Бойся пламени (ЛП) - Дарлинг Оливия Роуз

— Пока нет, но я уверен, что он не сильно отстает. Ты же знаешь, он обычно опаздывает. — Он ведет нас в комнату рядом с банкетным залом и закрывает дверь. — Тебе понравился Имират?

— Я… полагаю. Хотя это имело больше отношения к компании. — В Имирате все было в порядке, но это не то место, куда мне хотелось бы вернуться снова.

— Я часто вспоминаю красоту Зинамбры. — Его глаза приобретают сказочную пленку, когда мы опускаемся на диван напротив огня. — У меня есть новости.

— Из Эстиллиана?

— Из дома, — отвечает он. — Мы наконец-то можем вернуться.

Я тихо смеюсь.

— Я должна остаться здесь, чтобы сражаться на войне, но ты не мой заложник. Ты можешь уйти, если хочешь.

— Нет, — качает головой он. — Домой.

Дом.

Дом.

Смятение на моем лице сменяется полным недоверием.

Он не может иметь в виду…

— Имират. — Мой живот сжимается, когда Аллиард произносит это слово с таким почтением. Я прижимаю локоть к синяку, чтобы убедиться, что я не сплю.

Я отодвигаюсь от него еще дальше и сглатываю желчь, которая поднимается к горлу.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Король Гаррик отменил награду за твою голову после того, как ты освободила драконов. Я поехал на границу, чтобы встретиться с солдатами Имирата под белым знаменем, твой отец хочет, чтобы ты вернулась домой, и если мир рухнет, мы будем на правильной стороне войны.

— Мой отец скорее снова закует меня в цепи, чем примет в свой замок, — утверждаю я.

— Это все в прошлом. — Он пренебрежительно машет рукой. — В конце концов, ты с этим смиришься.

— Скажи, когда Гаррик бросает кость, ты гоняешься за ней, виляя хвостом? — Мучения, которым я подверглась, остались в его прошлом, потому что не он должен жить с воспоминаниями.

— Он не убьет тебя, Элоин, — в его голосе послышались оборонительные нотки.

— Я благодарна, что у тебя никогда не было детей, если это твой стандарт отцовства. — Сухой смех пронзает меня. — Я скорее сожгу этот замок дотла, чем займу трон и продлю правление Атарах. Мои драконы не вернутся в свою тюрьму, и я тоже.

— Эти звери нестабильны и опасны. — Он тянется ко мне, и его взгляд становится мягче, но это лишь вызывает у меня подозрения.

— Что ты знаешь?

— Элоин, пожалуйста, будь…

— Не смей требовать, чтобы я изменила свою реакцию на твое предательство. Маска спала, я вижу тебя таким, какой ты есть. — Я поднимаюсь с дивана, чтобы увеличить расстояние между нами. — Что ты знаешь?

Он вздыхает и проводит рукой по бороде, взвешивая последствия, если он скажет мне сейчас или скажет, когда я буду достаточно близко к его королю, чтобы сжечь его.

— Твой отец никогда не причинял драконам физического вреда. Он решил поиграть с их разумом, наняв мага, чтобы тот воссоздал твою сущность, несмотря на то, что ты была в подземелье, и я полагаю, что он продолжал делать это, пока ты была в Эстиллиане. Гаррик дал бы им чувство надежды и утешения, прежде чем вырвать его, но он не плохой человек, Элоин. У всех нас есть кровь на руках.

Ужас охватывает меня, когда я вспоминаю, как смягчились глаза драконов в комнате перед тем, как вошел Кейден. Их пытали до такой степени, что они атаковали надежду, прежде чем она могла их коснуться. Я знаю, что они чувствовали мою боль, пока я была в темнице, поэтому они должны знать, что я не хотела оставлять их, когда исчезла.

— Мои руки недостаточно окровавлены, и скоро будут покрыты пеплом, — заявляю я. Гаррик, мой отец. Он должен быть тем человеком в этом мире, который защитит меня от других, а не запятнает свои руки моей кровью.

Аллиард стоит напротив меня и копирует мою позу, расправляя плечи, чтобы казаться больше.

— Ты — изгнанная принцесса. Эстиллиан не может защитить тебя от королевств этого мира. Это был твой выбор — выйти из укрытия, и я предупреждал тебя о глупости. Имират обеспечит тебе необходимую безопасность.

— Меня приковали цепью, когда мне было почти пять лет! Где тогда была моя безопасность?

— Он сделал это ради блага своего королевства! — кричит Аллиард. — В пророчестве говорилось, что ты можешь стать погибелью Имирата. Он решил сначала стать королем, а потом уже отцом.

— А как же Галакин? Разве не ты сказал, что я должна принять предложение руки и сердца от них, чтобы отдалиться от Имират? — Его снисходительность обрушивается на меня, и все, что я вижу, красное. Гнев бурлит в моей крови, кипятит мой нрав и точит мои когти. — Я освободила своих драконов от стен, за которыми он прячется. Стены, в которые ты заставил меня поверить, были непроницаемыми. Ты манипулировал мной, заставив поверить, что защищаешь меня, скрывая подробности о замке Имират, что спасательная операция бессмысленна.

— Тебе больше не нужен Галакин, раз твой отец отменил награду, — рычит Аллиард. — Ты ведешь себя неразумно.

— Лично я бы определила, что запирать ребенка в темнице по прихоти неразумно. Пророчество было полно возможностей, но судьба Гаррика была предопределена его собственными действиями. Он жалкое подобие короля, и он встретит смерть как трус, которым он и является. — Я повела плечами, чувствуя, как мой ядовитый гнев проходит сквозь меня без противоядия. — Я рада, что мои драконы убили Изиру. Они избавили меня от этой задачи.

— НЕ ГОВОРИ О МОЕЙ СЕСТРЕ ТАК! — Его тело трясется, а лицо краснеет до такой степени, что кажется, будто он вот-вот взорвется.

— Ты знал обо всем, что со мной произошло, пока это происходило. — Я смеюсь, пока смех не становится пронзительным и безумным, когда правда становится очевидной. — Ты вывез меня из Имирата после ее смерти, чтобы отомстить моему отцу, и пожалел об этом только тогда, когда понял, насколько глубоко предательство коренится в твоем импульсивном порыве. О, дядя, ты хуже, чем бесхребетный. Ты дурак.

— Ты вернешься в Имират, даже если мне придется тебя заставить. Со временем ты поймешь. — Он даже не отрицает того, в чем я его обвинила, потому что не может. Я была невежественна, думая, что он любит меня. Я была не более чем плохой инвестицией и неуместной милостью.

— Ты знаешь все, что эти охранники сделали со мной, и что мой отец это одобрял, и ты все равно хочешь, чтобы я вернулась.

Это не вопрос, но он отвечает на него без всякого сожаления.

— Да. Король Эагор информирует Командира Велеса об изменении планов. Не думай, что, раздвинув перед ним ноги, ты обеспечишь его преданность.

Я не позволяю обиде проявиться на моем лице.

— Ты кажешься озлобленным. Когда ты распространял свою злость на Гаррика, разве это не дало желаемых результатов?

Он скалит зубы, как дикое животное.

— Твой разум затуманен. Ты слишком увлечена своей жизнью здесь, но она не настоящая. Это не то место, где тебе суждено быть. Кейден не будет воевать из-за одной женщины, а Финниан выиграет от стабильности, которую предлагает Имират.

Мой отец использует Финниана как рычаг при первой же возможности.

— Ты еще более невежественен, чем я подозревала, если веришь, что ярость Гаррика может сдержать мое пламя. Я, возможно, терпела его, но теперь его очередь терпеть меня и моих драконов. Он пожнет то, что посеял.

— Отбрось свою враждебность и пойми разум, — умоляет он, делая шаг вперед с отчаянием, написанным на его лице. — Эта жажда мести отвратительна. Ты не можешь жить, чтобы убивать, и тебе нужно быть умнее этого, Элоин. Посмотри в свое будущее. Никто не может любить мерзкое существо.

— Ясно, — говорю я, ненавидя, что это звучит хрипло, когда я смотрю в глаза человека, с которым я росла, веря, что он был на моей стороне. Он никогда не был моим героем, это всегда оставалась только я, но он был тем, кто сражался рядом со мной. Больно смотреть на Аллиарда, слышать, как он говорит такие вещи.

— Я люблю тебя. — Слезы блестят в его глазах. — Но одной любви недостаточно.

Я быстро моргаю, впиваясь зубами в щеки, чтобы не сломаться. Его предательство сжигает меня изнутри. Оно избивает меня, топит меня и истекает кровью. Мне нужно найти Финниана до того, как вмешается Аллиард.