Андреа Кремер - Нерушимая клятва
— Что случилось, Кэл? — нахмурился Шей, который, очевидно, не замечал угрозы, хотя крылатый юноша был всего в нескольких футах от нас. Я осторожно подкралась поближе и спряталась за спину Шея, не спуская глаз с крылатого существа. Юноша стоял неподвижно и держал в поднятой руке копье, острый наконечник которого был направлен прямо на нас. Это был инкуб, и выглядел он так, словно кто-то зачаровал его в тот момент, когда он собирался бросить копье.
— Это статуя, — засмеялся Шей. — Ты рычишь на скульптуру.
Я подалась вперед и обнюхала мраморные ноги инкуба. Шей все еще смеялся, когда я обернулась человеком и сердито посмотрела на него.
— Мог бы и предупредить о том, что в доме стоят статуи инкубов.
— Да в этом доме целая куча скульптур. Я думаю, ты и двадцати метров здесь не пройдешь, не натолкнувшись на одну из них. А в саду и того больше.
— Они все одинаковые? — спросила я, недоверчиво глядя на статую.
— Большинство — да, — ответил Шей. — Некоторые из них изображают женщин с крыльями, но у всех есть оружие, такое же, как у этого. Есть еще скульптуры, изображающие животных. Ну, не совсем животные, скорее, мифологические персонажи.
Я поежилась.
— Чем он тебя напутал? — спросил он. — Я думал, ты опасаешься призраков.
— Есть и другие существа, помимо призраков, которых стоит опасаться, — пробормотала я.
— Ты хочешь сказать, что моделью для этой статуи послужило что-то реально существующее? — спросил он, подавшись вперед и тронув кончик крыла инкуба.
— Да.
Шей отдернул руку.
— Вот черт.
— А куда мы направляемся, можешь мне сказать? — спросила я, желая оказаться подальше от статуи.
— Я подумал, что стоит показать тебе мою комнату, — ответил он, застенчиво улыбаясь. — Она находится в конце этого зала.
Мы пересекли зал и остановились у последней двери по правой стороне.
— И что? — спросила я, видя, что он застыл, не решаясь открыть дверь.
— Я пытаюсь вспомнить, когда я там в последний раз убирался, — ответил Шей.
— А персонал разве не убирает ее? — спросила я, дружески ткнув его кулаком под ребра и ухмыльнувшись.
Шей покачал головой.
— Они бы это делали, но я попросил их не заходить в нее. Не люблю, когда посторонние люди копаются в вещах.
— Особенно в тот момент, когда ты занят чтением запрещенной книги, которая хранится у тебя в тумбочке?
— Ну, и поэтому тоже, — сказал он, улыбнувшись, и открыл дверь.
В комнате Шея, конечно, был легкий беспорядок, но не такой серьезный, как я ожидала. Постель была завалена книгами, а с деревянного стула свисали рукава пары забытых свитеров. На антикварном столике для чтения лежала открытая книга Хранителей. Возле нее — Халдис. От него исходило приглушенное сияние — полированные бока цилиндра отражали лучи полуденного солнца. Но, взглянув на пол, я не обнаружила беспорядочно наваленных куч грязной одежды. Я подумала о том, что если бы Шей оказался в моей спальне, его глазам наверняка представилось бы подобное зрелище.
Шей огляделся.
— Ну, что ж, все не так плохо.
— Если сравнивать с моей комнатой, то можно сказать, что здесь идеальный порядок, — сказала я.
— В таком случае я рад, что вид моей спальни не нарушает скрытых эстетических канонов, о которых ты никому не рассказываешь.
Я засмеялась, а Шей подошел ближе и пригладил волосы рукой.
— И… — тихонько сказал он.
Я вдруг почувствовала, что воздух в комнате предельно наэлектризован. Мне было ужасно не по себе от того, что мы находимся в его спальне совершенно одни. Держись, Кэл. Постарайся контролировать гормоны хотя бы пять минут.
Я огляделась, стараясь отвлечься, чтобы до предела натянутые нервы немного успокоились, а напряженная обстановка хоть чуть-чуть разрядилась. Хотя мне очень хотелось, чтобы Шей дотронулся до меня, недавняя драка с Реном научила тому, что не стоит недооценивать рискованность близкого контакта с мужчинами. Мой взгляд упал на большой судовой сундук, наполовину прикрытый лежащими на нем джинсами.
— Что это? — спросила я, подходя поближе.
— Да, так, ничего особенного, — ответил Шей, увидев, на что я смотрю. — Просто часть хлама, который я собрал за годы.
Я недоверчиво улыбнулась.
— Не верю.
— Эй! — воскликнул Шей.
Он не успел схватить меня за руку, когда я опустилась на колени возле сундука, отбросила крючки и открыла тяжелую крышку.
Заглянув внутрь, я засмеялась.
— Да тут одни комиксы.
— Да, так и есть, — сказал Шей. Он наклонился и поправил стопки книг, слегка завалившиеся на бок. — Но здесь собраны самые лучшие, а есть и очень редкие экземпляры.
Я стала вынимать комиксы наугад и разглядывать обложки. Когда я собралась взять очередную книжку, рука моя натолкнулась на что-то мягкое. Я нахмурилась, отложила в сторону часть стопки и погрузила руку в мягкую ворсистую ткань. Вынув руку из сундука, я обнаружила, что держу тонкое шерстяное одеяло.
Шей откашлялся.
— Это одеяло связала моя мама.
— Я помню, — сказала я, проводя пальцами по мягкой сетчатой ткани. — Это все, что у тебя осталось после ее гибели.
Внезапно он вырвал одеяло из моих рук.
— Что-то не так? — спросила я, боясь, что обидела его тем, что без разрешения достала одеяло из сундука.
— Не понимаю, — тихо сказал Шей. — Это странно.
— Что?
— Одеяло, — сказал он. — Как будто… Оно пахнет иначе. Я чувствую это, хотя и не держу его близко к носу.
— А, — закивала я. — Это не одеяло пахнет иначе. Твое обоняние изменилось. Оно стало гораздо острее. Это влияет на твое чувственное восприятие.
Шей сдвинул брови, поднял одеяло к носу и с шумом втянул воздух ноздрями. Я вскочила на ноги, увидев, что внезапно он закрыл глаза, попятился и издал изумленный возглас.
— Шей? — спросила я, взяв его за руку. — Что случилось?
— Я… — ответил он хрипло. — Я вижу ее лицо. Я помню, как она смеялась.
— О, Шей, — шепнула я, прижимая его к себе. Он открыл глаза, и я увидела, что они полны воспоминаний.
— Не может быть.
— Почему же, как раз может, — сказала я. — Обоняние и память тесно связаны друг с другом. Теперь, когда ты стал Воином, обострившееся обоняние открыло для тебя воспоминания, которые ранее не были доступны.
— Может быть, — сказал он, нахмурившись.
— Ты видел все, как наяву? — спросила я настойчиво. — Тебе показалось, что ты ее уже видел раньше?
— Да, в точности, как наяву, — ответил он.
— Да, значит, это твоя мама.
Он сжал одеяло в руках.
— Погоди-ка, секундочку… Нет, нет, этого не может быть.
