Екатерина Лесина - Дориан Дарроу: Заговор кукол
— Анна, тебе лучше выйти.
Ну уж нет! В конце концов, это послано ей, а не Фэйру, и потому Джорджианна имеет полное право хотя бы взглянуть на это чудо механики.
Жужжание усилилось, к нему добавился неприятный, щелкающий звук, а из коробки, изнутри обитой белым бархатом и оттого неприятно напоминающей гроб, вышла кукла.
И Джорджианна не сдержала вздох восхищения.
— По-моему…
— Она чудесна! — перебила леди Фэйр и, вытянув руки, сказала: — Иди сюда, дорогая.
И кукла шагнула навстречу.
На фарфоровом личике ее застыла улыбка, щеки сияли рисованным румянцем, кудряшки подпрыгивали в такт неловким шагам. Кукла опустила руки, захватывая пальчиками подол платья, и присела в реверансе.
— Я — Суок, — пропела она дискантом.
— Я — Джорджианна, — ответила Джорджианна, глядя в незабудковые глаза куклы. В уголках сияли капельки алмазных слез.
— Анна! Выйди!
— Я умею танцевать. Я очень хорошо умею танцевать.
Фарфоровые губы неподвижны, и голос исходит откуда-то изнутри, отчего к восхищению примешивается толика жути.
— Хотите посмотреть, как я танцую?
Джорджианна кивнула.
— Анна, немедленно…
Кукла сделала крохотный шажок. И еще один, и третий, выплетая сложный узор венского вальса. И постепенно движения ее обретали уверенность.
Прелестна! Почти как настоящее дитя, только немного более неуклюжа, но и сей недостаток лишь придает прелести.
Нельзя верить куклам!
У нее глаза живые.
Нельзя.
Два зеркала из незабудок. Но что прячется за стеклом?
Верить.
Руки приподняты, кончики средних пальцев касаются друг друга, а большие прижаты к ладони.
Куклам.
Нельзя! Господи, она ведь предупреждала!
Танец ускорялся, и жужжание внутри куклы усилилось. Оно почти как настоящая музыка!
— Джордж! — леди Фэйр схватила супруга за руку. — Идем, Джордж, скорее.
Кукла повернулась спиной. Застыла.
До выхода из комнаты пять шагов. Юбки мешают! И Джордж упирается. Ну неужели хотя бы раз в жизни он не может просто взять и послушать.
Четыре. Три.
На пороге Джорджианна обернулась. Кукла стояла, воздев руки к потолку, и улыбалась. Незабудковые глаза смотрели спокойно и обреченно.
— Я рада была познакомиться с вами, ваше высочество.
Внутри куклы что-то оглушительно хрустнуло, и лорд Фэйр, вдруг споткнувшись, упал, потянув за собой Джорджианну. А спину лизнуло жаром.
Определенно, куклам доверять не стоило.
Огонь смачно хрустел деревом, срыгивая жаром и искрами. Суетились пожарные, подливая воды. Причитала, заламывая руки, хозяйка. Докторишка в черном склонился над Перси и что-то спрашивал. Перси слышал его, но вот понять, как ни пытался, не мог.
Голова гудела.
Наконец, доктор протянул руку и выразительно потер пальцами. Денег? Перси вытащил кошель. Раскрыл. Протянул.
Надо сказать чего-то. Чего? Кому? Вокруг толпень. Пялятся-пялятся. И глаза у них мутные, намозоленные бедами.
С кем беда? Где? Перси не помнил. Он встал, держа бумажник в горсти, и побрел прочь от догорающего дома. Люди расступались, тыкали пальцами в спину и разевали рты. Какого хрена им всем нужно?
И как Перси вообще очутился тут.
Пришел. Точно пришел. Искал карлика циркового и нашел. Еще ворон был, издевался, скотина. А потом рвануло. Хорошо так рвануло. И видать взрывом-то вынесло.
Повезло.
Тогда повезло и теперь тоже. Перси вообще везучий. Корсет помог, сберег и ребра, и нутро. Только голова гудит и из носу кровь хлещет. Проходивший мимо вампир вздрогнул, остановился и, жадно втянув ноздрями воздух, покачал головой. После поднял руку, подзывая кэбмена, а Персиваля подхватил за локоток, точно Перси — девица немощная.
Вампир чего-то втолковывал, разевая рот, а Перси глядел на клыки и думал, что если этот решит кинуться, то будет конец. Не решил. Помог забраться в экипаж и платок дал, чтоб, значит, было чем нос заткнуть.
Спасибо.
— Эннисмор-Гарден-Мьюс, — сказал Перси то ли вслух, то ли про себя, но кэб тронулся. Значит, все-таки вслух. Если бы Перси обернулся, а лучше посмотрел вверх, то увидел бы черного ворона. Птица тяжело перелетала с крыши на крышу и по всему старалась не выпускать из виду экипаж.
Только вот смотреть никуда не хотелось. С половины дороги Персиваль поняв, что сидеть не может, сполз на пол и лежал, скрутившись улиткой и желая одного: сдохнуть.
Довезли живым.
Вытряхнули, и кэбмэн, выцепив из бумажника банкноту, посоветовал по-дружески:
— Вы б аккуратнее были, мистер.
Типа Перси нарочно так.
Домой пробирался крадучись и через мастерскую: тетушкам долго объяснять придется, что да почему, а вот Дорри, глядишь, быстро сообразит. Дорри — головастый.
Дверь была открыта, а внутри, на ящике восседал джентльмен в желтом сюртуке и коричневых брюках. В одной руке он держал котелок, в другой — трубу, ощетинившуюся разноцветными стеклышками.
— Прошу простить меня за вторжение, — сказал джентльмен, спрыгивая с ящика. — Но здесь было открыто. И позвольте представиться, Уолтер Баксли к вашим услугам.
А Дорри где?
У типа круглая хомячья харя и золоченые окуляры добавляют ей мерзковатости. Зализанные волосы сияют бриллиантином, а в галстуке просверкивает алмазная булавка.
Богач.
Незнакомый.
Какого хрена он тут делает? И все-таки где Дорри?
— Знаете, вы выглядите несколько… помятым, — сказал тип, поправляя окуляры. — Смею предположить, что не так давно вы побывали в некой переделке. Не бойтесь, выспрашивать подробности не буду.
Можно подумать, Перси ему бы сказал.
— Дорри где? — эхо собственного голоса мозжит голову. Каждое слово — как удар молота.
— Дорри?
— Дориан. Дррроу. Х-хоцвальд.
Вышло как "хцвльд". Джентльмен отложил трубу и котелок, куда-то исчез — шея не поворачивалась, и поглядеть, куда исчез, не вышло — но вернулся с фарфоровой кружкой, которую сунул в руки.
— Выпейте. И присядьте. Знаете, сказанное вами интересно. Хотя я заглянул сюда совершенно по другому вопросу и, может статься, вы мне поможете? Я ищу девушку.
Вода холодная. Вкусная. Она провалилась в Перси, прочистив глотку, и аж дышать стало легче.
— Минди Беккет.
— Зачем?
— Ну… пожалуй, затем, что чувствую себя несколько виноватым, ибо имею все основания полагать, что побег ее был спровоцирован моим поведением. Порой я бываю невыносим. И следовало предположить, что девушка с ее характером…
— Короче.
— Короче, она исчезла. А поскольку Летиция Фаренхорт категорически не желает обращаться в полицию, я взялся за дело сам. Одну минуту.
