Страстный отбор, или невеста на заказ (СИ) - Острожных Дарья "Волхитка"

Посланники света, что за наивное дитя? Нельзя так скоро, хотя свадьба помогла бы получить наследство и избавиться от опекуна. Аделф тоже это понимал… нет, мрачные мысли после, а сейчас прочь отсюда.

— Посмотрим, — бросила я, складывая дорожное платье. Возьму немного одежды, но не больше одного саквояжа. — Иди сюда, послушай…

Вещи, отъезд, ступор еще не до конца отпустил. Я смогла только сжать ручки Шарвай сквозь очередную роскошную сорочку, которую она принесла. Ее сверкающие, наивные глаза показывали, как все это гадко.

— Если спросят, расскажешь все, как было, поняла? Никто не должен подумать, что ты причастна.

Шарвай только улыбалась и кивала:

— Возьми новые кружевные панталоны, они такие красивые, ему понравится.

Было страшно оставлять ее одну, но увозить было некуда. Я чувствовала, что должна как-то попрощаться, пустить слезинку, посидеть и оглядеть комнату, которая видела мои сомнения. Возможно, и стоило, но казалось, что все нужно делать быстро. Накинув черный плащ, я торопливо огляделась и поцеловала Шарвай, а потом выскочила в коридор.

Дверь комнаты опекуна впервые была закрыта. Потолок светился будто тусклее, а лица с портретов смотрели злее. Все было не так и неправильно, предчувствие беды не оставляло, пока я не спустилась в холл. Аделф переминался с ноги на ногу возле лестницы и без конца поправлял коричневый сюртук и шейный платок.

Глава 5

Внизу он взял меня за локоть и вывел из замка в прохладу ночи. Свобода казалась иллюзорной, даже когда мы сели в наемный экипаж Аделфа и он проехал сквозь ворота. Слуги уже спали, никто не станет беспокоить простуженного хозяина, но все равно сомнения душили.

Опекун даже на расстоянии изводил меня. Вспомнилось, как он лежал на полу, беспомощный, раненый.

— С ним действительно все будет хорошо? — спросила я.

— Разве я оставил бы его там, рискуя оказаться виновным в несчастье?

Аделф ласково улыбнулся и обнял меня за плечо. К нему вернулась привычная веселость и открытая улыбка, я цеплялась за них и старалась забыться. Нежные прикосновения, тряска, грохот колес о мостовую — мир сузился до нехитрых вещей, и мне было хорошо. Просидела бы так вечность, но экипаж остановился, и пришлось выходить.

Город спал. Зачарованные фонари освещали решетчатые ограды, остроконечные крыши и закрытые ставни окон. Ветерок аккуратно шелестел травой во дворах, больше ничто не прерывало покой. Я вдохнула полной грудью, вспоминая, как любила эту часть города, простую и уютную.

— Идем, — шепнул Аделф.

Я столько раз заглядывалась на его двухэтажный домик за низкой оградой. Даже в полумраке удалось узнать силуэты лохматых кустов и извилистую дорожку у входа. На окнах всегда висели белые шторы, но сейчас их скрывали ставни. Так и не довелось побывать у него в гостях. Я грустно усмехнулась: вот и сбылась мечта, но радоваться не получалось.

Скрипнула калитка, мы прокрались к двери и оказались в тесном холле. Зачарованный потолок осветил дощатые стены с углублениями, в которых стояли вазы. На вешалку был небрежно накинут сюртук, а под ногами поскрипывал песок.

— Прости, — смутился Аделф, снимая с меня плащ, — служанка приходит только раз в несколько дней.

Я улыбнулась. Вечно неподстриженные кусты у дома, легкий беспорядок, который устроил милый сердцу мужчина. Так трогательно.

— Ты голодна? Идем.

Оставив вещи у входа, Аделф проводил меня в столовую. Тоже маленькую, у дальней стены стоял сервант с посудой, на столе была кружка и ваза с цветами, вокруг которой лежали лепестки. Снова милый беспорядок.

Пока Аделф грохотал чем-то на кухне, я собрала лепестки и поправила скатерть. Глухие шаги, половицы поскрипывали, иногда за окном цокали подковы — напоминало мой дом и потерянный мир. У отца была лавка со специями, а мы жили на втором этаже. И у нас все комнаты были маленькими, матушка украшала их цветами и сервантами с посудой. По вечерам мы убирали на места забытые книги и кружки, а половицы скрипели под ногами. Как давно это было, словно и не со мной.

Мы с Аделфом поужинали рагу из кролика, можно было стучать вилкой и не заботиться о правилах. Меня привлекала простота дома, но становилось и тревожно — Аделф мог захотеть поправить свои финансы с помощью брака. Хотя в это слабо верилось: в серванте стоял хороший заграничный фарфор, рагу было приправлено дорогими специями, и Аделф несильно расстроился, когда заляпал соусом кружевную скатерть. Огненная лихорадка озолотила врачей, а маленький, неухоженный дом… он одинокий мужчина, который не обращал внимания. Наемный экипаж был удобнее: лошади и кучер не могли вечно ждать, когда больному станет плохо.

Если вдуматься, казалось, что я искала оправдание, но действительно не находила скрытого мотива. Да и наследство было не таким большим, чтобы ради него воровать невесту у грозы города.

На душе стало легче. Аделф расстегнул фрак и ослабил шейный платок; мы забывали о приличиях, словно были семьей. Чужая, новая мысль, но она согревала. Наверное, мне хотелось бы назвать его супругом и навсегда остаться в этом доме, только заботы омрачали мечты.

— …представь, — увлеченно рассказывал Аделф, — меня вызывают глухой ночью, в доме переполох, меня ведут в комнату, а там, на кровити, лежит собака. И все суетятся над ней…

Он провел рукой по волосам и взлохматил их. Вряд ли замечал, как ему шла легкая небрежность.

Я едва слышала Аделфа и гадала, попытается ли он продолжить осмотр? Хотелось бы. И пусть это низко и недостойно дамы, но мне действительно хотелось его ласк, даже больше. Если обоим нравилось, нужно ли обращать внимание на глупые правила, навязанные обществом? Полгода назад я бы решила, что нужно, а сейчас стало ясно, как быстро все может исчезнуть. Незачем выжидать и ломать себя, чтобы потом сокрушаться. Даже если Аделф был не до конца честен, буду хоть помнить его ласки, они станут наградой за месяцы прозябания. Не он соблазнял меня, я сама желала этого.

После ужина он проводил меня наверх в свою спальню. Большую ее часть занимала кровать с высоким резным изголовьем. Ветерок шевелил легкие шторы, вдоль стен стояли громоздкие шкафы.

— Отдохни, — сказал Аделф, — у нас есть еще немного времени.

— А ты?

— Мне нужно собрать вещи.

Он скрестил руки на груди и оперся о дверной косяк. Снова волосы упали на лицо — до чего же очаровательно, особенно вместе с блестящими глазами и полуулыбкой. Аделф ждал, позволял мне решить, что произойдет. Я вновь задумалась о правилах, но они показались глупыми, в сравнении со свободой и радостью, которые дарили жаркие объятия.

— Мне нужно расшнуровать платье, сама не дотянусь, — улыбнулась я, до сих пор не веря, что сказала это.

Аделф улыбнулся и наклонил голову, словно пытаясь запомнить этот момент. Было особенно приятно стоять вот так и наслаждаться моментом, просто, без игр и недопонимания. Я отошла к кровати и наблюдала, как Аделф медленно закрыл дверь, потом направился ко мне, так же медленно снимая сюртук. Не верилось, что мы могли не торопиться, от этого я растерялась, когда он обхватил ладонями мое лицо и поцеловал. Хотелось и продлить ласки, и поскорее узнать, и задать вопросы… Я не могла выбрать и просто обняла его.

Мягкий, неторопливый поцелуй, языки осторожно кружили. Снова появился запах духов, на этот раз слабый, разбавленный терпким ароматом самого Аделфа. Он опьянял, а еще шорох одежды, звуки поцелуя в тишине — вместе с касаниями они создавали прекрасный, иллюзорный мир.

Аделф нежно развернул меня и принялся распутывать шнуровку платья. Он часто замирал и водил ладонями по спине над корсетом, мокро целуя в шею. Я слышала, как глубоко и часто он вдыхал, Аделф раскрывал губы и водил ими по плечам. Мужчина медленно оголял меня, изучал тело, его руки подрагивали… сладко.

Скоро на мне осталась только нижняя рубашка, и я прильнула спиной к Аделфу. Складки одежды, изгибы тела — мелочи, но какие приятные. Особенно нравилось привставать на носочки и задевать ягодицами его пах. Там уже чувствовалась твердость, хотелось прижаться к ней плотнее, но что-то мешало. Робость еще не ушла, и было боязно проявлять инициативу, вдруг сделаю неприятно?