Джанин Фрост - Темнейшее объятие ночи (ЛП)
На сей раз я не возражала, когда он начал расстегивать мою блузку, твердя самой себе, что не хочу вызвать его подозрения, но правда была в том, что я горела от ощущения его рук на моей коже. Все подростковые фантазии, которые я когда — либо имела, превратились в пыль от действительности того, каким невероятным это чувствовалось — трогать его, пробовать его. Чувствовать скольжение его плоти, когда его рот эротически приводил в восторг мой, намекая, что могли сделать несколько сотен лет опыта.
Обжигающие губы опустились к моей шее одновременно с тем, как его ладони обхватили мою грудь, отодвигая в сторону лифчик. Моя голова откинулась назад, когда резкий стон сбежал с моих губ. Он посасывал мою шею, в то время как его большие пальцы обжигали мои соски в том же самом неустанном ритме, как и трение нижних частей наших тел.
Я больше не могла думать и не смогла сдержать свои руки от путешествия вверх по его груди и плечам. Ощущение его кожи было захватывающим, каждый изгиб и каждый пучок его мышц разжигал еще больший жар сквозь мой центр. Какая — то упрямая часть совести ворчала, что я должна остановиться, но я проигнорировала ее. Так что, если дела зайдут дальше, чем я первоначально планировала? Я все еще сделаю то, что должно быть сделано, когда придет время.
— Мара, — выдохнул он, внезапно прекращая ласкать мою грудь, чтобы поймать мои руки. — Остановись.
— Почему? — воскликнула я прежде, чем успела напомнить себе, что остановиться было хорошим вариантом.
— Я смогу удержаться от того, чтобы взять тебя здесь и сейчас, только если ты не будешь трогать меня так, — ответил он натянутым голосом.
Трогать как? Я просто ласкала его плечи, не какое — нибудь чувствительное для мужчин место. Но затем Рафаэль поцеловал меня, принимая сидячее положение, чтобы прижать свое тело к моему, а мои мысли закружились от контакта его твердой плоти с моей чувствительной грудью.
Он потянул мою свободную ногу так, чтобы она обхватила его тело, в то время как вторая моя нога запуталась в юбке, и начал качать меня на бедрах, в то время как его грудь буквально раздавливала мою. Твердая выпуклость ударяла в самую чуткую мою часть, давление росло с каждым сильным, ритмичным ударом, пока, наконец, я не закричала в тот момент, когда восторг сотряс меня.
Казалось, он расползался от моего лона в каждую вену, заполняя мое тело горячими мягкими пульсациями. Я не могла остановить удушье, которое Рафаэль поглощал между глубокими, обжигающими поцелуями, пока дрожала, а те пульсации превращались в волны сладости. Я чувствовала, что таю, погружаясь в его кожу с каждой рябью экстаза, и если бы он не держал меня, я бы упала на пол экипажа.
— Это то, чего я ждал, — хрипло пробормотал он, когда я оторвалась от его рта, чтобы сделать судорожный глоток воздуха.
Он отодвинул мои волосы с лица, все еще удерживая меня другой рукой, мерцающее освещение явило выражение триумфа и собственничества на его лице.
Замешательство и смущение соперничали с эйфорией от захватывающего оргазма.
Слишком много для "игры" с Рафаэлем! Всего десять минут поцелуев и он перекрыл все, что двое моих бывших любовников заставляли меня чувствовать — и все это, не снимая штанов и не целуя меня ниже шеи. Если это было тем, что он сделал со мной во время прелюдии, то я могу умереть от зашкаливающего удовольствия, если по — настоящему займусь с ним сексом.
Но все эти обстоятельства не были реальными. Ох, если бы все было так, я бы сейчас витала в облаках вместо того, чтобы бороться с чувством вины. И все же несмотря на то, что я хотела сделать что угодно, лишь бы не то, что мне предстояло, возможности заключались в том, что Рафаэль использовал меня в еще более зловещих целях, чем планировала с ним я.
Я могла бы поверить, что его интерес был подлинным, что его страсть не имеет скрытого мотива, но в таком случае я проигнорирую груду доказательств того, что он связан с Чистокровками. Рафаэль мог быть мужчиной моей мечты с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать, но это не меняло тот факт, что над его действиями нависала темная туча.
Иначе, черт возьми, я бы могла даже испытывать желание перебраться в Ноктюрну, чтобы быть ближе к нему. Электричество переоценивалось, а сотовые телефоны и выбросы были вредны для моего здоровья. Но здесь я могла бы быть с Рафаэлем, и ни один из нас даже не постарел бы. Мне бы даже не пришлось прощаться с семьей. Они все еще могли бы навещать меня, а я могла бы возвращаться, чтобы увидеться с ними…
Я еще раз потрясла головой, сильнее на сей раз. Один оргазм и я мысленно выбирала обои, чтобы отремонтировать дом Рафаэля. Так много, что я была готова начать подрабатывать ночью в качестве бандита. В данный момент слово «жалкий» напрямую относилось ко мне.
Я с облегчением почувствовала, как экипаж задрожал и затрясся, выехав на особенно ухабистый участок дороги. Должно быть, мы ехали по разводном мосту у дома Рафаэля.
Это было очевидным индикатором того, что у человека, чьи руки все еще обхватывали меня, бывали гнусные романчики. Рафаэль жил в замке, окруженном рвом, все ради Пита.
Даже для правителя демонов это уже был перебор.
— Мы на месте, — сказал он, даря мне поцелуй, все еще вызывающий у меня трепет, несмотря на то, что мне удалось подштопать большую часть моего изодранного самообладания.
— Хорошо. Я…я хочу закончить то, что мы начали, — запиналась я, когда он поднял голову.
Его улыбка была темной, грешной и влекущей.
— О, мы закончим. Как только окажемся внутри.
Я сдвинулась, слезая с его колен, внезапно почувствовав себя неловкой и неуклюжей, когда начала застегивать блузку, не потрудившись застегнуть лифчик. Подпрыгивание экипажа продолжало толкать меня в его сторону, мешая процессу. Он поднял меня, усадил обратно своим обычным спокойным и контролируемым движением, не издав при этом ни звука.
Сила и изящество, которыми я так часто восхищалась в Рафаэле, в скором времени окажутся моими самыми большими препятствиями. У меня будет только один шанс разрушить его, иначе игра будет окончена.
Это единственный путь, напомнила я себе, заставляя себя улыбнуться, когда он склонился, чтобы пробежаться губами по моему виску. Я знала, что это правильно.
И все же, если я так уверена в этом, почему же все это чувствовалось таким неправильным?
Глава 4
Рафаэль не потрудился застегнуть ни рубашку, ни жилет. И тот, и другой предмет одежды были распахнуты, являя твердые линии его груди с невообразимо гладкой плотью.
