Личный призрак для препода (СИ) - Фунина Любовь "Meleth"

-Селина! – возмущённо возопила Луна. – Это прозвучало так гадко! Что о нас подумает госпожа Смирнова!?

-Сили, просто хотела сказать, что нам было бы трудно расстаться с нашими любимыми на столь долгий срок, - назидательно проговорила Целестина, подозрительным жестом сложив ладошки на своём животе.

-Особенно нам, - с мягкой улыбкой проговорил Линг Фертан, возложив свои ладони поверх ладоней своей, как оказалось, жены.

Божечки, да когда же они успели-то всё это сотворить?! Ну, свадебную церемонию провести не сложно, но заделать ребёнка…. Так, стоп! А разве первый сексуальный опыт не должен был изменить этих девушек? Хорошо, допустим, Селена и Луна ещё не были близки со своими мужьями, но Целестина, судя по всему, успела уже рассчитаться по супружескому долгу, причём сполна. Почему же она выглядит точно так же, как и раньше?

Заметив мою растерянность, что видимо отчётливо отразилась на лице, девушки загадочно переглянулись и прыснули в кулачки. Луна, как самая непосредственная из этой троицы, попыталась мне что-то просигнализировать, забавно двигая бровями и подмигивая, из чего я сделала вывод – мне объяснят всё позже, избавившись от лишних ушей. Медленно опустила и подняла веки, давая понять, что поняла её пантомиму. Суккуба просияла так, что только слепой бы не заметил это. Мужчины, разумеется, слепыми не были, но благородно сделали вид, что ничего странного не произошло, и наши посиделки продолжились.

По негласной договоренности наша беседа не касалась случившихся в пустоши происшествий. Чтобы не расстраивать меня и не портить настроение всем собравшимся, мы болтали о всяких ничего не значащих глупостях, пока на пороге не появилась до умиления строгая и даже суровая Кики, попросившая всех посторонних пройти на выход. Мужчин удалось выпроводить сразу же, а вот девушки, умильно сложив ручки у груди, попросили ещё пять минуточек, чтобы посекретничать о своём о женском с глазу на глаз. Кики сдалась, разрешив, пообщаться нам ещё пять минут, но не более того. Последнее было выделено более строгой интонацией, делающей юную демоницу похожей не на взрослую ответственную медицинскую сестру, а на заигравшегося ребёнка. Мы четверо честно старались сдержать рвущиеся наружу смешки, дотянув до того момента, как Цецилия скроется за дверью.

-Мы тоже когда-то такими были, - с этакой ностальгической томностью произнесла Селина, заставив теперь лишь меня поперхнуться очередным смешком. Милая, не так уж вы далеко от неё по возрасту ушли-то!

-Так, рассказывайте, давайте, как вы умудрились ничуточки не измениться, - подавив очередной смешок, с улыбкой потребовала я.

-Они нас любят! – восторженно взвизгнув, возвестила Луна, подпрыгнула на месте от переизбытка чувств, но видимо вдруг вспомнила, что в больнице кричать нельзя, быстро закрыла рот ладошкой.

-Лу хотела сказать, что мальчики нас действительно любят, такими, какие мы есть, - мягко и чуточку мечтательно улыбнулась Целестина. – Это так редко случается, что можно смело назвать это чудом.

-Действительно чудо, - улыбнулась я в ответ на её улыбку и, не удержавшись, с лёгкой насмешкой спросила. – А как же ваша благородная цель никогда не выходить замуж и во всём превзойти мужчин?

-Это было поспешное и необдуманное решение, - с достоинством ответила Селина, вызвав не только у меня, но у собственных подруг сдавленные смешки.

-Прошу всех посторонних покинуть палату, - строго потребовала незнакомая демоница, заглянув в чуть приоткрытую дверь.

Дверь тут же закрылась и мы услышали звук её удаляющихся шагов, скрип двери, что открылась дальше по коридору и уже слышанные ранее слова. Суккубы переглянулись, печально вздохнули, пожелали мне скорейшего выздоровления, пообещали ещё навестить и поспешили распрощаться. Только Целестина на несколько мгновений задержалась подле меня, чтобы шепнуть заговорщицки на ухо:

-Мы хотим назвать дочку в честь вас.

И ошарашив меня подобным признанием, поспешила исчезнуть за дверью вслед за подругами. Оставшись одна, я решила и дальше не тревожить собственное хрупкое душевное равновесие мыслями о том, что в ближайшем будущем мне предстоит участвовать в судебной тяжбе. Чтобы немного отвлечься, решила внимательно рассмотреть подарки, что принесли мне ребята. Цветы были просто изумительны и пахли, как оказалось, очень тонко, едва уловимо и нежно. Запах был похож на аромат цветущей яблони и ночной фиалки одновременно. Фрукты были мне не знакомы и потому лишь визуально их осмотрев, я поставил корзинку на место, решив позже спросить о них у Кики и за одно угостить милую девочку.

Дальше я разворошила пакет, что принесли девушки. Обнаружила скромного вида пижаму из тонкой голубой ткани, лёгкое и легкомысленное платье солнечно-жёлтое в мелких лиловых цветочках, простенькое бельё и коробочку с гигиеническими принадлежностями. На самом дне пакета лежало небольшое полотенце с забавной мордахой какого-то неизвестного зверка, кажется, оно было детским либо меня просто хотели, таким образом, чуть повеселить. Неизвестный науке зверь и впрямь вызвал у меня улыбку, а платье желание его примерить, но даже без примерки, я с уверенностью могла сказать, что вещи мне в пору. Похоже, у суккуб хороший глазомер, странно только почему они не принесли мою одежду, а купили новую. Может быть, посчитали неприличным рыться в чужих вещах или просто никто не озаботился забрать наши вещи из гостиницы посёлка, что уж говорить о том, чтобы навестить квартиру Алана в его отсутствие, где до сих пор хранилась другая часть моего небольшого гардероба.

Книги я оставила на последок, предчувствуя, что ознакомление с ними будет довольно любопытным. Для начала я сложила обратно в пакет все принесённые вещи и убрала его в тумбочку, после чего потянулась к книжке лежащей сверху. Ярко-розовая обложка с золотым тиснением уже недвусмысленно намекала, что передо мною женский любовный роман, но когда я прочла название, мне захотелось рассмеяться в голос. Я не удержалась и залилась несколько истеричным хохотом.

-«Я и мой робкий ректор», - прочитала вслух название и снова засмеялась. – Божечки, и тут популярен такой сюжетец! Но почему он робкий?! Не брутальный, не непокорный, не опасный или ещё какой, а именно робкий!?

-Вечер добрый, госпожа Смирной, - вдруг услышала я хрипловатый мужской голос. – Я Шардан Грасс, ваш лечащий врач.

-Добрый вечер, - поприветствовала я статного и чрезмерно привлекательного демона, всё ещё давясь от смеха. – Рада с вами познакомиться.

-И я рад, что вы пришли в себя, - отозвался он, на мгновение, оторвавшись от внимательного изучения собственного планшета, и с любопытством спросил. – Не подскажите, что вас так развеселило?

-Это, - скрывать или смущаться я не собиралась и потому с гордостью продемонстрировала врачу обложку подаренной мне книги.

-Знакомо, - с усмешкой произнёс тот, близоруко щурясь, чтобы прочитать название. – «Я и мой робкий ректор». Ха! У меня старшая дочка такими романчиками зачитывается. Единственная польза от них то, что она теперь в академию отчаянно жаждет поступить. Эх, юность бестолковая!

Мы посмеялись и поязвили чуть-чуть по поводу данной книженции, после чего господин Грасс приступил к моему осмотру, по итогам которого мне предрекли ещё дюжину дней до окончательного восстановления внутреннего источника силы и три дня для полного физического восстановления. Врач прописал мне усиленное питание и полный покой, пообещав, что через три дня разрешит мне покидать палату и даже более того, припишет обязательные ежедневные прогулки в больничном парке, которые после его слов я стала ждать с нетерпением. Напоследок он посоветовал мне больше отдыхать, пожелал доброй ночи и продолжил обход своих пациентов.

Проводив широкую спину врача, вышедшего в больничный коридор и аккуратно прикрывшего за собою дверь, я сперва покосилась на окно, за которым всё ещё светило яркое закатное солнышко, подняла с колен книгу и с предвкушением открыла первую страницу. Ох, не такую реакцию автор ожидал на своё произведение. Ох, не такую! Моя истерика началась уже на пятнадцатой странице, где робкий ректор делал жалкие и совсем неубедительные попытки отбиться от настойчивой и очень любвеобильной адептки. Моё воображение с готовностью вырисовывало скрупулёзно описываемый автором мрачный кабинет ректора, его самого – двухметрового детину с фигурой культуриста, забившегося в угол, и нежную блондинку ростом «метр в кепке и в прыжке» настырно пытающуюся осчастливить его своими оголёнными прелестями.