Дж. Уорд - Тени
Он должен выбросить ее из головы. Отключить эмоции.
Это как смерть, говорил он себе. А Боги знают, Кор близко знаком с ней и достиг совершенства в обращении с этой окончательной валютой.
Шагнув под холодный душ, Кор взял мыло и начал намыливаться, но затем остановил себя.
Нет, ему необходимо сохранить эту вонь на своей коже.
Сейчас он принимает душ лишь для того, чтобы взбодриться после кормления, затуманившего его голову. После этого он поговорит со своими солдатами.
Пришло время перенаправить и обновить курс их борьбы в этой войне.
И восстановить естественный порядок вещей в его жизни.
Глава 59
Очнувшись, Трэз почувствовал себя словно под кайфом, и это было единственным и весьма спорным положительным моментом мигрени: после ужасного урагана боли и тошноты всегда следовал период легкости и облегчения, когда ты так чертовски благодарен за то, что из твоей башки больше не торчит топор, что хочется обнять весь мир.
Открыв глаза, Трэз пару раз моргнул и посмотрел на открытую дверь ванной. А где…
— Ты проснулся?
Услышав за спиной голос Селены, Трэз приподнялся в постели и перекатился на другой бок.
— Привет.
Селена расположилась на кушетке с электронной книгой в руках, черты ее лица освещались подсветкой экрана.
— Как себя чувствуешь? — Отложив книгу, она подошла к нему.
— Лучше. — Вроде как. Сейчас он снова беспокоился о ней. — А как ты?
Изменилось ли что-нибудь, пока он лежал в отключке? Как долго он…
— Нет, никаких изменений. И ты отключился примерно на восемь часов.
Ээ, значит, он спросил это вслух.
Взяв ее за руку, Трэз украдкой постарался оценить ее состояние по тому, как она пожала его руку в ответ, как присела рядом с ним на кровать.
— Есть какие-то особые причины не смотреть мне в глаза? — спросил Трэз.
— Ты голоден?
— Нет, и тем более «нет», когда ты увиливаешь от ответа.
Сейчас он был слишком прямолинеен, с другой стороны, обмен любезностями и хождение вокруг да около никогда не были его сильными сторонами и в лучшую ночь.
— Я, ээ, виделась с Доком Джейн.
Вот сейчас он похолодел.
— Зачем?
— Мне просто захотелось поговорить с ней.
— И?
— Она провела некоторые анализы и…
На этой ноте его слух щелкнул хронокартой и взял перерыв.
— Прости, повтори, пожалуйста.
Может, если она скажет это снова, слова каким-то образом проникнут сквозь тревожные звоночки, трезвонящие у него в голове.
— … когда мы будет готовы пойти к ней.
Трэз сел в кровати. Потер лицо. Посмотрел на нее — ее взгляд был устремлен на ковер.
— Ты имеешь в виду спуститься вниз, в клинику?
— И встретиться с ними обоими. Мэнни тоже будет присутствовать.
— Хорошо. Да. — Он взглянул в сторону ванной. — Сначала мне нужно в душ.
— В спешке нет необходимости.
Конечно, но ему так не казалось. Трэз встал с кровати и прошел в ванную, где включил душ, воспользовался туалетом и шагнул под струю воды. Быстро помыл голову и намылился, о бритье и беспокоиться не стал.
Вышел. Вытерся. Вернулся в спальню, обвязав полотенце вокруг талии.
Селена сидела на том же месте.
Когда он, чуть не срываясь на бег, проходил мимо нее, Селена протянула руку и схватила его запястье.
Когда Селена наконец-то посмотрела на него, ее взгляд был твердым, но таким напряженным, что мог прожечь дыру у него в затылке. И по какой-то причине, такое сочетание его ужаснуло.
— Сначала нам нужно поговорить, — сказала она.
Прикрыв на секунду глаза, Трэз опустился перед ней на колени, а про себя подумал: Нет, нет, я не хочу этого слышать. Чтобы там ни было, я не хочу…
Ее руки, эти красивые руки дотянулись до его лица, очертили его брови, щеки, линию челюсти. Она прошлась большим пальцем по его нижней губе, Трэз поцеловал палец в ответ.
— Прошлой ночью Лукас сорвался.
Трэз нахмурился и покачал головой.
— Прости, что?
— Внизу, в клинике. Он просто… сдался. Ему отрезали часть ноги, чтобы спасти его… думаю, он будет жить. Но он совсем не рад этому.
— О. Хорошо. Да.
Даже несмотря на то, что это было жестоко, единственное о чем он мог думать было: И что?
— Он хотел умереть и был так зол из-за того, что они не позволили ему сделать это.
Какое все это имеет отношение к нам, кричал он про себя. Кого, черт возьми, волнует…
— Я не хочу уходить, — сказала Селена. — Я не хочу покидать тебя. На каком-то уровне, я даже не знаю как, я имею в виду, когда придет мое время, я буквально не могу представить это.
Трэз сглотнул, в горле встал ком.
Прежде чем он смог ответить, Селена прошептала:
— Я безумно боюсь.
— О, моя королева…
— За тебя. — Когда Трэз отшатнулся, поскольку это последнее, что он ожидал услышать от нее, Селена обхватила его лицо ладонями. — Видя эту ярость в Лукасе, эту ненависть к миру и к окружающим… Я беспокоюсь, что после моего ухода, то же самое ждет и тебя.
Заставив себя оставаться спокойным, Трэз ответил:
— Послушай, я…
— Не лги мне или себе. Что бы ты ни сказал сейчас, ты должен быть честен.
Что ж, но не это его заткнуло.
— То, что ты будешь в такой ярости, пугает меня больше, чем все, что может произойти с моим телом или душой. Существует ли в самом конце вечная жизнь или там нет совсем ничего, в действительности я беспокоюсь только о тебе. — Ее взгляд впился в него. — Я хочу, чтобы ты мне пообещал, хочу, чтобы ты поклялся своим сердцем и моим, что ты продолжишь жить. Что ты останешься здесь вместе айЭмом и Братством и позволишь им позаботиться о тебе. Что ты не позволишь скорби уничтожить тебя. Я не смогу… буду не в состоянии помочь тебе, поэтому ты позволишь им поддержать тебя.
— Селена, во-первых, ты никуда не уйдешь…
— Мои руки начинают затвердевать. А так же ноги и лодыжки. Я не думаю, что у нас осталось много времени, Трэз.
Говоря это, Селена разгладила брови Трэза, когда стало понятно, что он начинает хмуриться. Она репетировала речь про себя часами, пытаясь найти правильное сочетание, чтобы Трэз не отверг сказанное.
Это очень важно. Она должна была произнести эти слова, а он — услышать их.
— Для меня станет намного сложнее пройти через это, если я буду переживать за тебя.
Селена чувствовала эмоции, исходящие от него, и не была удивлена, когда его черные глаза блеснули ярко-зеленым, осветившим его темное лицо, и она хотела бы избавить его от этого, но не могла.
— Мне нужно, чтобы ты поклялся мне, — произнесла Селена, — здесь и сейчас, что ты не закроешься от мира, что ты…
Трэз вскочил на ноги и принялся вышагивать по комнате, кулаки на бедрах, голова опущена, словно он пытался взять себя в руки.
— Трэз, я хочу, чтобы ты продолжал жить после того, как я уйду. — Когда он начал трясти головой, Селена продолжила: — Потому что только это сделает происходящее более-менее приемлемым для меня.
Трэз вскинул руки.
— Хорошо, ладно. Я продолжу жить. А сейчас могу я одеться, чтобы мы могли спуститься в клинику…
— Трэз. Не лги мне.
Остановившись, он повернулся к Селене, его великолепное тело напряглось до предела, под гладкой, лишенной волос кожей подергивались мускулы бедер и плеч.
— Что ты хочешь от меня услышать?
— Что ты позволишь людям помочь тебе. Тебе это понадобится… я бы нуждалась в этом, если бы ты…
— Позволю! Ладно! Я даже встречусь с Мэри, буду носить на груди гребаный значок «Я скорблю», черт побери. Довольна? А сейчас мы можем, мать твою, прекратить говорить об этом.
Когда Трэз прикрикнул на нее, Селена в изнеможении закрыла глаза:
— Трэз…
— Ты сказала, что не можешь себе представить, как покинешь меня, так? Что ж, я даже думать не могу об этом. Я не думаю о… я отказываюсь даже создавать в голове, — он ткнул пальцем в голову, — реальность, в которой тебя здесь нет. Так что я не только не могу представить себе как, черт возьми, я буду себя чувствовать, но и, безусловно, не могу поклясться, даже гипотетически.
— Лучше тебе начать думать об этом, — резко сказала она. — Лучше тебе начать готовиться. Говорю тебе прямо сейчас: конец близок.
Казалось, он сдулся, несмотря на то, что роста и веса в нем осталось столько же.
— Не говори так.
— И я хочу, чтобы ты нашел другую женщину, когда-нибудь в далеком будущем. Я хочу, чтобы ты… — На этом ее голос надломился от боли такой сильной, что она могла поклясться, что от этого останется кровавое пятно в центре ее рубашки. — Я не хочу, чтобы следующие девять сотен лет ты спал в одиночестве.
Когда она замолчала, Трэз почувствовал такую опустошенность, что, спотыкаясь, отступил и упал на кушетку.
— Я думал, ты меня любишь, — сказал он голосом, совершенно не похожим на его.
