Монстры в Академии (СИ) - Бунькова Екатерина

— Присаживайтесь, — предложила она, указав гостям на диванчик. Дамы подошли и весьма изящно присели на выделенное им место. А вот мужчина подзадержался.

— О, старина Мадиер! — неожиданно воскликнул господин Гарден и пошел навстречу показавшемуся на тропинке дяде Маде. — Сколько лет, сколько зим! Я приезжал пару дней назад с проверкой, но Вас не нашел. Где Вы были?

Между мужчинами завязался разговор. Тем временем из здания и из-за угла потянулись магики, в том числе девочки. Алисия Гарден приятно улыбнулась, заметив недавних знакомых. А Флокси и Касси — покраснели. Видно, им все еще было неловко за то, что их поймали на вранье. Но девушка сделала им знак: мол, присаживайтесь рядом, поговорим.

Девочки переглянулись и подошли. Кассандра, шедшая первой, присела на предложенное место. Диванчик резко кончился, и Флокси осталась одиноко стоять у подлокотника. Обычно так и было — девочку вечно никуда не брали. Но теперь это выглядело как-то вдвойне обидно.

— Ежик, еще диванчик, — негромко велела Марина, подергав орка, уже околдованного происходящим в жаровне.

— Понял, — отмерев, парень снова метнулся в корпус, принес оттуда самый маленький диванчик и приставил рядом. На него тут же попыталась усесться девочка. Но Еж ее вытурил.

— Брысь отсюда! — шикнул на Флокси орк, оттеснив обиженную феечку в сторону, а затем радушно указал как раз подошедшим господам на удобную мебель: мол, присаживайтесь.

Дядя Мадя и господин Гарден, увлеченные беседой, благодарно кивнули ему и заняли указанные места, не заметив детской трагедии. Второй диванчик закончился. Флокси осталась стоять с блестящими от обиды глазами — ее снова вышвырнули прочь, и теперь она стояла даже дальше от очаровательной Алисии, чем была.

— Ежик, можно тебя на минуточку? — прищурилась на орка Марина и поманила его пальцем. Тот подошел ближе.

— Друг мой, принеси диванчики для дам, — негромко, чтобы не услышали гости, велела она.

— Так остались только Вы, — удивился орк. — Зачем целый диван? Мы в подвале кресло нашли, я его сейчас принесу.

Он развернулся было к корпусу, но Марина поймала его за шиворот. Правда, удержать не смогла и просто пару шагов протащилась за ним по земле. Но орк почувствовал, что что-то не так и развернулся.

— Еж, принеси диванчики для ВСЕХ дам, — уточнила она, отпуская его воротник. — Ты забыл про Флокси, Кристел и Бристел.

— Пфф! — фыркнул он. — Они найдут, где сесть, не маленькие. А Бристел и Кристел вообще могли бы сами себе диван принести. Да хоть по дивану в каждой руке — им это раз плюнуть.

— Знаешь, Ежик, я тоже могу принести себе диван, — негромко укорила его Марина. — Не в одиночку, конечно, но вон с той дамой в четыре руки — вполне. Но вы же о нас позаботились.

— Ну так вы — дамы, — объяснил свою позицию орк.

— А девочки что — нет? — Марина вопросительно вздернула брови.

— Девчонки — это другое, — уверенно заявил он, — Они ... ну... они же...

— Как сестры тебе? — подсказала Марина.

— Точно! — обрадовался он подходящему сравнению. — Как Касси.

Марина мысленно улыбнулась. Все-таки, в каких забавных мелочах всегда всплывает правда. И как она порой очевидна, если смотреть со стороны, и невероятна для того, кто варится в этой каше. Вот и Ежик в упор не замечал, что значат для него его одноклассницы.

— Тогда позволь вопрос, — снова обратилась к нему Марина шепотом. — Почему о чужих людях, которые плевать на тебя хотели, ты заботишься, а о сестрах — нет?

Ежик хотел было также бодро что-то ответить, но вдруг споткнулся, задумался, нахмурился и буркнул:

— Да черт с вами. Сейчас принесу.

Он принес сразу оба оставшихся дивана. Один как раз поместился в круг, замыкая его. А второй по просьбе Марины поставили позади господ, и довольная феечка разместилась позади своей подружки, выглядывая над ее плечом. Рядом присели Кристел с Бристел и госпожа Эгнерция.

…

Орк, наконец, вернулся к жаровне и разобрался с углями, Крис закатил под странный недомангал картофель, а сверху на решетку положил подогреваться куски копченой лосятины. Над двором полетел приятный запах еды. Магики уже не бегали по двору, а расселись по кругу, и Марина поняла, что пора.

— Ну, что ж, приветствую всех на нашем спонтанном вечере, — сказала она хорошо поставленным голосом, натренированным многолетним ведением «капустников» в школе. — Встреча получилась неожиданной, так что прошу простить за скудость угощения. Но, надеюсь, мы компенсируем ее приятным общением и… музыкой. Мы ведь все-таки класс музыки.

Это утверждение вызвало улыбки и смех. Но, к счастью — смех безобидный. Все решили, что Марина шутит. Да она и сама так думала. Увы, ни один настоящий урок музыки пока так и не состоялся, так что гордиться ей было нечем, и петь Марина собиралась в одиночестве. Но надеялась, что Амадеус будет ей хотя бы аккомпанировать.

Демон действительно не стал сопротивляться. Играть на лютне он любил, и едва Марина намекнула ему, что собирается развлекать гостей песнями далеких миров, как Амадеус тут же прекратил строить из себя бандюгана, сбегал в корпус за свежей сорочкой, причесался и даже какие-то кольца на пальцы нацепил. Видимо, возвращение в среду аристократов заставило его снова «держать лицо».

Идея с музыкальным вечером родилась у Марины как будто сама собой. Понимание, что нынче она — хозяйка «салона», как в великом романе Льва Николаевича, заставило ее перебрать в голове все, что она знала об аристократах.

А знала она очень мало. Похвастаться богатым интерьером дома не могла, собак и лошадей для охоты или конных прогулок не имела, «высокую» беседу могла поддержать с большим трудом, бал же и вовсе был для нее чем-то за гранью. И единственное, что ей было доступно — порадовать гостей незнакомыми мелодиями. Увы, даже без игры на «фортепьянах».

Впрочем, талантливая игра Амадеуса на лютне неплохо маскировала эту проблему. Марина исполнила сначала «Утро туманное», затем «Дремлют плакучие ивы» и даже «В лунном сиянии», старательно копируя исполнение Смольяниновой. Как могла, конечно: все-таки, школьный учитель, даже получивший консерваторское образование, не просто так поет в классе, а не на сцене «Большого театра».

Слух у Марины был абсолютный, тембр — приятный, а вот исполнительский талант подкачал: не было у нее той харизмы и свободного владения голосом, чтобы заставлять зрителей восторженно замолкать и ежиться от мурашек по всему телу.

Поэтому когда она поняла, что первый интерес стих, и гости снова вернулись к негромкой беседе друг с другом, Марина предложила спеть уже ребятам. Ведь по крайней мере одну песню они все-таки выучили, и сейчас был прекрасный повод продемонстрировать это.

Каково же было ее удивление, когда магики даже не подумали о «Генералах песчаных карьеров». Стоило Марине предложить им спеть самим, как они переглянулись, о чем-то пошептались и стали пересаживаться. Марина тут же освободила им «сцену» — место напротив гостей — и хотела было сесть на так и не занятый никем последний диванчик, когда заметила еще гостей.

— О, Марина Игоревна, Вы уже закончили? Какая жалость! — сказал конеподобный учитель, шедший к ним по тропинке вместе с… ректором! — А мы шли на Ваш чудесный голос.

— Ничего, — смутилась она. — Сейчас еще ребята петь будут, и угощение как раз согрелось, так что вы вовремя.

Про себя девушка вместо «согрелось» сказала «пропеклось до приемлемых микробиологических показателей», но вслух этого уточнять, разумеется, не стала. Она проводила гостей на свободный диванчик и сама села рядом, приготовившись старательно улыбаться в поддержку детского творчества.

А дальше ее настиг шок. Оказывается, не только Шерман умел петь. Они ВСЕ это умели — даже Гора, и тот что-то насвистывал, а Поморник — гудел, создавая инфразвуковые вибрации, от которых щекотало ребра. И уровень исполнения был таким, что она даже рот открыла от изумления.

Магики пели трогательно, пронзительно, со всей силой искренних юношеских эмоций. Совершенно естественно и привычно они делились на голоса, создавая сложные гармонии, поверх которых свободными переливами звучал голос Шермана и жгучими яркими нотами — голос Амадеуса. Как будто они год тренировались перед этим выступлением!