Усадьба леди Анны (СИ) - Ром Полина

Впрочем, на пути к храму рассмотреть невесту никто не мог: лицо ее, по этальянскому древнему обычаю, покрывала плотная шелковая вуаль. Но уж рисунком платья успели полюбоваться все.

Чернь, которой не досталось окон и крыш, жалась вдоль домов. Оттуда тоже летели небольшие плетеные венки и цветы, правда, уже попроще: не садовые, а луговые.

Тут же, в этой тесной толпе, сновали уличные художники, делающие набросок с туалета невесты. Потом они продадут эти карандашные рисунки дамам за сравнительно небольшие суммы.

Но ведь можно продать не один, а несколько. Потому у каждого с собой была стопка бумаги и небольшая дощечка, чтобы удобнее было рисовать. Орнаменты, срисованные со свадебного платья, увезут в провинцию, и вскоре пойдет гулять новая мода. Именно такая вышивка станет самой востребованной. Потому покупали эти листки не только дамы, но и торговцы: надо же знать, на что будет спрос.

Венчание в храме проходило медленно и торжественно. Пахло ладаном, чистыми голосами пели монахини, прося Господа благословить пару. Максимилиан оставил Анну в первом ряду нарядных придворных и гордо стоял за спиной Луи-Филиппа, держа в руках подушечку с кольцами.

Это была большая честь, и Анна видела, что далеко не все присутствующие согласны с этим. Однако, под строгим взглядом его величества Филиппа XI, церемония текла так, как король и распланировал.

Наконец фрейлины сняли с невесты плотную фату, и дофин с нежной улыбкой поцеловал розовеющую этальянку. Затем взял ее за руку и подвел к креслу, где восседал отец. Получив родительское поздравление, он повел невесту к выходу из храма, и рев толпы, запрудившей площадь, эхом пробежал над крышами города.

На обратном пути звонили колокола, и теперь молодых осыпали зерном и семенами.

Максимилиан вернулся к жене:

-- Сегодня еще много всего запланировано.

-- Я помню.

-- Устала? Тебе такое, пожалуй, непривычно. Нас и всех остальных во дворце должны представить принцессе официально, там мы вручим подарки.

-- Ничего страшного. Я выдержу. Ты же говорил, что собираешься подарить им четырех коней?

-- Да.

-- Их что, приведут прямо…?

-- Не волнуйся, – он улыбнулся, заметив, как она удивилась. – Там будут опытные конюхи, да и кони прекрасно выезжены.

Анна только головой покачала, дивясь странным обычаям, а Максимилиан продолжал:

-- На балу новобрачные танцуют первый танец, потом несколько общих, а потом их отпускают в опочивальню. Я должен буду проводить Луи-Филиппа.

-- Зачем? – поразилась Анна.

-- Ну, э-э-м… Так принято. Это традиция, – герцог соскочил с неудобной темы: -- Потом ты сможешь уехать и отдохнуть.

-- Я заберу карету и когда доберусь домой, пришлю тебе.

-- Не стоит, я проедусь верхом.

-- Вечер, на улицах будут пьяные…

-- Меня проводит охрана, не волнуйся, – он положил теплую ладонь поверх ручки Анны, доверчиво лежащей у его локтя, и слегка сжал пальцы. Беспокойство жены герцогу было приятно.

И представление принцессе, и бал прошли прекрасно. Молодые, сидящие на специальных стульях по правую руку от королевского трона, улыбались и кивали головами, благодаря за подарки и пожелания.

Анна подумала, что вряд ли принцесса запомнит хотя бы половину из своих новых подданных: слишком много первых лиц собралось в огромном зале.

«И все же Франкия нравится мне гораздо больше Эспании. Конечно, тут хватает своих странностей, но они не такие ханжи и святоши, как на моей «родине».».

Вечером она вернулась домой без сил, поражаясь крепости придворных дам, которые остались отплясывать на балу и кокетничать с кавалерами. Бросать Макса во дворце было неприятно: она видела, как любуются им женщины, как строят глазки и дарят нежные улыбки. Никого, похоже, не смущал его шрам.

На себе герцогиня поймала несколько не слишком теплых и дружелюбных, но весьма любопытных взглядов. Когда муж ушел провожать Луи-Филиппа, она не захотела оставаться одна.

Следующий день Анна отдыхала: вечером снова нужно на бал. Цвет одежды она определила заранее, и муж получил четкие указания: что именно нужно надеть и какие украшения взять.

Днем их королевские высочества принимали поздравления и подарки от цеховых мастеров и купечества, так что тут герцогине повезло больше: её присутствие было необязательно.

Вечером муж, заехавший за ней, чуть не присвистнул от удивления.

-- Ого! Какое интересное украшение. Это ты привезла из Эспании? Никогда не видел подобного.

-- Нет, это я придумала сама. Тебе нравится?

-- Очень необычно и очень красиво.

-- Для тебя тоже есть такое, – улыбнулась ему Анна.

-- Для меня? – он, похоже, чуть растерялся, но потом довольно кивнул головой.

В карете молчали, только Макс взял ее за руку, вызвав некоторое смущение и тихое удовольствие.

Одежда герцога и герцогини была выполнена из густо-зеленого бархата с золотой отделкой. Весь секрет заключался в небольших подплечниках из жесткой ткани. Они придавали четкий силуэт и притягивали внимание к роскошной эполете на левом плече Анны и правом – Максимилиана.

С эполетами герцогиня возилась лично. Она вырезала нужную форму из жесткой кожи и обтянула ее зеленым атласом. Прикрепила по центру брошь, добавила кайму из бусин и камней, а бахрому сделала из золотых цепочек. И золотыми же цепочками был выложен узор на широком поясе.

Эполета Макса была чуть больше размером, но, глядя на них, любой понял бы что они пара.

Его величество ласково улыбнулся им, а принцесса сделала комплимент костюмам.

-- Если вы позволите, ваше высочество, я закажу такую безделушку для вас и вашего мужа.

-- Герцогиня, я буду благодарна!

Анна первый раз видела принцессу Антонеллу вблизи и, заметив, какими взглядами она обменивается с дофином, как ласково они улыбаются друг другу, поняла, что царственные новобрачные вполне поладили. Девушка была яркая, миловидная и чуть стеснительная. Заметно, что и она вполне довольна мужем. Да и у короля, похоже, было прекрасное настроение.

-- Сегодня я счастлив, – неожиданно сказал его величество. – Мне хочется, чтобы у вас осталась добрая память об этом дне. Жюль! Подай мне…

Из-за спинки трона вышел личный слуга короля и протянул небольшую шкатулку. Король открыл ее и, достав два перстня с рубинами, приказал:

-- Протяните руки!

Герцог и герцогиня искренне поблагодарили и были отпущены его величеством. Анна заметила несколько завистливых взглядов. На них обращали внимание, к ним подходили: королевская милость вызвала кучу поздравлений.

Наконец зазвучала музыка и гости засуетились, собираясь ближе к центру зала, торопливо выбирая пары и рассматривая, кого бы пригласить на следующий танец.

Бал сегодня открывали герцог и герцогиня Ангуленские. Максимилиан, твердо взяв жену за руку, вывел ее в центр пустого зала. Они сделали круг вдвоем, и к ним стали присоединяться другие гости. На второй день молодожены отдыхали, просто сидели рядом с королем, глядя на кружащие по залу пары.

Анну несколько раз приглашали, предварительно спросив разрешения у Максимилиана, и у нее осталось странное впечатление, что не она сама по себе была интересна кавалерам. Ей казалось, что они просто пытались поближе рассмотреть эполету.

Танцуя, она с благодарностью вспоминала и учителя, господина Борю, и ехидные замечания мадам Селин: «Если бы не они, непонятно, как бы я справилась. Нужно будет побаловать мадам какой-нибудь безделушкой.».

А еще она заметила, что Максимилиан так ни разу никого и не пригласил. Это радовало. Зато на его груди собралось с десяток бонбоньерок.

«Похоже, эти нахальные мымры приглашают его на свидания! Что за дурацкая манера вешаться на женатого мужчину!».

На собственном платье Анны тоже были эти самые крючки для бонбоньерок, но, слава всем богам, никто не пытался повесить на нее свою записку. Хотя она видела, что многие дамы с гордостью носили на груди и рукавах по нескольку шариков.