.

Айден не появлялся у моей кровати в редкие часы бодрствования – справлялся о моем

самочувствии у Руца или Шартиар. Виллану же был предписан постельный режим, и, будучи прикованным к кровати, он слал мне короткие записки, передавая их через Наставницу или слуг.  Одна из них гласила, что мы непременно отправимся на охоту, как только ему разрешат встать на ноги. Я благоразумно промолчала, посылая в ответ пожелания скорейшего выздоровления. Я точно знала, что не задержусь здесь дольше, чем потребуется мне для восстановления сил. Дедушка уже заждался меня.

Но порой мне чудилось, что Айден после полуночи проскальзывает в мою спальню и сидит у постели, нежно поглаживая мои руки. Я сквозь сон ощущала тепло его ладоней, слышала тихий шепот, который твердил о любви. Ближе к утру призрак Айдена растворялся в тишине дворца, чтобы вернуться снова ночью.

Требовательный стук в дверь согнал с меня дрему. Я затаилась - быть может пронесет? Но нет. Стук в дверь повторился, на этот раз гораздо настойчивее. Посетитель начинал терять терпение, а войти без разрешения в мои покои никто бы не посмел.

-Войдите, - простонала я, надеясь, что визитер сам поймет, что я не хочу никого видеть и тихонько удалится. К несчастью, Шартиар пренебрегла подобными условностями.

-Сколько можно валяться в кровати? Вставай!

Комната заполнилась головокружительным запахом свежесрезанных роз, которые Наставница держала в руках. Ежедневно она приносила свежие цветы, украшая ими комнату, как будто мне было какое-то дело до ее убранства. Даже посели меня Айден в каморке под лестницей, я не увидела бы разницы. То же самое касалось еды - она вся имела для меня вкус размокшего картона, вне зависимости от того, какие деликатесы мне предлагались.

Я молча накрылась одеялом с головой. После всех приключений, что выпали на мою долю, единственным желанием было остаться в кровати на ближайшее столетие.

Но у Шартиар были другие планы.

-Сколько можно унывать?

-И вовсе я не унываю, - ворчливо отозвалась я из-под одеяла, но мысленно признала ее правоту. Она видела меня насквозь, так же как и Айден, и я не могла отделаться от ощущения, что она видит во мне не меня. Каждый угол во дворце, каждый квадратный метр земли в этом мире были пропитаны скорбью по Верелл. На фоне всеобщей любви к почившей Невесте, я чувствовала себя некачественной, бракованной заменой. И хандрила.

-Я хочу домой, -глухо пробурчала я из импровизированного укрытия, - дедушка…

-..давно пришел в себя, - весело закончила за меня фразу Шартиар, усаживаясь на кровать и настойчиво оттягивая одеяло на себя. Я боролась до последнего, не готовая показать в самом неприглядном свете, но в итоге Шартиар оказалась сильнее. Она скептически оглядела мои всклокоченные волосы, сбившиеся в колтуны от того, что я в бреду и кошмарах возилась на влажных простынях. Темные круги под глазами (пару раз я все-таки находила в себе силы доползти до зеркала в золоченой раме) делали меня похожей на унылую панду. А синеватый цвет лица не добавлял мне очарования.