Мэгги Стивотер - Жестокие игры
Финн постукивает пальцами по прилавку, чтобы привлечь внимание Холли к печеньям, которые только что поставили в витрину. На краткое мгновение лица у них обоих становятся совершенно мальчишескими, они полны страстного желания, которое ничуть не угасает от того, что, прежде чем они доберутся до этих лакомств, им нужно выстоять еще шесть футов очереди.
— Ну, если продолжить тему, — говорит Холли, — то насколько хорошо вы его знаете?
У меня тут же розовеют щеки, и это приводит меня в бешенство. Черт бы побрал эти рыжие волосы и все, что с ними связано! Отец как-то сказал, что если бы я не унаследовала мамины кудри цвета имбиря, то не краснела бы так легко. Я сочла это несправедливым замечанием. Мне не приходилось слишком часто краснеть, хотя поводов для этого находилось достаточно. Просто, мне кажется, я вполне уравновешенная особа и справляюсь с обстоятельствами.
Финн таращит на меня глаза умирая от желания услышать ответ на вопрос Холли.
— Думаю, неплохо, — не слишком уверенно произношу я. — Мы в приятельских отношениях.
— Вроде тех, что у вас с вашей тетушкой? — уточняет Холли. Когда я хмурюсь, он поправляет себя: — Как с двоюродными братьями? Или как с родными?
— Я знаю его не настолько хорошо, насколько знает вас Мэри Финч, — огрызаюсь я.
Он смотрит на меня с явным недоумением, и я пальцами повторяю жест Мэри, как бы щипая его, и Холли морщится, словно нижняя часть его тела снова ощущает на себе ее внимание.
— Честный ответ, — замечает Холли.
Мы стоим у прилавка, глядя, как Бев Паллсон получает деньги за печенье. Финн покупает неприличное количество рогаликов с корицей на деньги Дори-Мод. Когда мы наконец забираем все покупки и уже стоим снаружи, там, где привязана Дав, Финн заставляет Джорджа Холли открыть один из пакетов и попробовать сладости — Финну хочется увидеть его реакцию. Холли откусывает кусочек ноябрьского пирожного, по его губам течет мед, он от удовольствия закрывает глаза так выразительно, что мне кажется: он преувеличивает ради Финна.
— Мне как-то говорили, что еда кажется вкуснее в воспоминаниях, — говорит Холли. — Но я не представляю, какие воспоминания могли бы улучшить этот вкус.
Финн бесконечно доволен. Как будто он сам испек все это. Но в глазах Холли я вижу легкую горечь; я думаю, что, возможно, этот остров уже начал затягивать его в свои сети, и от этого Холли становится похожим на меня. Тот, кого Тисби решает соблазнить, не может быть плохим человеком.
Холли с улыбкой обращается к Финну:
— А ты не мог бы попросить в лавке еще один пакет, тогда мы бы разделили все это пополам. И если я дам тебе денег, не мог бы ты купить для меня таких же рогаликов, я бы их взял в гостиницу? И для себя возьми пакет, чтобы вторая рука не была пустой.
Когда Финн удаляется, Холли, уже без улыбки, поворачивается ко мне.
— Пак, я здесь уже настолько влез в чужие дела, что обратной дороги нет. Но… многие не хотят, чтобы вы появлялись на песчаном берегу. Может быть, вы этого не знаете.
Я думаю о Пег Грэттон, говорящей мне о том, чтобы я никому не позволяла подтягивать подпруги моей лошадки. Мне уже не хочется липких сладостей.
— Я догадываюсь.
В глазах Джорджа Холли вспыхивает искреннее беспокойство.
— Вы ведь первая? Первая женщина?
Странно слышать, что меня называют женщиной, но я киваю.
— Там, внизу, все это звучит довольно неприятно, — продолжает Холли. — И я не стал бы ничего говорить, если бы не думал, что это кажется опасным.
И как же быстро Джордж Холли стал одним из нас… мне ведь предстоит выступить на бегах против нескольких десятков кабилл-ушти, а он думает, что я должна беспокоиться из-за мужчин!
— Я знаю, что никому нельзя доверять, — говорю я, — Кроме…
Холли всматривается в мое лицо.
— Он вам нравится? Что за удивительное место этот остров, и восхитительный, и подавляющий!
Я сердито смотрю на него, испытывая некоторое облегчение оттого, что больше не краснею… или, может быть, не могу покраснеть сильнее.
— Я не из тех, кто позволяет играть с собой трем сестрицам, у которых на всех — четыре с половиной глаза.
Холли восторженно хохочет.
— Хорошо сказано!
Дав тянется к моему ноябрьскому пирожному, и я отталкиваю ее локтем.
— Энни вообще-то неплохая, — говорю я. — Вы считаете ее хорошенькой?
— Считаю.
— Думаю, она тоже находит вас вполне приятным, — Я искоса поглядываю на него, хитро улыбаясь, — Потому что она ведь не видит дальше чем на расстояние вытянутой руки. Но я бы на вашем месте не стала рассчитывать на то, что она будет печь вам вот такие пирожные. Именно поэтому в пекарне Паллсона так много покупательниц. На Тисби ленивые женщины.
— Такие же ленивые, как вы?
— Вроде того.
— Ну, думаю, это я смог бы пережить.
Он поднимает голову; Финн как раз открывает дверь пекарни, неся два пакета, и вот он уже направляется к нам с сияющим видом. Холли говорит мне:
— Конечно, я всячески желаю вам удачи, мисс Конноли. И надеюсь, вы не станете ждать, пока Шон Кендрик осознает, насколько он одинок.
Мне хочется спросить: «Ждать чего?!», но Финн уже рядом, а это не тот вопрос, который мне хотелось бы задать в присутствии одного из моих братьев.
Поэтому мы просто обмениваемся любезностями, и Холли отправляется своей дорогой, чтобы посмотреть, как идет тренировка на песчаном берегу, а я собираюсь вести Дав на утесы. Финн уже готов вернуться в лавку Дори-Мод, чтобы получить какую-нибудь работу.
— Слыхала, с каким акцентом он говорит? — спрашивает Финн.
— Я не глухой родилась.
— Если бы я был Гэйбом, я бы отправился вместо материка прямиком в Америку.
Это заявление полностью портит мое только-только ставшее хорошим настроение.
— Если бы ты был Гэйбом, я бы тебе так врезала!
На Финна это никак не действует. Он ласково треплет гриву Дав, прежде чем зашагать прочь.
— Эй!.. — Я останавливаю его и забираю из пакета еще два пирожных, — Вот теперь можешь идти.
Финн бодро топает к лавке Дори-Мод, ужасно довольный тем, что в руках у него — еда. Я держу пирожные в одной руке, а другой беру поводья Дав и веду ее в сторону утесов. Я думаю о том, что сказал Джордж Холли насчет еды: она кажется вкуснее в воспоминаниях. Мне это кажется поразительным и странным высказыванием. Значит, у тебя есть не только то мгновение, когда ты пробуешь нечто вкусное, но и достаточно много времени впереди, чтобы этот вкус превратился в воспоминание. Мое будущее не настолько определенно, чтобы я могла позволить себе гадать, каким станет его послевкусие. Но в любом случае прямо сейчас ноябрьское пирожное доставляет мне огромное удовольствие.
