Ольга Резниченко - Глупые игры... в Любовь
… будь они проклятые.
* * *Виттория любезно провела со мной первую неделю на этом острове.
Жить пришлось в небольшой комнатке (каменные стены, невысокий потолок; настоящая келья монаха), зато одной.
Арагонский замок. ЧуднОе место. Огражденный со всех сторон водой (единственным проходом к нему был длинный мост, переходящий в туннель, а уж затем терраса, дворик… и поход на цвингер, где и обитали жители этого загадочного городка), замок больше напоминал темницу, место заточения, чем убежище, или "дом", "школу".
Бесспорно, на Аетфе (из-за загадочного, коварного леса, где можно уединиться, укрыться, куда сбежать; или из-за пафосной, аристократической вычурности?) было лучше.
Здесь же — как на ладони, разве что со скал — да в воду… И лишь пучина скроет от надоедливых лиц.
Ох, а тошнотворных экземпляров сколько!
Оказывается, ребята, у вампиров бывают дети.
(и как Бог мог так ошибиться?)
Не верю…
Неужели, если бы мне родители рассказали о моей сущности при самом рождении, с самого начала, когда котелок (разум) стал варить, я бы тоже стала таким моральным уродом, как здесь… некоторые?
С "комплексом" Бога или Богини, молодые особи расхаживали, изображая пупок вселенной.
Подумаешь, умеют быстро передвигаться. Раны затягиваются, как на собаке (вернее, еще быстрее, как лунка льдом в сорокаградусный мороз). Прыгают высоко, кусаются больно.
В общем, самое настоящее… дикое животное.
Но все равно! Разве это — повод возомнить из себя Божество? Считать себя выше других?
Для них — люди не просто букашки, не просто низшее сословие. Нет. Для них люди — обычная, бездушная… еда.
Мда.
А я… а я — Полукровка.
Здесь таких очень мало, да и относятся к нам… предвзято.
Мне-то все равно. Я плюю на них с высокой колокольни, живу сама по себе, общаясь с другими лишь по нужде или учебе. Но те, кто слабее характером, сразу ломаются, срываются, убегают в слезах…. или же, что еще хуже, — становятся страшными лизоблюдами… перед вампирами.
Не зря существует другой, НАШ Орден. Ой, не зря…
Ах, да. Учеба! Даже здесь осталась она в моей жизни: основы высшей математики, изучение различных языков (теперь, кроме французского, мне навязывали итальянский, испанский, русский, латынь и (внимание!) китайский и японский).
Мама дорогая…
О физике, химии, астрологии, истории, искусствоведении, естествознании, религии, этике, психологии, социологии, политологии и прочей ерунде… не стоит даже упоминать, иначе мозг взорвется сразу (и не только у меня).
Единственным, чем здесь действительно покорили, — так это богатейшей кладезю раритетных изданий книг разных направлений, течений и времени публикации.
Конечно, и художественной литературе здесь место нашлось, но шла она больше как предание минувших дней будущим поколениям, памятники истории культуры разных времен и народов. А мне то что? И на этом спасибо!
Целые вечера я просиживала за книгами, перечитывая английских классиков в оригинальных изданиях (их времени), других же народов — в отличном, качественном переводе.
Так, например, мне довелось увидеть издание трагедии "Ромео и Джульетта" Шекспира… 1599 года выпуска.
Мама дорогая.
Я боялась на нее… даже дышать.
~*~
Одна отрада, одно счастье…
Вот тебе, Жо, и твои полгода на Искье: холодная война с недорослями-вампирами, чтение уникальных книг и изнасилование мозга ненужными науками…
Глава Восьмая
Урок французского. Бог мой, и за что мне такая кара?
Преподавательница (местная красавица; надменная, самоуверенная, развратная француженка) как всегда опаздывала.
Я по привычке уселась за самую последнюю парту и пыталась сосредоточиться на чем-то приятном. Пыталась думать о своем.
Н-но не получалось.
… ведь напыщенная, с комплексом Божества, Пенелопа (я вам о таких, как она, рассказывала) пыталась в очередной раз меня вывести, спровоцировать драку, чтобы Жо вновь отправили к Асканио за новой порцией нравоучений и наказаний (аля лишить права в эти выходные развлекаться в ночном Неполе).
Глубокие вдохи. Тупо не слушать.
… еще держусь.
— Нет, но ты скажи? Скажи, зачем вообще такие недотепы, как полукровки? Ни рыба, ни мясо. Вынести можете много, живете вечно, а тело, тело то что? Настоящая каторга, а не существование.
(я закрыла глаза, дабы не видеть это тупое существо перед собой и пыталась напевать про себя любимую песенку)
— Что молчишь? Сказать нечего?
— Тебе еще не надоело?
— Нет. Я просто хочу, что бы ты признала… Полукровки — … ошибка Природы. Глупая попытка быть такими, как мы.
(ну, ну, Жо.! Еще один вдох и считай до десяти; нет! Двадцати… пяти)
— Почему же это? — от его голоса меня даже передернуло на месте. Спешно раскрыла веки и уставилась на нежданного гостя.
Доминик?
— Ой, здравствуйте… — покраснела от смущения Пенни, тут же расцветая, как майская роза. Нелепые движения — попытка принять вид шикарной Леди.
Я невольно рассмеялась. Курица.
— Между прочим, — продолжил Бельетони, — ваша, вампирская, кровь ничего не может, кроме как ЛЕЧИТЬ… людей и полукровок, — вдруг уселся за парту рядом… и самым нахальным образом… (Аааа! Спасите!) обнял меня за талию.
Я нервно дрогнула, дернулась в сторону, и готова была уже вовсе встать и уйти, но вдруг уловила явные перемены, смятение Пенелопы. РЕВНОСТЬ! ЗАВИСТЬ! Оба-на!
Замерла. Застыла, тут же откинув прежние намерения.
Грациозно выгнулась, чуть ли не откровенно прижимаясь боком к своему "соседу".
Доминик воспринял это то ли как комплимент, то ли все же раскусил, понял мою игру, а потому еще сильнее прижал меня к себе, поудобнее обхватив своей рукой за талию.
— А вот наша кровь, — (короткий взгляд на меня) — способна передавать опыт и способности… от одного к другому. Даже вампирские штучки мы можем… усвоить, — и игриво вздернул бровью.
— Т-так это правда, что Вы… ты умеешь, читать мысли?
— И не только.
Вдруг что-то переменилось в Пенни. Сломалось… или это отчаяние заиграло, как дрожжи в бочке? Пошла на абордаж, чес-слово!
Выгнулась, едва не распластавшись на всю парту, приблизилась к Доминику… и похотливо, вкрадчиво, интимно прошептала:
