Карен Монинг - Эльфийская лихорадка
В конце концов, я набрела на старую церковь с высокой и открытой колокольней и каменными сводами, откуда был хороший обзор обоих флангов. Передние двери, высокие и двойные, были заперты. И меня это устраивало. Ни одно из окон не выходит наружу. Это тоже хорошо. Это моя крепость, лучшее, что можно придумать на этот час.
Я развернулась и вошла в дверь, ведущую в трапезную. Сначала забаррикадировала дверь с помощью тяжелого китайского шкафа, потом смела с обеденного стола яблоко и два апельсина. И поспешила в тускло освещенные залы церкви.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы найти выход к колокольне — позади большой часовни, под балконом для хора, в гуще массивных органных труб.
Узкую дверь почти полностью скрывал придвинутый к нему книжный шкаф.
Думаю, это сделали для того, чтобы любопытные дети не смогли взобраться наверх. Легким толчком я сдвинула шкаф в сторону — что было неудивительно, учитывая сколько плоти Невидимых я съела, — и открыла дверь.
Надо мной открылась черная как смоль бездна.
Я осветила башню изнутри — ни одна из Темных тварей не прокралась — я вздохнула с облегчением.
Узкая деревянная расшатанная лестница закручивалась на высоту ста пятидесяти метров вдоль стены. В некоторых местах она прибита к стене, покрашенной известком. Никаких подпорок или повеса. Она казалась столь же безопасной как карточный домик. Мне стало интересно, когда кто-либо в последний раз взбирался по ней и кто ухаживал за колоколами? Или по ней последний раз взбирались лет пятьдесят назад?
Это, по сути, было неважно. Я не стою на земле.
В двух местах ступеньки проломились подо мной. В обоих случаях сила и хорошая реакция помогли мне. Если бы в моей крови не было бы темной силы, я бы уже поскользнулась на ступеньках, пролетела бы около пятидесяти футов и серьезно что-нибудь повредила. Я могу сравнить себя с шаром, наполненным водой, к которому сбоку прикреплено копье. И я катаюсь по полу, искушая судьбу.
Осторожно взбираясь на последнюю ступеньку, я напрягла все силы, чтобы достать до дверного проема, оттолкнуть дверь, и взобраться через нее.
Я осмотрелась вокруг. Я находилась в комнате прямо под шпилем. Над головой располагалась другая площадка, наподобие той, на которой я стояла. А над ней висели два больших медных колокола. Комната, в которую я попала, похоже, предназначалась для служебных нужд: в ней стояли коробки из-под инструментов. Чуть дальше располагался чулан. Я вошла в полуоткрытые двери чулана, чтобы убедиться, что в ней нет Теней, и закрыла слегка потресканные двери.
Я взобралась на последнюю лестницу, дойдя до колоколов.
Я удивилась, что штормовой ветер переместился к северу. Через прорези облаков тускло светила луна, освещая колокольню. Я выключила на себе все лампочки, чтобы не привлекать к себе внимания. Четыре высоких каменных свода, в два раза выше моего роста, смотрели по направлениям: восток, запад, север и юг. Я встала под одним из сводов, который смотрит на восток — и вздрогнула от леденящего ветра, дующего в сторону Дублина.
Повсюду были пожары, на улицах лежали перевернутые машины. Тысячи и тысячи бунтующих свирепствовали, грабили и ломали. Я смотрела как бесконечные потоки утихали и возникали вновь. Я видела, как группу из нескольких тысяч людей загоняют прямиком в Темную Зону, где Тени уже предвкушают удовольствие. Там из них высосут все соки и не оставят ничего кроме кожи. Я слышала их душераздирающие вопли. И я не забуду их до конца своей жизни.
Я стояла и смотрела, как Дублин поглощает темнота, район за районом. Где-то последовательно вырубили электровыключатели.
Я вспомнила ту ночь: я сижу около окна магазина, зрение сыграло со мной злую шутку.
Сейчас это уже не шутка. Ну, или самая злая шутка за всю историю Хэллоуина. Но угощений не запланировано. Это то, о чем говорил Дерек О’Баннион.
В 8:29 вечера темнота полностью поглотила город.
Даже пожары на улицах потушили.
Сейчас в воздухе витали уже другие звуки. Голоса, но не озлобленные, а запуганные. Подо мной постоянно слышали поступь марширующих. Невидимые продолжали свое дело, собирая народ в толпы и убивая тысячами. Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы удержать себя — мне хотелось спуститься в темноту и начать расправу, чтобы спасти хотя бы тех, кто уцелел.
С той стороны, где находится магазин, Темная Зона беспрепятственно распространялась, постепенно захватывая весь город.
Не было никакой надежды что-либо изменить до рассвета в 7:25.
В моей голове роились вопросы. Что стало с МакКелтарами? Неужели Берронс саботировал и этот ритуал? У меня не было предположений. Почему Берронс хочет разрушить стены? Хочет ли он этого? Могло ли быть такое, что Шар попал к нему в руки уже начиненным Тенями, настоящая граната, готовая взорваться в любой момент? Где он взял его? Или я безнадежная дура, что до сих пор пытаюсь придумать оправдания для него? Разрушены ли стены? Откуда эти потоки Невидимых, которые разрушают город? Из тюрьмы? Или они только предвестники и самое худшее еще впереди?
Я опустилась на холодный каменный пол, подогнула и обхватила руками колени, оперла подбородок. Я продолжала смотреть на город. В моем теле вздымалась и свирепела темная энергия Невидимых. Ши-видящая во мне призывала к действию. Стероиды Эльфов требовали действия, любого.
Я вздрагивала от этой битвы стремлений внутри меня. Я как будто плакала, но без слез. Раньше я не знала, что Эльфы не могут плакать. Или же тот, кто находится под их влиянием.
Видеть, как Темная Зона поглотила магазин, было уже достаточно тяжело. Но видеть, как весь Дублин погрузился во мрак, под силу далеко не каждому.
Сколько людей доживут до рассвета? По-прежнему ли Невидимые контролируют все коммунальные службы? Придется ли нам формировать армии, чтобы отвоевать их? Мой мир менялся этой ночью. Я точно не знала, что изменится. Но одно было понятно — он изменится в плохую сторону.
Я сидела на холодном камне, задавала все новые вопросы, смотрела, выжидала.
Через три с половиной часа я получила ответ на свой первый вопрос.
В 11:55 кожа по всему телу стала более чувствительной. Я лихорадочно чесала все тело. В буквальном смысле слова. Даже ши-сенсорами, притупленными темной энергией Невидимых, я почувствовала, что оно только надвигается. Нет, стены еще не разрушены окончательно. Они рушатся в данный момент.
Мир менялся, преобразовывался.
Затем у меня возникло чувство пространственного искажения. Оно вытягивало меня, скручивало, сжимало. Я становилась сначала великаншей, потом очень мелкой. Маленькой и круглой, как ягодка. Меня выворачивало наружу, кости вырывались из тела. А потом я снова становилась сумкой с костями.
