Мой слуга Тень (СИ) - Корсарова Варвара

Однако полицейский Тиль и его бабушка остались. Они собирались выполнить свой долг и забрать преступника в участок, когда тот закончит латать дворецкого.

---

*Ирис вспомнила пьесу “Гамлет”. В мире книг “Тайны старых мастеров” есть свой аналог Шекспира.

---

Глава 30. Деловое предложение

…Доктор справился за считаные минуты. Обезболил, ловко вытащил погнутый нож, обработал рану, наложил повязку.

Ирис помогла Арману сесть, надеть свежую рубашку. Прикрыла глаза, отдышалась.

Голова кружилась, во рту скопилась горечь и болели искусанные губы. И доктор, и пациент настаивали, чтобы она покинула комнату, но Ирис отказалась и продолжала ассистировать и подбадривать Армана, пока доктор копался у него в груди.

Закончив работать, Морган вымыл руки, долго и тщательно их вытирал, потом, не глядя на присутствующих, принялся убирать инструменты в саквояж.

В комнату разрешили войти тем, кто ждал под дверью. Тетя Грета испустила одновременно утомленный и счастливый вздох и упала в кресло, Даниэль украдкой плеснул в бокалы вина, один подвинул себе, другой предложил Финеасу. Ирис тоже бы не отказалась укрепить нервы, но решила, что свежая голова ей нужнее.

– Осложнений не предвижу. Если на лезвии не было грязи, рана вряд ли воспалится, – сообщил доктор.

– Разумеется, нож был чистым. Я тщательно слежу за состоянием наших столовых приборов, – сдержанно возмутился Арман.

– Вам нужно явиться через день на перевязку, – продолжил Морган, так и не поднимая взгляда. – Аптекарь справится. Я, полагаю, буду уже в тюремной камере? – он искоса посмотрел на полицейского и его бабушку. Те смущенно переглянулись.

– Пришло время исповеди под протокол? – доктор тяжело опустился на стул, снял и протер очки платком.

– Нам хотелось бы услышать вашу версию событий, – Ирис села рядом с Арманом и взяла его за руку. Он легко пожал ее пальцы.

– Хорошо. Начну рассказ… с себя. У меня есть одна опасная особенность, которая не раз доводила меня до беды. Чрезмерно активный рептильный мозг, – доктор постучал себя согнутым пальцем по виску. – Он отвечает за выживание.

– Что это значит?

– Я моментально реагирую на угрозу. Как первобытное существо. Стоит кому-либо замахнуться на меня, или не дай бог ударить, я теряю контроль. Действую, прежде чем думаю. Мысли отключаются, я не могу сдержать себя. Во мне просыпается бешеная сила, ярость, а разумный мозг бездействует. Слышали о воинах-берсерках? Вот, я становлюсь таким же. Эта особенность помогла мне сделать хорошую карьеру циркового борца. Но она же стала причиной ее краха после того, как я покалечил соперника.

– Вы всегда производили впечатление уравновешенного человека, господин Фальк, – заметил Арман недоверчиво.

– Я делал специальные упражнения, учился держать эмоции в узде. В моменты кризиса в меня словно вселяется некая злобная сущность. Она превращает меня в одержимого. Я пытался укротить ее. И оккультизмом увлекся по этой же причине – только владея собой, мы можем проникнуть за завесу неведомого, открыть свое внутреннее око, изгнать из себя дьявола! Мне думалось, я добился успеха. Но когда Гвидо вспылил и ударил меня электрической тростью… все мое самообладание испарилось. Я ударил в ответ.

– Так из-за чего все же произошла ссора?

Доктор тяжко вздохнул.

– Из-за наследия моего отца, механика Фалька. Вместе с бароном он работал над новой моделью двигателей. Гвидо владел изумрудом Жакемара, заряженным эфирной аурой. Старый мастер оставил в разных частях королевства несколько дюжин подобных кристаллов. Их можно назвать магическими – они таят в себе мощную энергию. В последние годы велись разработки по созданию похожих кристаллов менее жестокими методами, чем те, что использовал Жакемар… Ученые кое-что придумали. В частности, мастер Фукс. Он оживлял с их помощью своих артифисов, искусственных людей. Но никто не пытался применять эти кристаллы в других, привычных механизмах! Например, в двигателях автомобилей. Причина проста – стоимость разработки, сложность. Барон Гвидо и мой отец нашли способ удешевить процесс, а также создали мотор для автомобиля, которому не требуется ни бензин, ни электричество или нефть – лишь небольшой кристалл.

– И как же их изобретение привело к вашей ссоре с бароном? – Ирис и Арман переглянулись, вспомнив о чертежах, найденных в трости.

– Мой отец и Гвидо совершили прорыв. Который был обречен на крах из-за упрямства Гвидо! – доктор побагровел, его мышцы напряглись, и Ирис глянула на него с опаской – а ну как сейчас опять включится его «крокодилий мозг», или как там его, и Морган придет в неистовство!

Но доктор пару раз глубоко вдохнул и выдохнул, прикрыл глаза и продолжил почти спокойно:

– Гвидо затаил обиду на патентные бюро. Они не раз высмеивали его самого и его изобретения. Он не пожелал зарегистрировать чертеж и получить на него совместные с моим отцом права. Он задумал план, желая выставить столичных инженеров дураками – точно не знаю какой. Но он без конца тянул, что-то переделывал в прототипе, сыпал отговорками… Потом отдал свой кристалл Арману, чтобы спасти его жизнь. Это было благородное решение, ничего не скажу, но изготовление прототипа опять отложилось на неопределенный срок, пока не удастся найти второй такой кристалл или создать свой.

Арман нахмурился, безотчетно приложил руку к забинтованной груди.

– Мой отец ничего не дождался. Умер, – с горечью продолжил доктор. – И барон с чистой совестью забрал чертежи себе! Хотя я имел на них полное право как наследник моего отца. Не раз и не два я заводил с ним этот разговор. Гвидо сердился, твердил, что вклад моего отца был минимален, а идея полностью принадлежала ему. Он называл отца «руками без мозга»!

– Увы, мой брат был весьма несдержан на язык и очень тщеславен, – печально подтвердила тетя Грета.

– Когда я явился для осмотра к барону, договорился прийти к нему еще раз вечером и потолковать. Я пришел… Гвидо впустил меня, провел в свой кабинет. Он ужинал… обгладывал курицу, слушал меня невнимательно, язвил. Я бросил ответную резкую реплику. Барон рассвирепел. Вскочил, схватил трость и ударил меня. Меня пронзило электрическим разрядом, и тут мои глаза застило пеленой гнева. Моя рука сама нашла это чертово пресс-папье. Замахнулась, нанесла удар Гвидо. Он упал. Но я все еще был не в себе… бегло осмотрел барона. Решил, что он мертв.

Доктор уронил голову на грудь, с силой потер виски.

– Мне хотелось, чтобы он был мертв! Хотя при этом я ужасался содеянному. Меня охватила паника. Откат после приступа ярости. Я выбрался в окно и сбежал. Промок насквозь… Потом, когда меня привезли уже к покойнику, я действовал как в бреду. Мне казалось, что наша ссора и драка мне приснились. Барон лежал не там, где я его оставил. Как мне позднее сообщил Арман, он держал в руках шкатулку и сломанную куриную кость. Гвидо указал на меня… Стало быть, он пришел в себя и поднимался, после того как я сбежал. И я думаю… что причиной смерти барона мог стать не мой удар, а другой – когда он упал повторно и стукнулся головой.

– Не пытайтесь себя оправдать, господин Фальк. Вы все же виновны в его смерти.

– Да… да. Несколько дней спустя я проник в его кабинет и забрал пресс-папье. От удара оно раскололось, на нем остались следы крови. Я решил закопать его в лесу, но тут появилась Ирис.

Доктор виновато улыбнулся девушке.

– И тогда вы прибили меня лопатой? – грубовато спросила она, а Арман скрипнул зубами.

– Мной опять овладело помутнение от страха. Но даже будучи в этом состоянии, я ударил вас очень осторожно, только чтобы на несколько минут вывести вас из строя… – забормотал доктор.

– Ну, спасибо вам за заботу! – ядовито сказала Ирис.

– Вы нас очень разочаровали, Морган. Очень разочаровали, – горько сообщила тетя Грета.

– Думаете, я не сознаю этого? Я не злодей, господа! – доктор страшно заскрипел зубами, его лицо перекосилось. – Все эти дни я жил словно во сне. Не мог до конца осознать того, что я сделал. Уверял себя, что мне привиделась ссора с бароном и то, чем она кончилась… Лишь дух Жакемара и явление Гвидо пробудили меня от этого сна – в более кошмарную реальность!