Анна Виндзор - Неизвестный
Уперев руки в бедра, я подалась к нему, не уверенная, что правильно его поняла.
— Другого защитника?! А я думала, что мой шаддай — это ты.
— Я… я больше не могу быть твоим защитником. — Шант отвел взгляд. В странном свете, который излучала его кожа, было трудно что-то разглядеть наверняка, но мне показалось, что он краснеет. — Это было бы… неподобающе.
— Почему?! — выкрикнула я, не испытывая ни тени смущения.
Шант, не ожидавший такого крика, вздрогнул и прямо взглянул на меня.
И я прочла ответ на его лице.
Он хочет меня.
К горлу подкатил тугой горячий комок.
По какой-то причине Шант считает свое желание неуместным.
Но он хочет меня!
Быть может, у шадцаев есть свой этический кодекс, как у психиатров в отношениях с пациентами. Вероятно, есть и другая причина — тайная, мистическая или даже ужасная.
Сейчас мне на это было начхать.
— Дач, я не могу остаться с тобой, — сказал Шант, но я уже шла к нему, и он даже не пытался отступить.
— К черту!
Прежде чем Шант успел что-то возразить, я обвила руками его шею и поцеловала.
И еще раз поцеловала.
И продолжала целовать.
И это…
Ангелы или не ангелы, крылатые парни трехсот шести лет от роду и все демоны во вселенной…
Это было божественно.
У его губ был привкус чистой воды, свежего воздуха и горячей корицы. Он был теплым и сильным, именно таким, какого мне всегда хотелось обнимать, прижимать к себе, гладить.
Шант ответил на поцелуй с той силой и страстью, о которой я втайне грезила, но которой вовсе не ожидала. Он сжимал меня в объятиях, и наши губы сливались. Он так стонал, наслаждаясь поцелуем, что эхо его стона отзывалось у меня в горле и груди. Его ладони ласкали мою талию, бедра, затем скользнули ниже и прижали меня к нему. Я ясно ощутила, чего именно он хочет и насколько сильно.
Все мое тело отозвалось этому желанию, и жар, вспыхнувший во мне, разгорелся еще сильнее, когда в него влилась сила моего желания.
Шант на короткий миг отстранился и, прижавшись губами к моему уху, прошептал:
— Ты все изменила.
Я попыталась вздохнуть и, когда мне это наконец удалось, только и сумела выговорить в ответ:
— Хорошо.
В его улыбке читались страсть, радость и печаль одновременно. Мое сердце сжималось, когда я всматривалась в каждую черточку его лица и надеялась, что никогда не забуду увиденного.
Когда Шант подхватил меня на руки, мне почудилось, будто я снова лечу — в спальню, к кровати.
А потом мы вместе воспарили туда, где я уже и не чаяла побывать.
Глава 6
Ничто. Не. Меняется.
Я проснулась одна.
Нагая.
Сладостно изнуренная.
Приятно опустошенная.
Но — одна.
Если не считать рослой рыжеволосой амазонки с мечом, которая сидела в кресле у двери в спальню. На ней были джинсы и футболка, и когда она повернулась ко мне спиной, чтобы убрать меч в ножны, под натянувшейся белой тканью футболки стали заметны два высоких длинных бугра.
— Я — Гури, — сообщила амазонка. Таким голосом могла бы говорить женщина-терминатор, боевая подруга Арнольда Шварценеггера. Скучающая женщина-терминатор. — Я здесь, чтобы защищать тебя. Я…
— Шаддай, — закончила я за нее и, отвернувшись к стене, натянула одеяло на голову.
Чертовски верно сказано: ничто не меняется… И псих уж точно не изменится. Я продрогла до костей, и меня затрясло. Потом мне захотелось заплакать.
Нет, неправда. Мне захотелось завопить. Потребовать, чтобы рыжая доставила меня к Шанту.
Вместо этого я уткнулась лицом в подушку и крепко стиснула зубы. Мне стало страшно.
Что сделают с ним за то, что он нарушил обычай своего племени? Кажется, он что-то говорил про отверженных… Господи, какой же эгоистичной сукой я была! Эгоистичной сукой, которая вот-вот заревет белугой.
Прекрати. Прекрати, прекрати.
Зазвонил телефон. Наверное, звонят из «Ривервью». Или полиция. Или те и другие. Не обращая внимания на звонок, я перекатилась, рывком села, старательно придерживая одеяло у подбородка.
— Эй, терминаторша! Хочешь подраться?
Гури уставилась на меня. На ее бесстрастной физиономии ясно читалось: «Расчету не подлежит». И она снова приняла скучающий вид.
Я встала с постели, натянула джинсы и футболку — только черную — и протиснулась мимо Гури в скудно обставленную гостиную. Почти весь пол в этой комнате был вместо ковра устлан гимнастическими матами. Пройдя по мягкому синему пластику, я остановилась в самом центре гостиной. Повернувшись лицом к терминаторше, я приняла классическую стойку сайокана — руки подняты, ноги расставлены — и жестом поманила ее к себе.
Уголки ее губ изогнулись в усмешке. Скучающий вид исчез.
А затем она меня хорошенько отметелила.
Раз пять или шесть. Может быть, и семь.
Я сбилась со счета где-то между вывихнутым плечом и раной на подбородке, которую потребовалось зашить, потому что я ни за что на свете не позволила бы Гури себя лечить.
Я ее к себе не подпущу.
Я больше никого к себе не подпущу.
Кроме Шанта.
Если я с ним еще когда-нибудь встречусь.
И если сразу не прикончу его за то, что он заставил меня поверить в любовь с первого взгляда, а пока я спала, исчез, точно сладкое видение.
Глава 7
Моя жизнь превратилась в череду спаррингов с Гури (и заботы о том, чтобы сохранить целыми все зубы). Такой вот оригинальный способ чахнуть по потерянной любви. Чем больше костей я ломала или рисковала сломать, тем легче мне становилось. Примерно минут на пять.
Кроме того, мне пришлось отвечать на вопросы представителей полиции, ФБР, ЦРУ, МВБ и еще десятка других незнакомых аббревиатур о «нападении террористов на „Ривервью“». Да, и еще долго убеждать администрацию больницы, что пациент, с которым я работала, когда в приемном покое произошел взрыв, попросту сбежал, целый и невредимый.
О да, сбежал.
И уж конечно, не в мою постель.
На ремонт и приведение в порядок приемного покоя ушел месяц, но когда это было сделано, мне хватило ума вернуться на работу, хотя моя защитница уверяла, будто шаддай способны обеспечить меня таким количеством золота, что я смогу снять пентхаус, если захочу. Гури пришлось объявить частным телохранителем, которого после нападения террористов наняли мои (несуществующие) родные.
К чести терминаторши, она рассказала мне все о моих ангельских способностях: улучшенные боевые качества, умение ненадолго отразить огонь, скорость, эмпатия, предвидение и, само собой, дар притягивать демонов. Фу-ты ну-ты! Не такое уж великое могущество унаследовала я от своей матери. Впрочем, надо радоваться и тому, что я не окажусь совсем беспомощной, если по мою душу снова явится раах.
