Екатерина Оленева - Призрачная любовь
А потом — тишина.
Почему-то было не больно? Совсем не больно! Странный факт, если учитывать встречу с огненным смерчем, недвусмысленно давшим понять, что хочет его проглотить. Какое же количество обезболивающих препаратов пришлось использовать медикам? Да и где найти такие наркотики, способные оставить сознание трезвым, но при этом полностью отключить боль?
Не было не только боли. Тело словно перестало существовать. Мишка не чувствовал ни ног, ни рук. Подняв веки, он обнаружил, что лежит на чем-то каменном, твердом и узком, словно скалистый выступ, окруженном со всех сторон туманом, — влажным, липким, скрывающим очертания предметов. На самом Мишке болталось нелепейшей одеяние: длинная рубаха, просторная, невзрачная, легкая. И более ничего. Даже белья на себе он не чувствовал. Что же это такое?
В тумане раздались звуки, будто кто-то рассекал волны веслом. Почти в самые ноги ему ткнулся узкий вострый нос деревянной лодки.
— Ну, садись, смертный, — в густом женском голосе Мишка отчетливо расслышал насмешку.
Миша последовал данному совету. Он не сомневался, что впереди долгий путь.
— Кто ты? — наконец спросил он, справившись с волнением, у серой фигуры на носу лодки.
— Для тебя я — никто и ничто, безликий проводник к Другому Берегу, — прозвучал ответ.
— А Другой Берег — что это? — не унимался Мишка. — Новое воплощение? Посмертие?
— Это уж как решат Старейшие.
И это — все?
Все?!
Эти… призраки "уделали" его, как мальчика, а сами остались, как пауки, поджидать новые жертвы? При мысли о том, сколько всего полезного он мог бы сделать в оставленной жизни, Миша почувствовал, как ярость железным обручем стягивает лоб и виски, заставляет сжимать руки в кулаки. Он ничего не успел, ничего не сделал! Только потому, что какой-то, не будем нецензурно выражаться, хоть и очень хочется, придурок, не удержавшись на скользкой поверхности, решил спрыгнуть в пропасть и теперь утягивает за собой всех, до кого дотянется. И сколько это может продолжаться? Должен же кто-то положить конец этой кадрили со смертью? Почему не он?
Они причалили.
Миша только успел подумать, что если это и есть пресловутый "Другой Берег", то он здесь долго не останется.
Неряшливая маленькая пристань сменилась бесконечной поднимающейся вверх, лестницей, выведшей их к маленькому домику, за которым висела плотная стена туманов, не позволяющая разглядеть, если ли там земля или другие строения, или нет.
Вообще что-либо увидеть не представлялось возможным.
Коридорчик, в котором они очутились, пройдя через замызганную, обшарпанную дверь, был узким и длинным. Перед следующей дверью стояла небольшая конторка, за которой более или менее уютно расположился один, средних лет, старичок в пенсне на длинном носу.
— А, ещё один голубчик, — покряхтывая, чуть ли не радостно потирал старичок руки. — Ну-ка, ну-ка! Назовите-ка Ваше имечко. Мы вам выдадим номер вашего личного дела.
А где звук золотых труб и серебряных колоколов? Где хотя бы пресловутые, надоевшие до оскомины на зубах, туннели, которые так любят описывать якобы пережившие клиническую смерть? Нет ничего, кроме обшарпанного замызганного коридорчика, странной проводницы, закутанной в плащ, каких у них в мире, почитай, вообще никогда не носили, да этого старика, похожего на любителя детективов в стиле "Шерлок Холмс".
— Михаил Зеленков.
— Год рождения?
— 1976.
— Угу, — кивнул дедок и, распахнув с виду небольшой шкаф, принялся в нём копаться.
Мишка попытался заглянуть дяденьке через плечо, но кроме беспросветной темноты ничего не увидел.
Деду повезло больше. Он извлек из деревянного, изрядно покусанного жуком-короедом, нутра шкафа, металлический жетончик, с непонятными, выбитыми на нем, знаками.
— Вот. Твое! — довольно изрек, покряхтывая и прихрамывая, ковыляя к стойке. — Отдашь Верховным.
— Но мне необходимо вернуться, — начал, было, Мишка.
Проводница упредительно кашлянула, и, подхватив за руку, увлекла за дверь, прятавшуюся за спиной старичка.
— Вы сможете сказать обо всех ваших нуждах Верховным. Они решают Судьбу. Мы — всего лишь обслуживающий персонаж, понимаете? — Глаза женщины сверкнули их глубины капюшона неприятным огнем. Как у кошки в полутьме.
Она отступила, помахав рукой на прощание. Мишка вздохнул, и тоже махнул рукой. Что ж, раз нужно идти вперед, значит, он пойдет вперед.
Коридор вывел его к большой двери, украшенной перламутром и драгоценными камнями. Не смотря на богато убранство двери и всей залы, атмосфера, как ни странно, напоминала ожидание в приемной у врача. Та же напряженность и тягостность ожидания.
Миша успел рассмотреть, что все присутствующие держали в руках точно такие же металлические жетончики, какие ему вручили на входе.
— Здесь все недавно умерли? — спросил он стоящую к нему ближе всех женщину лет пятидесяти.
Она наградила его злобным взглядом:
— Нет. Тут все живые, — язвительно ответила она. Вроде как недобро пошутила. Голос так и сочился ядом.
— Понятно, — кивнул Миша. — И кто тут скончался самым последним?
— Иди ко мне, счастье мое. Не ошибешься.
Мишка вздрогнул, услышав знакомый голос.
— Олег?
— Он самый.
Миша подошел, усаживаясь рядом на свободное, на скамейке, место.
Про себя отметил, что выглядел Олег плохо. Как если бы беспробудно пил неделю, и при этом болел гриппом. Кожа на лице посерела, под глазами набрякли мешки, а сами глаза подвело черными тенями.
Олег тоже смерил пасынка вопросительным взглядом.
— Это ведь все по-настоящему, да?
Миша согласно кивнул:
— Боюсь, что так.
— И мы умерли?
Миша снова подтвердил сухим кивком.
— Но, почему?! Почему, черт возьми?!
— Потому что не нужно было корчить из себя героев, и идти в ту квартиру, полную злых духов. Хотя, — Мишка запнулся, подумав о том, что было бы, не пойди они туда? Сколько человек могло погибнуть, скопись газ в большем количестве?
С точки зрения высших сил ведь не так важно, как будут звать жертву: Петя, Вася, Коля. Правда, для самой жертвы это весьма существенное различие. Только Высшие, — они мыслят другими категориями. Да и так ли на самом деле важно, умрешь ты сегодня от дорожно-транспортного происшествия — или завтра от несварения желудка?
Или все-таки важно?
— Что это ты там лопочешь на счет призраков? — подозрительно покосился на пасынка Олег.
— Я не открывал колонку. Я и порог ванной комнаты не осмелился переступить. — Задумчиво уронил парень
