Филис Каст - Богиня по крови
— Не совсем так. Я дотронулся до мрамора, ощутил в нем образ Мирны, вспомнил о тебе и не смог вынести того, что ты убежала.
— Не от тебя, а от тех слов, которые говорил про меня Кай.
— Тебе следовало бы остаться. Вместе мы справились бы.
— Но разве ты не считаешь, что я воплощаю зло? — Морриган охватила дрожь.
— Конечно нет, — сердито ответил Кеган. — Как ты могла такое подумать?
— А как же утверждения Кая?
— Видимо, тебе следует рассказать о том, что произошло между вами сегодня днем.
Морриган посмотрела в глаза Кегану и приняла решение: «Я поверю в любовь».
— Думаю, мне следует все рассказать. Потом ты, возможно, и сам это поймешь.
— Для начала иди ко мне, мое пламя. Если я сейчас же до тебя не дотронусь, то сойду с ума.
Морриган сдавленно всхлипнула и бросилась к нему в объятия. Ее тут же обволокло его теплом и запахом. Любовь к нему ничего не исправила и не изменила. Она просто сделала все остальное не столь тяжким. Морриган прижалась к Кегану и вздохнула. В первый раз она по-настоящему поверила в то, что они были созданы друг для друга, как части единого целого.
Он чмокнул Морри в макушку, уткнулся в нее носом и заговорил:
— Если Богиня предназначила нас друг другу, то это не значит, что в трудную минуту кто-то из нас может сбежать.
— Бывает, что тебя наполняет темнота, но это не то же самое, что ПМС.
— Как?
Морриган засмеялась, не отнимая головы от его груди, и продолжала:
— Неважно. Проще говоря, неистовое зло и раздражение, вызванное женскими проблемами, — разные вещи.
— Никакая темнота тебя не наполняет. Что же касается твоего раздражения, то я к нему привык.
— Но я ведь не все время бешусь. — Морриган посмотрела на него снизу вверх. — А откуда ты знаешь, что у меня внутри?
Кеган взял ее лицо в свои ладони и ответил:
— Ты наполнена светом, а не тьмой.
Морриган уставилась в его глаза. Ей так хотелось не сомневаться в нем, что она даже ощутила боль в груди.
«Быть может, я ему и поверю, но только после того, как он узнает все».
— Мне нужно присесть, а потом я должна рассказать тебе правду о себе.
Он не попытался обратить все в шутку. Вместо этого Кеган с серьезным видом кивнул и запечатлел на ее щеке легкий поцелуй.
Скульптор указал на один из полудюжины удобных кожаных стульев и предложил:
— Выбирай любой. Ты будешь говорить, а я — расхаживать.
— Даже не присядешь?
— Мне лучше думается, когда я хожу. Ты еще к этому привыкнешь.
Словно демонстрируя сказанное, он подошел к деревянному столу, на котором стояли два кувшина, ваза с фруктами и несколько бокалов.
— Выпьешь? — спросил Кеган и плеснул в бокал красного вина.
— Нет. Я хочу сохранить голову ясной, но от воды не откажусь, — ответила Морри и уселась подальше от мраморной глыбы.
— Значит, воды. — Он наполнил другой бокал из второго кувшина и принес ей.
Она жадно выпила, только сейчас поняв, что у нее пересохло во рту, потом прокашлялась и начала рассказ:
— Во-первых, хочу, чтобы ты знал: я всю жизнь ненавидела ложь и всегда старалась придерживаться правды, если могла.
— Ты говоришь так, будто тебя принуждали лгать.
— Порой мне это кажется. Даже Биркита решила, что таков наш единственный выход, и я с ней согласилась.
— Так она знает правду?
— Значительную ее часть.
— Рассказывай, — велел Кеган.
Морриган изложила все, начиная с рождения и необычного детства, заканчивая днем, когда она оказалась в алебастровых пещерах и открыла в себе чудесные способности. Потом она поведала о своих родителях и о дедушке с бабушкой, которые таковыми не являлись, о том, как однажды ночью узнала от них правду, распсиховалась и убежала в пещеру.
Тут он впервые ее прервал:
— Клянусь священной чашей! Ты действительно дочь Избранной Эпоны.
Морриган показалось, что Кеган сильно побледнел.
— Да, — кивнула она. — Я дочь Рианнон Маккаллан. Настоящей!
Кеган подошел к столу, подлил себе вина, и она увидела, как дрожит его рука. Когда скульптор повернулся к ней, вид у него был потрясенный, но он улыбался, на минуту забыв об ужасе, случившемся в тот день.
— Мое предназначение — любить тебя, Морриган Маккаллан, верховная жрица, Избранная Богини, — радостно сказал кентавр, откинул голову и расхохотался.
— Эй, что такого смешного?
Он подошел к Морри, наклонился, крепко поцеловал ее и ответил:
— Я сам весьма нелеп. Как-нибудь расскажу, какие глупости я говорил еще до встречи с тобой. Даю слово, я позволю тебе бранить себя за это, даже когда мы будем старыми и седыми.
— В твоих словах нет ни капли смысла, — заявила она, но невольно улыбнулась и продолжила свою историю.
Все время помня о том, что бегство — это не выход, Морри рассказана о той роковой ночи, когда обратилась к духам кристаллов и попросила их зажечься. Она поведала своему избраннику, как ее нашел Кайл, как между ними вспыхнула страсть, но в последнюю секунду в пещеру ворвались дедушка с бабушкой и устроили скандал — в основном этим занимался дед.
Тут Кеган перестал шагать по комнате и прервал ее во второй раз.
— Думаю, мне понравился бы твой дедушка, — произнес он.
— Что ж, он умеет оценить хорошую лошадку, — сказала она, и Кеган фыркнул. — Как бы там ни было, вскоре после появления деда и ба в пещере начался обвал.
— Обвал… — Кеган понимающе посмотрел на нее. — Значит, вот как погиб Кайл. А что с твоими родными? Они тоже?..
— Нет-нет, не думаю. — Морриган помолчала, сцепила ладони на коленях, которые начали подрагивать, и подумала, что туда она больше никогда-никогда не вернется. — Ричард и Пэт не погибли. Они выбрались. Я заставила их уйти. Они решили, что я пойду следом, но мне надо было остаться. Даже тогда я знала, что выберусь из пещеры иным способом. — Она перестала смотреть на свои крепко сцепленные ладони и встретилась с его взглядом. — Кайл ни за что не хотел меня оставить. Я пыталась отослать парня прочь, но он не послушался и погиб из-за меня.
— Это было его решение, Морриган, не твое, — бесстрастно заявил Кеган.
— Обещай, что никогда не поступишь так, как он.
— Не стану я давать такого смехотворного обещания.
— Обещай! — крикнула она. — Кайл погиб из-за меня. Мирна умерла в тот же день, Кай — сегодня. Я больше не выдержу, если шлейф смертей будет тянуться за мной и дальше, везде, куда бы мне ни вздумалось пойти. Тогда я действительно убегу — далеко-далеко, где уже не смогу никому навредить.
Кеган подошел к ней, взял за руку и спросил:
