Алан Аюпов - Сад фонтанов
Чёрная вязкая темнота с жуткой мёртвой тишиной обволакивали окружающий мир. Спросонок показалось, будто я оглох и ослеп одновременно. Рывком сел, отчего затёкшее от неудобного положения тело буквально взвыло, корчась от боли и неуважения, проявленного к нему. Мотнул головой, стряхивая остатки сна, и еле сдержался от стона. Из глаз посыпались искры. Моя бедная шея не поворачивалась. Зато всё сразу стало на свои места. Пришлось делать самому себе массаж. Хотел то же самое проделать и с ногами, даже чуть штаны не снял, но вовремя спохватился. Где-то рядом в темноте отдыхала жрица. Ещё не то подумает. Пришлось лишь задрать штанины и слегка пройтись по икрам. Покончив с этим нехитрым делом, я принялся ощупывать руками место, где лежал. Потом вспомнил, что развалился поперёк коридора. Наверное, правильно, не знаю. Только всё равно опасно. А вдруг крысы?! Или ещё какая живность?! Просветление всегда приходит опосля. Вот и сейчас. До меня только дошло, что за всю дорогу нам не встретилось ничего живого, даже намёка! Совершенно чистый пол, полное отсутствие каких-либо экскрементов, ни единой паутины или что там бывает в подземелье?! Скелеты и те встречались лишь человеческие, да и то не часто. Во всяком случае, на нашем пути.
Слева от меня зашевелились. Потом стукнуло огниво, посыпались искры, и зачадил факел. С непривычки свет показался слишком ярким. Я протёр глаза и глянул на девушку. Она устроилась куда комфортнее меня. На полу лежало тонкое, но даже на вид пушистое одеяло. Распахнутый рюкзак аккуратно расположился под головой. Между нами лежали связки факелов. Молодец. Она оказалась предусмотрительнее, практичнее меня. Вон как всё устроила и лишь после всего легла отдыхать. Мне стало стыдно. Служительница храма видно почувствовала моё замешательство и улыбнулась. Мне стало ещё стыдней и я отвернулся, но тут же её рука легла на мою. Это было так неожиданно, что я невольно вздрогнул. Девушка рассмеялась, протягивая факел. Я взял. Освободив руки, она извлекла из своего рюкзака пакет, развернула его на своём одеяле и принялась быстро чего-то смешивать, нарезать, раскладывать на невесть откуда появившихся листиках, как на тарелочках. В руке у неё мелькал кинжальчик. Закончив приготовление нехитрого завтрака, жрица разделила еду на две неравные части, отодвинув их на разные края импровизированной скатерти. Часть, предназначенная мне, была значительно больше. Я протестующе замычал. Моя спутница улыбнулась и, предотвращая дальнейшие возражения, принялась очень величественно есть, я бы даже сказал вкушать!.. Как это она делала, не знаю, но получалось у неё весьма изящно. Я даже залюбовался. Однако это не помешало мне потянуться к лежащему подле её колена, кинжалу, которого, надо сказать, даже коснуться не сумел. Оружие буквально растворилось на глазах. Я растерянно оглядел пустое место, потом на девушку. Она насторожённо смотрела на меня, в её руке сверкало лезвие ножа. По правде говоря, реакция, с которой всё было проделано, меня изумила. Вероятно, это отразилось на моей недоумённой физиономии, потому что жрица вдруг расслабилась и протянула мне свой кинжальчик рукояткой вперёд. Взявшись за эфес, я приступил к тщательному его изучению. Тонкое, узкое, длинное, трёхгранное жало чем-то было знакомо, но чем? Эфес сливался с кистью, настолько точно он был подогнан к руке. Даже всякие украшения, вырезанные на его рукояти, не резали ладонь, а, наоборот, придавали большую связь, как бы склеивая обладателя и оружие в единое целое. На двух малых гранях у самого эфеса стояли два микроскопических клейма. Я бы их и не заметил, если б не искал. На широкой стороне лезвия были начертаны какие-то иероглифы. Вся рукоять была буквально испещрена различными рисунками и заклинаниями. На верхушке красовался драгоценный камень ярко-зелёного цвета в форме женской головы. Ещё немного полюбовавшись, взвесил холодное оружие на ладони, ногтем проверил остроту режущей кромки и протянул жрице.
— Хорошее у тебя оружие, — похвалил я.
Она аккуратно взяла кинжал, и он тут же исчез. Как у неё это выходило и куда она его прятала, мне проследить так и не удалось. После завтрака из того же рюкзака на свет появилась приличных размеров серебряная фляга. Меня как током стукнуло. Только теперь дошла мысль, что мне совершенно неизвестно содержимое моего рюкзака. Жрец, или кто там, готовили его без моего участия. Узел на горловине развязался легко. Буквально сверху обнаружился точно такой же пакет, как у жрицы, а ближе к спине приютилось абсолютно такое же одеяло, под ним спряталась фляга. Но девушка меня остановила. Она аккуратно разлила воду из своего запаса по крышечкам от фляг, сделав мне знак не трогать пока что своих. Я было запротестовал, но, подумав, согласился. Мало ли, сколько нам ещё придётся бродить, а рюкзаки наши не безразмерные. Да и определить рацион для меня лично было сложновато.
Покончив с едой, мы собрались и прежним порядком двинулись к дальнейшим приключениям. Не знаю, как чувствовала себя моя молчаливая спутница, моё же состояние удовлетворительным назвать было трудно. Почему-то сильно болели мышцы ног. Проход уходил вниз довольно-таки круто. Может быть, именно из-за постоянного напряжения и рождалось это неприятное ощущение в икрах и лодыжках. Идти под горку так же нелегко, как и в гору. Ещё одна мудрость жития прибавилась в моём арсенале.
Погружённый в свои мысли, я не сразу сообразил, что идти стало тяжелее. Начался долгожданный подъём. Настроение улучшилось. Мы шли к поверхности, значит, путь выбран правильно, и очень скоро луч солнца, а не чахлый свет факела, озарит нам дорогу. Я аж пританцовывал от удовольствия, хоть подъём был крут. Вскоре мы чуть не на четвереньках ползли вверх. Жажда жизни превыше всего. Спасало только движение. Стоило замереть лишь на мгновение, как тут же тело начинало сползать вниз, и зацепиться было не за что. Пот в три ручья лился с меня, но ощущение близости выхода из этого дурацкого лабиринта подстёгивало, подпитывало надеждой. В какой-то момент я вдруг почувствовал, что ползу один. Не останавливаясь, обернулся. Девушка изо всех сил, упершись в стенки узкого прохода, пыталась удержаться на месте. Срочно нужна была помощь. Но как?! Сделав приблизительно то же самое, то есть, упершись руками в стены, я медленно, очень медленно спустился к ней. Потом упёрся ногами и головой, освободив тем самым руки, обхватил жрицу поперёк талии и перебросил за себя, являясь, таким образом, перегородкой. Благо она поняла мой манёвр, а потому не ушиблась и не сбила меня. Держаться стало тяжелее, но всё же какой-никакой отдых. Девушка показала жестами, что сейчас затушит факел, и наше дальнейшее продвижение будет в кромешной мгле, так как нужны обе руки, иначе мы не доберёмся. Я согласно кивнул. Говорить не было сил. Дыхание никак не хотело восстанавливаться. Очень хотелось хлебнуть свежего воздуха. Вытереть пот со лба и то не было никакой возможности. Девушка продолжала жестикулировать. Я никак не мог понять, чего она от меня хочет. Наконец сообразил. Действительно, это был шанс. Но сделать предлагаемое было не так-то просто. После длительной подготовки, неоднократных попыток нам всё же удалось обнять друг друга за талии, упереться руками в стены, ногами в пол и продолжить свой штурм вершины единым живым клубком. Однако, буквально через пару метров, впрочем, показавшихся для нас километрами, мы неожиданно вывалились на совершенно ровную площадку. Я в изнеможении растянулся, переводя дух. Жрица лежала рядом. Ей тоже было не сладко. Потом она зашевелилась и зажгла факел. В неверном жёлто-красном свете хилого фитилька пред нами предстала абсолютная копия предыдущих круглых залов, с одной лишь разницей — здесь в центре зияла дыра, у которой лежали два несчастных существа, и так же зияли чёрные провалы очередных коридоров. От разочарования захотелось взвыть волком. Я зажмурился, проклиная всё на свете, с одним желанием больше не двигаться, смысл его отсутствовал. И вся эта демонстрация лишь для того, чтобы тут же сесть. Вынув факел из руки растерявшейся служительницы храма, я поднял его повыше. Так и есть. Это не была копия. Кроме отверстия в полу на нас смотрели семь проходов, не двенадцать, а всего лишь семь! И четыре ниши, тупика, как на карте!.. Это поняла и моя спутница. Она поднялась и медленно прошлась по периметру зала. И тут на меня снизошло очередное озарение. Повернувшись к дыре так, как будто это были двери, из которых мы только что вышли, я отсчитал пятый проход слева направо, по солнцу, подхватился на ноги, как ужаленный, и кинулся к выбранному проходу. В голове звучала слышанная где-то фраза: «Сейчас на земле царствует пятая раса». Где я об этом читал? Может, кто говорил? Не помню. Но выбор нашего дальнейшего пути был обусловлен именно этой фразой. Жрица не возражала. Вероятно она так же почувствовала единственно правильное решение. И куда подевалась наша усталость?! Похватав ношу, уже через несколько минут мы бодренько шагали по вновь опускающемуся вниз коридору. Вскоре спуск прекратился, зато начались сплошные повороты. Я уже давно потерял ориентир относительно входа в лабиринт, а тут вообще сплошное головокружение… И вдруг всё прекратилось. Зловещая развилка под сорок пять градусов… Опять выбор. Я сбросил рюкзак и сел. Надо было отдохнуть и подумать. Хотелось пить. Не зря всё-таки жрец подсунул мне женщину. Не успела мысль о воде затихнуть где-то в подкорке моего серого вещества, как жрица ловко вскрыла свой вещмешок, извлекая из него серебряную флягу. Какое это блаженство… Напиться чистой, свежей воды. Правда, тепловатой и всего стаканчик, но всё равно приятно.
