Анна Яновская - Психотерапевт его величества
– Пожалуйста, хорошая моя, скажи мне, что ты тоже этого хочешь.
Его руки безостановочно скользят по моей шее, спине, попе, лаская и притискивая к твердому телу. Эльф опускается передо мной на колени и целует живот через тонкую ткань халата. Задумчиво глажу острые кончики его ушей, он поднимает на меня горящие и больные глаза:
– Скажи мне…
Появляется смутное беспокойство, что что-то происходит не то. Не так. Отстраняюсь.
– Сейшей?
И просыпаюсь. На своей кровати в новом мире. На расстоянии ладони в меня впиваются голодные черные глаза совершенно не спящего эльфа. Что происходит?
– Что это было?
– Сон.
Осторожно трогаю свои губы пальцами – сухие. От поцелуев не ноют. Неужели такой реалистичный сон? На меня накатывает осознание. Это что, Сейшей видел мои бессознательные фантазии о нем? Неудобно как-то. Плохая затея спать в одной кровати. Сажусь к эльфу спиной, обхватываю себя руками. Холодно и неуютно. Он обнимает меня теплыми руками, притягивает к себе поближе. Шепчет:
– Ася, пожалуйста, не закрывайся от меня. Ты ни в чем не виновата… Это у меня отказали тормоза. Прости. Я собирался только смотреть, как в прошлый раз. Не смог, когда он лез целовать… Это твой муж?
Киваю, выпутываюсь из его рук. Он слишком горячий, слишком близкий, слишком желанный. Не могу сейчас к нему прикасаться. Отодвигаюсь подальше, но прямо встречаю его спокойный взгляд.
– Ты по нему скучаешь?
– Скучала первые полгода после развода. Все-таки мы хорошо жили. Сейчас уже нет… Это ты меня специально целовал? Сам? Зачем?
– Во сне контроль ослабевает. Наяву я могу держать себя в руках… Но в твоем сне это оказалось невозможно. Прости, этого больше не повторится.
Мне нечего ему сказать.
– Ладно, проехали. Судя по всему, Брайон оставил попытки добраться до меня во сне, так что спать рядом больше не понадобится.
– Да, я думаю, так и есть.
Мы молчим.
– Проводить тебя?
– Я уйду телепортом, не хочу сейчас одеваться… Ты не обижаешься на меня?
– Нет. Это же был просто сон.
Сейшей смотрит на меня, но я не хочу участвовать в этом безмолвном диалоге. Отвожу глаза. Он исчезает. А я плетусь в свою теплую, уютную и совершенно пустую кровать. Хочется выть.
Глава 42
Следующий день проходит в каких-то незначительных хлопотах. Бытовая магия настолько облегчает жизнь, что остается масса свободного времени, и никогда не думала, что это будет меня напрягать, а не радовать. Я скучаю по Сейшею. И по Олечке, но ничего поделать с этим не могу. И по друзьям. И даже по клиентам, с которыми не надо бояться, что тебя убьют за неверно сказанное слово. Пытаюсь отвлечься медитацией, чтением, игрой с Кульком. Но помогает это мало, поэтому в клуб я еду намного раньше нужного времени, прихватив моего шося с собой.
В этот раз Кулёк ведет себя беспокойно. Возится, перебегает с плеча на плечо. В итоге ненадолго утихает, свив гнездо на груди, благо платье закрытое и малышу там темно и спокойно. В клубе только повара, охрана и пара ведущих, до прихода посетителей еще больше часа. Закрываюсь в своем кабинете – нужно хотя бы просмотреть отчеты, которые исправно составляет для меня по каждому дню лорд Арбо. Я полностью ему доверяю, но совсем уж игнорировать их как-то некрасиво. Встаю за кружкой чая, шось вскрикивает у меня на груди, царапает лапами кожу, пытаясь выпутаться из платья. Внезапное головокружение бросает пол в лицо. Успеваю даже подумать, что это странно, ведь Джорох вылечил голову, пытаюсь сесть, опираясь спиной на дверной косяк. Справа от меня раскалывается и падает стена. Чиркает по лицу, прижимает к полу, ломает и заваливает булыжниками правую руку. От глубокой царапины на щеке боль резкая и пронзительная, что-то теплое заливает шею, руку не чувствую. Здание трясет, кругом рушатся все большие и большие куски, почему-то перестают до меня долетать, упруго отражаются и отлетают в десятке сантиметров от тела. Сворачиваюсь в клубочек вокруг придавленной руки, подо мной растекается маслянистая темно-красная лужа. Шося трясет, по шерсти то и дело пробегают голубоватые искры. Пытается лизать мне лицо, но сейчас только отвлекает. Сгребаю его в охапку здоровой рукой, прячу под живот – авось там уцелеет. Самое ужасное, что телепортационное кольцо на правой руке, погребенной сейчас под стеной. Значит, жду, пока спасут или сработает аварийная телепортация – вроде бы она включается при определенном уровне физического ущерба. Пытаюсь связаться с Сейшеем, но сосредоточиться никак не получается. Боль доходит до сознания постепенно, рывками, раздирает руку каленым железом. Одновременно начинает припекать печать – эти ощущения радуют больше. Только бы странная защита, не давшая потолку придавить нас секунду назад, не отключилась раньше срабатывания аварийного переноса. Мне кажется, что прошло много времени, но лужа вокруг меня почти не увеличилась, значит, речь о десятке секунд. Пытаюсь отвлечься от адской боли в руке и нарастающей гадкой вибрации внутри каждой клеточки тела. Центр вибрации в печати, это дает надежду, что вот-вот сработает телепорт, – Мих говорил, что ощущения не из приятных. А дальше совсем уж выворачивает наизнанку, зато приходит спасительная темнота.
Открываю глаза – надо мной качается светло-желтый потолок. Порываюсь вскочить и спрятаться, мои плечи властно, но мягко прижимают обратно к кровати, знакомые уши перекрывают обзор.
– Ты в больнице, все в порядке, ты в безопасности, все уже закончилось.
Пока открываю и закрываю рот, силясь протолкнуть слова через пересохшее горло, Сейшей понимающе кивает, создает тучку и ледяной стакан, наполняет его для меня ручным дождиком. Порываюсь схватить стакан, но ничего не получается. У меня нет руки? Есть, только она по всей длине замотана в магический аналог гипса – тонкую непрозрачную пленку, непонятным образом прилипшую к плечу и не позволяющую сдвинуть руку ни на миллиметр. А боли нет.
– Что случилось? Кто пострадал? Где Кулек?
– Землетрясение. В клубе спасти удалось всех – только первая волна разрушений успела покалечить трех сотрудников, потом охрана отреагировала, держали купол до прихода спасателей… Само здание полностью разрушено, как и десяток домов в округе – там без жертв не обошлось. Погибли шестеро, остальных наши целители прихватили, скоро поправятся. Шось жив, но очень переживает – я попросил ребят дать ему поспать, чтобы отдохнул. Твоя рука тоже будет в порядке, на регенерацию потребуется несколько дней, плюс магическое истощение от срабатывания аварийной телепортации. Еще вопросы или водички?
Сейшей говорит так спокойно и доброжелательно, как я бы разговаривала с пятилетним пациентом. Неужели я настолько плохо выгляжу? Эльф забирает ледяной стакан, греет мою ладонь своими теплыми руками. Улыбаюсь смущенно. Выражение его глаз я не могу понять. Наклоняется ко мне ближе… Поцелует? Нет. Сграбастывает двумя руками в охапку прямо в одеяле, прижимается к здоровому боку, прячет лицо у меня где-то между плечом и шеей. И все. Лежит. В одежде, вытянувшись во всю длину на маленьком свободном кусочке больничной кровати. Я бы погладила его сейчас, потому что он явно нуждается в утешении больше меня, но правая рука не двигается, а левую он прижал своим телом. Приходится гладить щекой, он поднимает голову и осторожно целует меня в висок. Что-то Сей чересчур переживает. Или это я еще не осознала масштабы случившегося? Клуб разрушен, его репутация тоже – деньги, чтобы купить другой дом у меня есть, но вряд ли получится привлечь людей после такого страшного события. Хотя потеря клуба это ерунда, настоящее беда – это те шестеро, которые погибли до приезда целителей. Только даже это воспринимается мной как через вату – я этих людей не знала, могу сочувствовать их родственникам, но истинного горя в душе не чувствую. Все-таки чужая смерть воспринимается отстраненнее, чем беда у родных. Или это действие лекарств притупляет мои эмоции? Наверняка ведь какое-то успокоительное давали, я на редкость медленно соображаю, слишком спокойна и вообще глушеная какая-то.
