Восток. Запад. Цивилизация - Лесина Екатерина

– Еще как. – Уголок его рта дернулся. – И некромантов…

Потом, когда выковыривали остатки кроличьего мозга длинной штуковиной, кто-то таки упал в обморок. И кого-то опять стошнило. Другого уже. Это заставило Бертрама высказаться.

В общем, юмор у некромантов черный.

А мы справились. И ветошь, пропитанную очередным зельем, в несчастного кроля Сент-Ортон запихивал сам. Почти не бледнея. И пальцы, что характерно, не дрожали.

А я зашивала, стараясь аккуратненько.

Притомилась даже.

– Леди Диксон… – Сент-Ортон придержал нашего кролика, вышедшего несколько кривоватым и почему-то почерневшего с одной стороны. Да уж, в жизни не думала, что так тяжко быть некромантом. – Мне… необходимо с вами поговорить.

Он покосился на Бертрама, что прохаживался вдоль столов. Над нашим некромант остановился, оглядел несчастное животное и сказал:

– Неплохо для начала. У вас определенно есть способности.

Ага, знать бы, к чему.

Но вот жопой чую, некромантия – это не мое.

– Клянусь, я не причиню вам вреда. И… это касается вас. И вашего мужа. – Сент-Ортон убрал руки. – Точнее, даже ваших родных.

– И?

Начал, так пусть продолжает, а то право слово…

– Подержите? Мне кажется, здесь расходится шов… – Это Сент-Ортон произнес довольно громко. И я наклонилась. И он наклонился, подсовывая иглу. – Бегите. Уезжайте. Сегодня же. Забирайте вашего брата… и матушку…

Он запнулся, скривился и задышал вдруг быстро и часто.

– Я…

– Заткнись, идиот. – Я увидела тьму там, внутри тела. Проклятье? – Я поняла.

– Но… не уедете?

Нет, конечно.

Как их бросить? Матушку. И Чарли. Чарли, который точно возражать не станет, даже обрадуется, изъяви я желание свалить. И поможет. Но… я же себя уважать перестану.

Как потом в зеркало смотреть?

Как вообще жить?

И не в совести дело, но… я не смогу без него. Просто не смогу.

И я покачала головой.

– Держите крепче, кажется, набили слишком плотно.

Сент-Ортон молча сделал вид, что держит.

– Клятва? Проклятье?

– Не знаю. Но это неважно. Он не оставит меня в живых. Теперь – точно.

Ага.

Еще одна хрень.

– Теперь последний этап. – Бертрам Орвуд не позволил додумать. – Убираем руки. И пытаемся влить в ваше создание Силу. Но действуем медленно…

И взгляд у него такой спокойный-спокойный. Сразу заподозрилось неладное.

– Я… – Я посмотрела на кролика. – Пожалуй, воздержусь. Что-то…

Громкий хлопок за спиной заставил меня вздрогнуть и обернуться. Потом еще один – и о щит, выставленный Сент-Ортоном, ударились ошметки чего-то темного и на редкость вонючего.

– Твою ж мать! – Кто-то тряс руками, пытаясь сбросить остатки гнилой плоти, что покрывала студентов – почти всех. – Что за хрень!

Кого-то снова вырвало.

А очередной бледный юноша растянулся на полу. Вот не знаю, что там у Сент-Ортона с папашей, но в одном тот прав: измельчали маги ныне.

Забрезгливели.

– Это… – Сент-Ортон поглядел на кролика. – Это ведь…

– Вот что происходит, когда обычный одаренный пытается подражать некроманту. – Бертрам Орвуд наблюдал за произошедшим с явным удовольствием. – Конфликт энергий, и в результате – неконтролируемый выброс.

Кролики.

Мать его, взрывающиеся кролики – это как-то чересчур, не находите?

Я поглядела на герцога.

Тот на кролика.

– А ты не будешь против, – дрогнувшим голосом спросил он, – если я его просто сожгу?

Против? Да я сама предложить собиралась.

Сент-Ортон щелкнул пальцами, и кролик осыпался кучкой пепла. Надо же! А я так не умею. Обидно.

– Слушай. – Не то чтобы я разом преисполнилась к нему любви или хотя бы сочувствия, но… – А ты не хочешь с Орвудами поближе пообщаться?

– Не помогут.

Интересно.

Очень интересно. Я прямо-таки чувствую, что занятие прошло с превеликою пользой.

– На самом деле я привык. – Он вытащил платок и протянул мне. – Не стоит опасаться, он не отравлен.

Да? А так можно?

То есть можно, наверное, но я скорее заляпать опасалась. Руки-то не самые чистые.

– Я давно уже живу в долг. – Теперь он говорил не то чтобы шепотом, но спокойно, с этакой уверенной обреченностью. – А вот вам…

Губа дернулась.

– Леди Диксон… – Голос Найджела изменился, и не только он. Лицо тоже исказила судорога. На долю мгновенья. – Занятие окончено. И если позволите, я проводил бы вас… к мужу.

И совсем тихо добавил:

– Пожалуйста.

А потом еще тише, так, что я едва расслышала:

– Найдите повод… отказаться.

И губу закусил.

Я поглядела на Бертрама. Тот чуть нахмурился. И кивнул… разрешая?

– Думаю, нынешняя работа многому вас научила, – заметил Орвуд. – Кстати, на следующей работе возьмем проект посложнее. Леди Диксон, позволите вас проводить? Тем более мне все одно надо наверх. Полагаю, отец также завершил свое… выступление.

Так мы и пошли.

Я. Справа – Орвуд с Лапочкой. Слева – Сент-Ортон. Шли мы, шли… ну и пришли. Тот же холл. Те же люди. Ага, Чарльза вижу в компании светловолосого господина с физией донельзя знакомой.

Я перевела взгляд на Найджела.

Ишь ты, как его корежит-то.

– Леди Диксон. – И голос деревянный-деревянный. – П-позвольте представить вам моего отца… лорд Алистер, герцог Сент-Ортонский.

И поклонился.

А я только вдохнула. Мать моя женщина, как же воняет-то! Да несчастные погибшие во имя науки кролики и в подметки этому герцогу не годятся.

– Премного счастлива знакомству, – сказала я с легким чувством сожаления. Главным образом о том, что вонь – это вряд ли веская причина, чтобы пристрелить человека.

– И я, леди, несказанно счастлив, – пропел Алистер Сент-Ортон, кланяясь низко. – Давно мечтал встретиться с особой столь… выдающейся.

И руку протянул.

Донельзя изящную руку с тонкими пальцами и перстнем в виде дракона.

Виктория, забравшись на подоконник – вот что у нее за манеры-то? – меланхолично обрывала лепестки. Лепестки падали на юбки, прилипали к влажноватому стеклу. И что-то было такое во всем этом донельзя тоскливое, что слезы на глаза наворачивались.

Вообще, они наворачивались сами собой, и с утра Эва даже всплакнула.

Слегка.

Совершенно без причины, что явно ненормально. И главное, чувство непонятное. То ли бежать куда-то тянет, то ли упасть без сил.

А цветы раздражают.

И университет тоже раздражает, потому что… потому. А цветы сильнее. Несут и несут. Каждый день. В домике уже места нет, а их все тащат.

«Прекраснейшей».

И у Тори такие же записочки. Тоже, стало быть, прекраснейшей. Самой очаровательной. Пленившей душу. Никакой, в общем, фантазии. Хотя когда-то мечталось, чтобы так… а Эдди ничего не прислал. И вообще, он появляется, да, но словно бы скорее для порядку, чем по делу.

И на ту сторону пройти не получается.

Эва пыталась.

И Тори пыталась. Дудку вот брала, гладила, баюкала, но дунуть так и не рискнула. Наверное, из-за того, что на полигоне случилось. Хотя, конечно, не факт, что тут Тори виновата. Или Эва. Или вообще кто-нибудь виноват. Может, оно само восстало. И вообще, справились же.

С нежитью.

А с остальным? Спросить, что происходит, не у кого. Берт на вопросы лишь головой покачал и сказал, что все сложно и нужно потерпеть. Немного. До бала у Эстервудов, потому как что-то там на этом балу произойдет. Тут и ежу понятно, но вот что?

Отец и вовсе появляется редко.

Чарльз Диксон мрачен.

Милисента тоже. Кажется, они вообще поссорились. Или нет?

– Бесишь, – сказала Тори, не открывая глаз.

– Чем?

– Сопением своим. И возмущением.

– Я не возмущаюсь!

– Ага.

– Я просто… просто вот опять! Как всегда! Что-то же произошло, ну… тогда, на лекции. Или после?

– Когда ты сбежала в парке погулять?