Ларисса Айон - Перерожденный грех (ЛП)
Кону сорвало крышу, его контроль испарился, и он кинулся на Син, повалил на пол и сорвал с нее одежду. Она извивалась под ним, жадно обхватив его ногами и подставив свои груди ему в ладони. Он разорвал ширинку на своих джинсах и жестко вошел в нее, они оба закричали. Син была горячей. Влажной. Идеальной. Его пульс ревел в ушах, а зрение прояснилось — дьявол, все его чувства обострились до предела, когда он резко входил в нее. Наказание в виде грубого секса, как правило было характерно для периода спаривания в полнолуние.
Когда Кон достиг пика, его клыки удлинились, и он склонился к ее шее. Из последних сил, собрав волю в кулак, он впился зубами в свою руку, а не в шею Син, и кончил, несмотря на пронизывающую боль.
Син присоединилась к нему издав крик, и когда он продолжил в нее вбиваться, подводя себя к очередному оргазму, Син снова кончила. Но когда Кон должен был испытать пресыщение, он только ощутил жгучее желание, вспыхнувшее внутри. От яростного, собственнического инстинкта, его мышцы напряглись, разжигая кровь, пока его не охватила лихорадка.
Он отстранился от своей руки.
— Моя. Ты моя, Син. Больше никто и никогда к тебе не притронется, поняла? Ты принадлежишь мне. Ты свяжешься со мной. — Все кроме экстаза потеряло смысл, когда он укусил ее в плечо, едва сдерживаясь, чтобы не впиться ей в вену. За зубами, покалывали связующие железы. Его следующий оргазм был бурным и мощным, но когда лоно Син сомкнулось вокруг его члена, он обратил внимание на едва заметное изменение. Син всхлипнула, когда кончала, потом изо всех сил пыталась выбраться из-под него.
— Нет, — простонала она. — Пожалуйста, нет.
Отчаяние в ее голосе пронзило его мозг неандертальца. Что он наделал? Часто моргая, Кон попытался осознать происходящее. Он… да. Укусил ее. В панике Кон зашипел и отпустил Син, но железы продолжали пульсировать и ужас обуял его, когда горячая, жгучая капля связующего вещества стекла в ранку от укуса. Вот, дерьмо! Может быть этого было недостаточно? И Син не получила полной дозы…
— Отвали от меня!
Кон отполз от нее, его мысли путались, а тело била сильная дрожь от жажды ее крови. Он вкусил ее, но ему нужно больше. И в тоже время стыд разрывал его на части. Было очень неправильно связываться с кем-то без его на то согласия. Он был не лучше тех сволочей, которые на протяжении многих лет владели Син.
Она откатилась, схватила свою одежду и уставилась на него как на какого-то монстра.
— Что ты со мной сделал?
Боже, он даже не мог взглянуть на нее.
— Син…
— Что ты сделал? — крикнула она, вскакивая на ноги.
— Я пытался привязать тебя к себе… Я остановился до того, как все зашло слишком далеко, я думаю…
— Ах ты, ублюдок! — прошептала она. — Гребаный ублюдок! — Она засунула ноги в штаны. — Ты хочешь владеть мной, так же, как и все остальные. Я буду очередным твоим приобретением, да? А что ты будешь делать, когда устанешь от меня?
Он не думал, что такое возможно, но прямо сейчас, она не поверит его оправданиям и он не мог винить ее за это.
— Мне так жаль, Син. — Он поднялся и застегнул ширинку, ненавидя себя за то, как тряслись его руки.
— Тебе жаль? — фыркнула Син. — Ты такой лицемер, Кон… Ты обвинял меня в том, что я возвела стены вокруг своего сердца, а сам даже не осознаешь, что делаешь тоже самое. Ты рискуешь своей жизнью, потому что не хочешь рисковать своим сердцем. Ты не желаешь привязываться ни к чему и ни к кому, поэтому всегда меняешь машины, работы, друзей. — Она снова фыркнула. — Друзей. Какая шутка, а? Вот почему твои друзья — люди, не так ли? Ты не обязан поддерживать с ними длительные отношения, потому что бросаешь их прежде, чем они начинают что-то подозревать.
Его поразило словно гром с ясного неба. Она была права. Святые угодники, она попала в самую точку. Он отшатнулся назад, когда она словно ударила его, выпалив в лицо абсолютную правду. Ему было не просто скучно… он до чертиков боялся к кому-то привязаться. Боже, каким же эгоистичным куском дерьма он был. Он заставил Син встретиться лицом к лицу с ее страхами, чувствами, а сам все это время имел те же проблемы. Такие же стены.
Но по гораздо худшим причинам. Он пристрастился к крови женщины, а когда ее убили, а его изгнали из клана, Кон провел все свою жизнь, обвиняя за случившееся всех вокруг, кроме себя. Он думал, что был беззаботен, счастлив и жил на полную катушку просто чтобы доказать, что ему не нужен никто и ничто.
"Ты избалованный негодяй, которого следовало бы поставить на колени еще несколько веков назад".Бран был прав. Так же как и Син.
Но сейчас, более чем когда-либо, он не мог позволить себе слабость. Не тогда, когда это касалось Син. Он так ее хотел, что это причиняло ему боль, как будто его сердце завернули в колючую проволоку. Син не заслуживала избалованного, эгоистичного негодяя вроде него и Кон не мог связаться с ней, даже если она хотела того же. Он не мог привязать ее к себе вот так.
И Кон не мог быть с ней без того чтобы не связаться с ней.
— Ты права, Син. — Боже, в груди заныла боль. Он потер ее и почувствовал, что внутри словно что-то оборвалось. Образовалась пустота. — Мне больше, нечего сказать. Тебе нужно уйти.
Он был уверен, она примет его вызов, но точно так же уверенный в том, что в Шеуле пахло серой, он знал Син и, что она поступит в точности до наоборот. Она закончила одеваться и встала на ноги.
— Я так не думаю. Ты обвинял меня в том, что я убегаю от трудностей, а сейчас делаешь тоже самое? Тебе нужно научиться чувствовать, Кон, — сказала она, бросая ему назад в лицо его же слова. — Ты не можешь вышвырнуть меня только, потому что я отказываюсь, чтобы мной владели. Владение человеком — способ заполучить его не признавая, что ты что-то испытываешь. Так что нет. Ты не обязан этого делать. Ты можешь заполучить меня, но только, потому что хочешь меня, а я хочу тебя. Я понимаю твою проблему с привыканием к крови, но знаешь, что? Мы как-нибудь решим эту проблему. Может Призрак сможет нам помочь. Или колдунья. Я знаю пару классных.
Боже правый! Она говорила вполне серьезно. Даже после того, что он только что сделал, она все еще хотела быть с ним. Это было заманчиво, так чертовски заманчиво, а он всегда был азартным игроком, но он не будет играть жизнью Син.
— Клан убьет тебя. Они не допускают пристрастия к крови. И даже если мне удастся излечиться, я не смогу находиться рядом с тобой или снова начну все с начала.
— Я не боюсь твоего долбаного клана.
Да уж, он ни на минуту не сомневался, что она не боится. Его желудок скрутило узлом от осознания того, единственного, что он мог сделать в данной ситуации. Он должен был бросить в нее камень. И на этот раз хорошо прицелиться. Лучше увидеть, как она страдает, чем увидеть ее мертвой. Он открыл рот, но не смог вымолвить ни слова. Будь мужиком, мудак. Да, потому что он был настоящим мужиком, который бьет женщину, уже лежавшую на земле.
