Стан золотой крови - книга первая (СИ) - Дар Настасья
Когда от боли мне стало не хватать дыхания, все вдруг резко оборвалось. И видения, и все болезненные ощущения в голове.
- Как ты? - спросил Хан, опустившись рядом со мной на одно колено, - Что случилось?
- Я не знаю. Просто внезапная вспышка боли в голове. Наверное, это от удара о подводные камни в ручье. Может у меня сотрясение…
Не знаю, почему я решила не говорить ему о видениях, но шестое чувство шептало, что этого делать пока не стоит.
- Сейчас уже все в порядке, правда.
Парень посмотрел на меня с подозрением, но ничего не сказал, лишь помог подняться, и без слов вышел за дверь.
Вот и что это было сейчас?
Услышав второй сигнал горна, я спохватившись, быстренько умылась, и вылетела за дверь. Не хватало ещё без завтрака остаться. Вчера-то поесть не удалось, а потому желудок возмущенно урчал от такой несправедливости, и требовал чего-нибудь вкусненького.
Столовая, как и сказал Хан, оказалась прямо за юртой Дархана. Под навесом из белой непромокаемой ткани стоял длиннющий деревянный стол на низких изогнутых ножках. Вдоль каждой стороны стола на землю были уложены овечьи шкуры, которые использовались вместо стульев. Стол был настолько длинным, что сумел вместить за себя все три дюжины человек, что проживали в лагере.
Ребята рассаживались согласно возрасту. Первая группа - совсем маленькие дети примерно от семи до двенадцати, вторая - подростки где-то до шестнадцати лет, и третья группа - самые взрослые ребята от семнадцати до двадцати.
Решив не нарушать местные порядки, я направилась к третьей группе, в которой к моему огромному огорчению сидели Лейла и Хан.
Девушка, завидев меня, с ненавистью воткнула вилку в кусок яичницы. Да так, что раздался противный скрежещущий звук железа о тарелку. Выглядела она неважно. Губа была рассечена и сильно опухла, а скулы покрывали синяки.
Я никак не стала реагировать на её полный презрения взгляд, и быстренько прокралась к Глебу, завидев рядом с ним свободное местечко.
Парень, заметив меня, широко улыбнулся, и поздоровался:
- Доброе утро. Как спалось на новом месте?
С жадностью разглядывая наполненную едой тарелку, стоящую передо мной, я сглотнув мгновенно набежавшую слюну, быстро ответила:
- Уснула быстрее чем успела раздеться.
Парень, услышав это хмыкнул, и мы принялись за еду.
Завтрак состоял из овощного салата, яичницы с зеленью и какими-то специями, свежеиспеченного хлеба, а также травяного чая.
Не знаю кто здесь готовит, но это оказалось очень вкусно, несмотря на то, что блюда были крайне простые. Я смела все за пару минут, еле сдерживая желание облизать тарелку.
- Как тебе вчерашний обряд? - спросил Глеб, который тоже закончил есть.
Я вскинула брови, и тяжело вздохнула, ответив:
- Крайне необычно, непонятно и совершенно не вписывается в рамки моего мировоззрения. Я пока не знаю, как относиться ко всему, что мне открывается в этом месте. И потому хотела бы попросить тебя помочь мне во всем разобраться. Может уделишь мне немного времени?
- Без проблем! - с легкостью согласился Глеб, - Я сейчас пойду ухаживать за лошадьми. Если хочешь, то можешь пойти со мной, и я тебе все объясню за работой.
- Конечно! - обрадовалась я.
Пока что все складывается удачно.
Вслед за Глебом я встала из-за стола, и уже собиралась уйти, как спиной ощутила чей-то тяжелый взгляд. Я тут-же резко обернулась, решив, что это Лейла так недовольна моей персоной, но на удивление встретилась глазами только с Ханом. Парень сразу перевел взгляд в тарелку, а я поежилась, и поспешила уйти из столовой.
Все-таки у этого парня что-то неладное творится с головой. С чего он меня так не переваривает?
Мы с Глебом быстрым шагом добрались до загона с лошадьми, по пути захватив из хозяйственной пристройки все нужное для ухода за животными.
- Заходи, не бойся! Наши лошадки не тронут тебя, - подтолкнул меня Глеб, глядя как я в нерешительности замерла в воротах загона.
Сделав пару осторожных шагов, я вслед за парнем приблизилась к гнедой лошадке с длинной гривой.
- Я могу чем-то помочь?
- А ты хочешь? - удивленно спросил парень.
Я пожала плечами.
- Почему бы и нет. И я без дела стоять не буду, и ты быстрее закончишь работу.
Глеб с благодарностью принял мою помощь, и мы приступили к уходу за лошадками.
- Смотри - это Бони. Она у нас дама с характером, и не особо любит, когда прикасаются к ее гриве, поэтому ты бери жесткую щетку, и займись шкурой, а я сам вычешу ей шевелюру.
Я взялась за щетку, и принялась счищать с боков Бони присохшую грязь.
- Что тебя интересует в первую очередь? - сразу же спросил Глеб, решив не оттягивать начало разговора.
Я на мгновение задумалась, и нахмурившись, выдала:
- Как вы все попали в лагерь?
Не переставая чесать лошадку, периодически раздраженно дергающую ушами, он ответил:
- Дархан забирает детей, у которых умерли родители. Мы все по сути сироты, потому что наш дар - это наше проклятье. У каждого в детстве случился прорыв силы, погубивший наших родных. Кто-то неосознанно устраивает пожар, кто-то потоп. Я соорудил мини торнадо, обрушившее стены гаража, в котором находился отец. После этого Дархан и забрал меня в лагерь.
- Погоди, но разве у тебя больше не осталось других родственников?
- Ну почему же. Остались. Но я ушел с Дарханом, потому что не хотел больше никому причинять вреда, - с волчьей тоской во взгляде, объяснил Глеб.
Было видно, что ему тяжело вспоминать эти события, и я поспешила сменить тему.
- А почему в лагере нет взрослых людей? Ну, кроме Дархана конечно.
- Когда ребенок попадает в лагерь, его сила по сути все еще запечатана в теле. Она растет, периодически прорывается, но не открывается полностью. До семнадцати лет мы учимся управлять своим даром, и общаться с духами. Когда стихии и духи начинают нас принимать как часть своего мира, то это означает, что человек готов к посвящению. Обряд позволяет полностью освободить всю силу, которая есть внутри. После этого ты уже без опаски можешь использовать свой дар, и тебе разрешают вернуться домой. Потому в лагере и нет никого старше двадцати, кроме Хана конечно. К этому возрасту все уже могут контролировать свою силу.
- А что с Ханом? - не поняла я.
- Ему нет смысла куда-то уезжать. Он и так дома. Дархан его отец.
Ну ничего себе! Хотя сейчас, сопоставляя рядом Дархана и его сына, я находила между ними некоторое сходство.
- Хаган по сути вместе с Дарханом учит нас всему, - продолжал Глеб.
- А Дархан, он вообще кто? - поинтересовалась я.
- Он шаман. Родом из Монголии. Не знаю почему он решил создать этот лагерь, но благодаря ему мы можем жить без риска покалечить себя или кого-то еще. И за это ему все здесь благодарны. Большинство учеников считают его почти отцом. Стан золотой крови стал для нас новым домом в минуту отчаяния.
- Кстати об этом. Что за название такое - «Стан золотой крови»?
- Дархан рассказывал, что когда-то давным-давно его предок основал на этом месте воинский лагерь с таким названием. Якобы воины в этом лагере тоже имели особый дар, и в их жилах текла магия - золотая кровь. От того и наш лагерь так называется.
- Понятно…
Следующие несколько минут я просто молча скребла лошадку, собираясь с мыслями. Слишком много шокирующей информации для одного разговора.
Когда мы от Бони перешли к массивному бурому коню - тяжеловозу по кличке Сириус, в мою голову пришел еще один вопрос:
- Скажи, а как мы попали в лагерь? Я же помню, что на этом месте ничего не было, но когда мы прошли сквозь арку…
Глеб понимающе кивнул:
- Это защита лагеря. Дархан привязал к месту духа-хозяина, который и создал вокруг территории купол скрывающий нас всех от посторонних взглядов. Когда мы вешаем между столбами особую веревку из конского волоса, происходит замыкание защитного контура, и появляется сам дух. Он и пропускает нас в лагерь. В благодарность мы делаем хозяину стана подношение, чаще всего вином и молоком. Потом веревка снимается, и снаружи к нам уже никто не может попасть.
