Лина Люче - Черная звезда на счастье
— Ну… он же говорил на суде, что она не хотела идти с ним, но он заставил. Когда она была беременна.
— Нет, маленькая, ты неправильно поняла. Он тогда забрал ее в свой дом, чтобы она родила в нормальных условиях, это другое — конечно, она не хотела идти туда. Но это вовсе не значит, что он силой затащил ее в постель. Нет, Хеле, — Тхорн снова мотнул головой. — Если бы это было, это обязательно бы предъявили дополнительным обвинением со скана. Но ничего такого в его деле нет. Там только обвинение в сексуальных связях на службе и… ты. То, что он скрывал тебя и не разблокировал твои телепатические способности.
Губы Асхелеки задрожали, и она спрятала лицо в ладони:
— Я так долго об этом думала, и никак не могла понять. Может, они не считают это насилием, если это шаггитеррианка?
— Хеле, ты что? Никто не вправе делать таких вещей.
Она резко подняла голову:
— А твои люди, Тхорн? Они напились тогда, и… они такого не делают? Ариадна сказала, что пьяные мужчины могут такое делать. Она сказала…
— Асхелека. Послушай меня, — резко перебил Тхорн, сжав ее ладони своими. — Если бы я когда-нибудь узнал о чем-то подобном — этот человек оказался бы под судом, и точно не продолжил бы службу на моем корабле ни при каких обстоятельствах.
Он посмотрел в сторону, подбирая слова и хмурясь:
— Да и чисто физически, солнышко, это просто невозможно — это травмирующая ситуация. Ты же видела, что было с твоим отцом. А было бы еще хуже.
— Но, тем не менее, он пятнадцать лет это скрывал. Ты же не сканируешь всех постоянно.
Тхорн замолчал и глубоко вздохнул:
— Тебе будет легче, если я завтра их всех просканирую? Всех, кто там был и напился?
— Ты это сделаешь? — тихо спросила она.
— Да. Я обещаю.
Его пальцы стерли слезы с ее лица, и он снова обнял ее:
— Я хочу тебя просканировать, маленькая. Посмотри мне в глаза, пожалуйста.
— Зачем? — дернулась она, сразу напрягаясь всем телом.
— Мне кажется, после всего произошедшего ты снова не в порядке.
— Я в порядке.
Асхелека замотала головой, упрямо пряча глаза.
— И ты не думала пятнадцать минут назад, что я могу что-то сделать с тобой силой?
По ее лицу вновь потекли слезы:
— Зачем ты это мне говоришь? — всхлипнула она, глубоко задетая тем, что он, оказывается, читал ее мысли в тот момент. Умирающая от стыда за них.
— Потому что я хочу, чтобы ты была здорова.
— Или ты просто хочешь контролировать все мои эмоции, чтобы все было по-твоему, — выпалила она, в порыве отомстить, задеть его также в ответ.
Дернувшись, словно от пощечины, Тхорн сузил глаза. Она насторожилась, заметив, как они изменили цвет, и ее рот открылся для извинений, но раньше последовал рывок увода.
— Нет! — успела выкрикнуть она, скорее сердито, чем испуганно. Но остановить его этим не получилось. Он молча сгреб ее за шкирку, как нашкодившего котенка, и отшлепал.
От шока она даже не произнесла больше ни слова, хотя и пыталась сопротивляться во время наказания — только это было абсолютно бессмысленно. Но все равно она исхитрилась больно укусить его за ногу, за что, вероятно, получила еще пару особенно звонких шлепков по попе, после чего Тхорн держал в уводе еще минут пять, сканируя. Когда Асхелеке пришло в голову, что он нарочно это делает, заставляя ее терпеть боль дольше, она вскипела, словно чайник на плите.
Дождавшись, когда он выпустит из увода, Асхелека бросилась на него, но он, к несчастью, оказался готов. С легким смешком Тхорн поймал за запястья, не позволяя себя ударить, и крепко прижал к себе, целуя в лоб:
— Успокойся. Если хочешь меня ударить — возьми что-нибудь тяжелое металлическое и размахнись посильнее. А так просто сделаешь себе больно.
— Я тебя ненавижу, — прошипела она, сотрясаясь от бессильного гнева.
— Да, я заметил, — с улыбкой сказал он. — Ты знаешь, за что была наказана, маленькая?
— За то, что я ненавижу, когда ты читаешь мои мысли?
— Нет. За то, что ты пыталась причинить мне боль, озвучивая то, чего на самом деле не думаешь. Если ты будешь так делать, то всякие глупые мысли будут укрепляться в твоем мозгу.
Асхелека обмякла в его руках, и он отпустил ее руки. Она прерывисто вздохнула и демонстративно потерла запястья, но добилась этим от него только новой улыбки, а не чувства вины.
— Так ты что-то нашел или просто так просканировал? — процедила она, снова пытаясь уязвить его. Ей не хотелось осознавать, что ее наказали заслуженно, но выражение его лица заставило осечься. Тхорн потер лицо руками и, оглянувшись, опустился на диван:
— Присядь. Расскажи мне, как у тебя со снами в последнее время?
В ее горле что-то схватило. Дьявол. Единственная тема, которую в разговоре с ним хотелось бы обойти. Ее желание уязвлять его своими страданиями в ту же секунду куда-то улетучилось. Теперь, наоборот, не хотелось признаваться в том, что ее ущербное подсознание почти еженощно подсовывает ей страшилки с монстром-Тхорном в главной роли.
— Я к ним уже привыкла, — глухо сказала Асхелека, изучая свои босые ноги.
Тхорн тихо вздохнул:
— Хеле, ты должна была давно мне сказать. Я был уверен, что тебе лучше.
— Я просто привыкла, — она пожала плечами. — Я просыпаюсь, вспоминаю, что ты — это ты, и сразу успокаиваюсь. Это как будто два разных ты просто, понимаешь? Я же не боюсь тебя настоящего. Хотя, видимо, следовало бы, — прибавила она сквозь зубы, все еще злясь. Но злость уже постепенно рассасывалась, по мере осознания того, что он шлепнул ее всего лишь раз шесть, и совсем не сильно. Отец наказывал больнее, даже когда она была маленькой.
Тхорн не удостоил эту фразу ни малейшим вниманием. Еще один его хмурый вздох был ей ответом:
— Твоя эмоциональная зона стала уязвимее. Чем больше одна часть тебя доверяется мне, тем большая паника разрастается в другой. Кошмаров стало больше, ведь так?
Асхелека прикусила кожицу на нижней губе, делая себе больно. И кивнула.
— Это плохо, Хеле. Это расшатывает твою психику. Надо лечить.
— Хорошо. Но…
В ее глазах отразилась паника, когда она вспомнила, как они лечили другие травмы — в тот раз, когда он прогонял ее через неприятные воспоминания.
— Да, ты правильно поняла. Нам придется туда вернуться. Или я заблокирую твою память до совершеннолетия, и мы сделаем это позже.
— Ты издеваешься? До моего совершеннолетия меньше двух недель, какой смысл? — раздраженно спросила она.
— Тогда скажи мне, когда будешь готова.
— Только не сейчас. Я устала и хочу есть, — бросила она, резко поднимаясь, чувствуя обиду на него и на весь мир за дурацкую травму.
