Диана Бойко - Спящая кровь
В тот вечер, когда Дакота видела сына в последний раз, а это было неделю назад, она вернулась домой вся заплаканная и грязная после драки с Таем. Она не стало ничего скрывать от мужа, женщина рассказала все, что натворила и зачем пыталась это сделать. Дакота безумно боялась, что мужчина не поймет ее, ударит или, может, даже убьет. Но она готова принять любое наказание, пусть даже это будет смерть, только бы не ненависть сына. Картер все выслушал и ничего не сделал — он всегда любил ее… даже когда, она была с другим. Он простил ее за слабость и человечность, он сам выбрал ее и знал, что без него она погибнет.
Глава 25
Ужасные раны зажили, не осталось ничего, что могло бы напомнить о том, что тело Леа было искалечено до неузнаваемости. Она выжила. Благодаря крови, которой наградил ее отец — все это время кровь спала, ждала спуска, в результате которого вся ее жизнь изменится навсегда. Теперь в ее теле будет биться сердце зверя, животного — такова цена спасения. Новое рождение сулит ей боль, голод и страх, который придется испытывать всегда, пока не найдется тот, кто сможет ей помочь, кто будет рядом всегда.
В памяти всплывали отрывки прошлого, словно нематериальные сгустки они бродили в разуме, заставляя переживать все еще с большей болью. Тело вздрогнуло от напряжения, когда Леа открыла глаза, и тут же из груди вырвался крик. Она зажмурилась — яркий свет люминесцентной лампы на потолке ударил в глаза, причиняя ужасную боль. Она отсутствовала в этом мире слишком долго, чтобы успеть привыкнуть к темноте. Тело пронзала страшная боль и онемение. Девушка издала приглушенный хрип, в горле пересохло до такой степени, что, казалось, она не в силах проговорить ни слова. Леа попыталась встать, но сцепленные на ее руках и ногах оковы позволили ей лишь слегка присесть. В комнате, в которой она находилась, никого не было, лишь тишина, нависшая над ней, и раздражающая лампа.
Все походило на фильм ужасов — она одна, прикована к больничной койке, рядом стоит столик на колесиках с ножницами и кучей окровавленных бинтов. Первое, что пришло ей в голову — что ее тело располосовано, раз оно изнывает от боли. С замирание сердца она смогла оглядеть руки, ноги и тело. Одно было понятным — она не истекает кровью. Но почему она мучается от боли, и зачем на ней эти ремни? Опустив голову и закрыв глаза, она попыталась вспомнить, что с ней произошло. В висках пульсировала кровь, а отреагировавшее сердце заколотилось еще с большей силой. Боль охватывала тело все с большей силой, словно ее ломало изнутри. Не в силах закричать, она стала пробовать вырваться, что причиняло ей большую боль и головокружение от бессилья. Леа остановилась, когда прихватило живот, а к горлу откатила тошнота, которая тут же спровоцировала рвоту. Девушка успела повернуться набок, чтобы извергнуть все на пол. Ее рвало около двух минут, а голова продолжала кружиться, пока она не потеряла сознания.
ДЕНЬ 2Леа очнулась на следующее утро, во рту остался неприятный привкус вчерашней рвоты. Головная боль ослабла, а проникший в комнату прохладный утренний ветерок освежил грудь порцией свежего кислорода. Солнечный свет, исходящий из окна, приятно грел раскрывшуюся ногу девушки. Потянувшись, она почувствовала резкую боль в позвоночнике, что заставило ее замереть. Полежав несколько минут в неподвижном состоянии, она попыталась встать, но это было напрасным — ее конечности по-прежнему сковывали кожаные ремни. Возможно, если бы ее тело не было так слабо, она смогла бы помочь себе, но сейчас она была вынуждена извиваться на койке как уж и издавать глухие хрипы отчаянья.
Леа затихла, когда за дверью комнаты почудились едва слышные шаги; они слышались все ближе. От шороха в замочной скважине по телу побежали мурашки. Девушка зажмурилась в надежде, что в случае чего это сможет ей помочь. Не хочешь чего-то видеть — просто закрой глаза. Стало трудно дышать, казалась, она видит вошедшего сквозь опущенные веки, слышит его приглушенное дыхание и чувствует запах капель пота, стекающих у него со лба.
Человек, зашедший внутрь, медленно подошел к койке и глубоко выдохнув, подвинул к себе стул, после чего сел рядом. На кисти девушки сомкнулась рука, та начала усердно нащупывать пульс. Не в силах сдерживать свой страх и боль, пронзающуя тело, Леа открыла веки. Ее глаза покраснели, стало трудно дышать, пересохшее горло отчаянно пыталось что-то произнести.
— Не нужно! — услышала она мягкий голос мужчины, сидящего напротив. Он проговорил так тихо и ласково, словно из далекого прошлого. — Леа, ты помнишь меня?
Девушка напряглась, с усилием мотнув головой в непонимании. Мужчина улыбнулся.
— Мне приятно, что ты носишь его! — снова начал он и потянулся к шее девушки, отчего та, вздрогнув от неожиданности, начала беспомощно дергать руками, пытаясь освободиться от цепких оков. — Тебе было три года, помнишь? Когда я подарил его. Надеюсь, он пригодился.
Серебряный кулон на цепочке, словно отреагировав на слова, блеснул в ответ. Дыхание стало тише, дрожь медленно проходила, оставляя после себя неприятное болезненное ощущение.
— Мне жаль, Леа, но пока я не могу отпустить тебя…
Мужчина провел рукой по щеке девушке, после чего медленно встал и вышел из комнаты. Через минуту он стоял в дверях с кружкой воды.
— Только не пей слишком много, станет еще хуже, — произнес он, поднеся к губам Леа воду.
Приподнявшись, она медленно сделала глоток, наслаждаясь моментом увлажнения горла приятной прохладой. Ее снова затрясло, а из глаз полились слезы — в одно мгновение перед ней пронеслись яркие минуты того страшного нападения. Она засопела, словно задыхаясь, ее лицо покрылось слабо синей сеткой выступивших вен. Снова подкатила тошнота, затем рвота со слабым вкусом крови растеклась по белью небольшими сгустками. — Мне больно! — прошептала она свои первые слова после возвращения с того света. — Мне очень больно…
— Леа, ты должна терпеть, — прокричал Орвил, схватив девушку за лицо. Ее глаза налились кровью и быстро покрылись тусклой пеленой.
Конечно, она узнала своего дядю, но, изнывая от боли, ее разум не мог понимать, что происходит. Ужасные судороги били ее тело, словно прокручивая через мясорубку, она испытывала безумные боли. Девушка не могла знать, сколько провела без сознания и как очнулась, но лучше бы этого и не произошло вовсе. Она также почувствовала соленый вкус слез, которые стекали по щекам дяди и капали ей на лицо. Он держал ее и плакал вместе с ней, словно чувствовал, как ее тело борется. Борется с тем, кем ей предстоит стать.
