Ольга Горовая - Жажда ночи
Кали задержалась, и словно бы задумалась, повиснув тенью над пылающей пентаграммой.
— Хм…, ты права, сейчас — нет никого сильнее…, - медленно проговорил призрачный голос. — Хорошо, ты получишь то, о чем просишь, но еще должна будешь доказать, что достойна, проведя призыв по всем правилам, — богиня усмехнулась, пронзая ее тело очередной волной пытки. — Сохрани пепел из чаши, и всегда держи его поблизости — проживешь достаточно, чтобы использовать еще одну попытку, которую я тебе даю, — холодно произнесла Кали.
— Но…, - это было вовсе не тем, на что она рассчитывала.
— Ты смеешь оспаривать мое решение? — если бы Кали имела в этот момент тело, у нее наверняка бы приподнялась бровь.
Ей показалось, что от этого, невидимого жеста, вся ее кожа оторвалась от мышц. Но она сцепила зубы, ощущая медный привкус собственной крови во рту.
— Нет, Великая, — покорно прохрипела она.
— Вот и хорошо, — с этими словами Кали исчезла, оставив после себя только запах гари.
Она не имела сил встать. Все тело болело, обожжённые ноги причиняли нереальную муку, а сознание казалось измочаленным, словно пережеванный коровой стебель травы.
И все же, ей дали то, к чему она стремилась, пусть и не в полной мере, но…
Откуда-то, словно издалека, через несколько слоев ткани, донесся голодный плач ребенка.
Он вызвал ее раздражение.
— Иди к дьяволу, — зло прошипела она. — Еще час потерпишь, не окочуришься.
Собрав все оставшиеся силы, она на локтях доползла до чаши и с жадностью, граничащей с вожделением, посмотрела на кучку белого, зернистого пела, оставшегося от ее пальца и травяной смеси.
Вот он — залог времени, для ее успеха…
Когда Сирина осознала, кто она — в ее разуме мало что уцелело.
Казалось, что сознание разлетелось на осколки вместе с теми воспоминаниями о чужой жизни, которые оживил порошок из кости ведьмы.
Почти то же Рина ощущала и в катакомбах Парижа, когда впервые познала подарок Кали. Правда, не настолько выраженно, да и Михаэль тогда нашел способ отвлечь любимую
Михаэль…
Мысль о нем заставила ее сделать почти невозможное — собрав все крупицы оставшихся сил, она подняла веки, пытаясь собрать воедино вращающуюся реальность и осмотреться. Он не мог не ощутить всего того же, что ураганом прошлось через ее мозг. И вероятно, только благодаря силе Мастера, Сирина все еще могла мыслить.
Она находилась где-то… низко.
Тяжело сглотнув, чувствуя, как мучает пересохшее горло жажда, Рина попыталась определиться точней.
Стол. Над ней и немного левей, нависала столешница. Значит, Сирина была где-то на полу? Но она не ощущала себя так, будто на камнях. Прикусив губу клыками, она заставила себя повернуть голову.
Кровь.
Вокруг нее была кровь. Она заливала пол, распространяя аромат, который дразнил и иссушал ее. Эта кровь покрывала старые, древние камни замка, который показался ей настороженно замершим, а не радостным, каким был еще сегодня.
Кровавые узоры расплескивались по всему, что окружало Сирины, по рукам Вечного, которые держали ее на теле Михаэля, не позволив за время этого транса скатиться на пол.
Он знал, когда сознание вернулось к ней. Она ощутила, как напряглись мышцы на груди Михаэля, и как он приподнял ее, подтянув к своей шее.
В этот раз Сирина даже не нуждалась в его обычном понукании. Она впилась клыками в шею своего Мастера еще до его извечного, немного насмешливого "пей". И только сделав несколько первых глотков, поняла то, что так настойчиво раздражало ее мозг, но не оформлялось в понимание — ее руки были изодраны едва ли не до костей, длинными, зияющими ранами. Шею и грудь саднило, и у Рины появилось подозрение, что и эти участки сейчас выглядят не лучше рук.
Но не это заставило Сирину прекратить глотки — руки Михаэля, которые обнимали ее, выглядели ни чем не целее.
Она в ужасе уставилась на рванные, глубокие царапины, которые покрывали его предплечья. Они уже начинали затягиваться.
— Я сделала это?! — не проговорила, просипела Сирина, отрываясь от пульса Михаэля, и задрожала от понимания того, насколько беззащитной оказалась перед силой богини, когда та овладевала ее сознанием.
Ни за что в целой вселенной она не смогла бы причинить вред любимому. Но сейчас — что же с нею творилось?
— Тише, малыш, — хриплый голос Мастера нес покой, укрощая метания разума. Он, словно мягкое пуховое одеяло, укутывал, дарил ощущение уюта и защищенности. — Ты — не виновата. Это я не мог смотреть за тем, как ты, не осознавая, вредишь себе. Лучше уж ты будешь причинять боль мне, это оправданней, — он нежно надавил на затылок Сирины, напоминая о том, что ей стоит продолжить пить.
Она не могла согласиться с таким распределением испытаний. Но жажда оказалась настолько мучительной, что Сирина подчинилась, пока отложив спор.
Мягко перебирая ее пряди, Мастер поднял голову и обвел глазами друзей, которые продолжали сидеть за столом. Они не остались равнодушны к тому, что происходило с Сириной во время этого видения. Но ничем не могли помочь. Хотя, Михаэль видел, как рванулась вперед Лилиана и Элен, да и Каталина попыталась отдать свою силу.
Но, похоже, что без контроля самой Рины, у них не вышло объединиться так, как той ночью на равнине.
Макс вопросительно посмотрел на друга и в его глазах Михаэль увидел искренне сочувствие и тщательно замаскированное отстраненностью — беспокойство о них обоих.
Михаэль оценил.
Встав с пола, крепко прижимая к себе все еще пьющую Рину, он осторожно опустился в кресло, с которого вскочил, едва понял, что любимая падает. И еще раз посмотрел на всех, кто находился рядом.
Почему-то, в этот раз его внимание привлекло напряженное и застывшее лицо Теодоруса. Твердо встретив его взгляд, Михаэль откинулся на высокую, резную спинку кресла.
— Думаю, что я знаю эту ведьму, — наконец, опустив подбородок на макушку любимой, проговорил Михаэль, наслаждаясь тихим звуком глотков, который показывал ему, что Рине становится лучше.
Глава 20
Сколько часов заняло обсуждение и выяснение фактов о прошлой встрече Михаэля с ведьмой, оказавшейся прабабкой Сирины — никто не следил.
Кирин, незаметной тенью простоявший все это время в одном из углов зала, возможно, мог бы ответить на подобный вопрос своей Госпожи, вот только Рина не интересовалась.
Просто, в один из моментов, она осознала, что не может больше находится здесь, созерцая символы, которые сама начертила в исступленном беспамятстве.
Резко поднявшись, она поцеловала ладонь Михаэля, которую Мастер протянул за любимой, не желая отпускать из своих объятий. И посмотрела в черные глаза, умоляя понять ее ощущения.
