История Милены (СИ) - Махаева Олеся "Olesya_M."
На самом дне лежал дневник, на котором красивым почерком было написано «Амаранту». Удивленный, я открыл его. Даже сейчас я могу повторить слово в слово все, что там написано.
========== 5. История Милены ч.1 ==========
«Амарант, я пишу, чтобы рассказать обо всем, что накопилось в душе за то время, пока я находилась с тобой. Если ты читаешь эти строки, значит, я смогла покинуть свою тюрьму. Прости, что оставила тебя одного в этом мире, но я не могу больше терпеть. Даже у самых стойких терпение может иссякнуть.
Ты никогда не спрашивал о моей планете и жизни до пленения. Ты никогда не спрашивал, люблю ли я тебя или ненавижу. Ты не спрашивал, что я чувствую, вынашивая нашего ребенка. Ты ничего не спрашивал! Мы никогда не говорили откровенно. Не знаю, что было сему виной. Твоя ли служба или непонимание, вытравленные еще в детстве чувства или какие-то иные причины. Но я хочу рассказать тебе про ту женщину, которой я была, и в чью душу ты так и не потрудился заглянуть. Боюсь, что исписанная словами уже мертвого языка черная тетрадь — это все, что останется после меня. Мой дневник — это единственная память обо мне и Кхоне. И мне очень жаль, что наш сын никогда не узнает, откуда была его мать.
Когда-то меня звали Милена Ивьетта Саахас. Ничтожно короткое имя по сравнению с именами дгракских офицеров. Но я не выдумала его, как вы, в попытке выделиться и обрести уважение. Мое имя — не показатель власти и могущества. Оно — связь с родными. Оно дано мне отцом и матерью. Но имя ты тоже отнял, ведь рабыня не может иметь связей. Рабыня может быть лишь Миленой. Низшей из низших. Одинокой и безродной, потомство которой никогда ничего не узнает о своей семье.
Я родилась на планете Кхон, где встретила и проводила тридцать четыре лета. Тридцать четыре лета я думала, что Кхон вечен, что мой мир молод и прекрасен. Пока не появились вы и не превратили все, что мне дорого, в пепел. Пеплом стала и моя душа. Сгорела вместе с городами, лесами, полями. Кхон стал выжженной пустыней. Выжженная пустыня появилась и у меня внутри. Но я свято храню память о том, каким он был. Ибо пока я помню, пока хоть кто-то помнит, мой дом по-прежнему жив. Жаль, что все наследие Кхона исчезнет вместе со мной и с теми немногими, кто еще существует. Да, существует, а не живет, в плену космических городов дграков. Но как только мы погибнем, память о нас развеется навсегда. Кхон навсегда умрет. Умрет язык и культура, легенды, история, победы и поражения. Никто и никогда не узнает, о чем рассказывали наши книги, что было изображено на картинах и какие великолепные храмы мы строили. Будь проклят твой Бог! Ведь он не просто разрушает планеты. Он погружает их в забвение.
Я пишу, а глаза застилают слезы. Потеря — это всегда тяжело. Это безвозвратно, но еще страшнее видеть гибель собственного мира. Ты подарил мне и это зрелище, дорогой Амарант. Униженную, изнасилованную, сломленную швырнул на пол своей каюты, где за огромным иллюминатором умирал в агонии Кхон. О, Амарант, страшнее зрелища в жизни я не видела. Я подползла к стеклу, ибо после «любовных» утех не могла даже встать. Да, ты хорошо позаботился обо мне в тот день. Но поднимись я на ноги, они бы перестали меня держать, ведь то, что я увидела, было в стократ хуже насилия над телом. Насилие можно пережить, а потерю планеты — нет.
Там, за иллюминатором, укутанный не облаками, а дымом пожарищ, был мой дом, который я не узнавала. Планета превратилась в смрадное пекло. Исчезли океаны, исчезли зеленые континенты, исчезли ледовые шапки на полюсах. Повсюду зияли лишь воронки от метеоритных ударов, извергались вулканы и, как кровоточащие раны, рассекали материки лавовые разломы. Молнии сверкали над дымящимися жерлами, освещая яркими вспышками бурлящую в них магму. Ничто и никто не мог выжить в этой преисподней.
Я рыдала, скребя ногтями поверхность стекла, в бессильном отчаянии била кулаком по полу, но никому не было дела до моих стенаний. Я была одна. Я была выжившей и одновременно мертвой. А вы праздновали победу, и куда ни глянь, над поверхностью планеты висели черные корабли.
Именно тогда во мне навсегда поселилась ненависть. Я ненавижу тебя, Амарант. Я ненавижу тебя за то, что ты сделал со мной и моим домом. Я ненавижу весь ваш народ. И именно тогда я дала себе обещание, скрепила его болью, которую испытывала. Никто и никогда больше не заберет у меня дом, где бы я вновь не родилась. Теперь же, нося под сердцем нашего сына, я даю новое обещание. Он будет единственным ребенком, которого я лишусь. Больше своих детей я не отдам, ни в одной из жизней. Даже если не сумею порвать уз души с вашим Богом и останусь его рабыней.
Я расскажу все, Амарант. Ибо хочу, чтобы ты понял, что сотворил со свободной женщиной. Чего ты меня лишил и какое уродство дал взамен. Темнота космоса и блеск серых стен никогда не заменят голубого неба и бескрайних зеленых полей. Солнечный свет не сравнится с тусклыми лампами на потолке. А твоя извращенная привязанность ко мне не имеет ничего общего с настоящей любовью между мужчиной и женщиной. Той любовью, которая была у меня на Кхоне. Подумай, Амарант, что ты добровольно выбираешь, что ты уничтожаешь и ради чего? Зачем тебе вечность в убогих городах из металла? Что дает тебе твой Бог? Но позволь я сама отвечу, каковы дары Нор-Талена. Их нет! Он не может ничего дать, ибо он ненасытная пустота. Он лишь забирает. Ему нужны ваши жизни, силы, ваша способность к продолжению рода. Он лишил миллионы дграков родительской любви и заботы, превратил из творцов в убийц, он забрал и вашу планету тоже. Нор-Тален забрал чувства и любовь. Вот, Амарант, каковы «дары» вашего Бога. А ты, слепец, даже не хочешь это узреть и гонишься за недостижимым могуществом.
Значит ли что-то для дграка слово «дом»? Пожалуй, нет. Даже за то время, что я была с тобой, мы несколько раз перелетали из одного космического города в другой. И каждый новый был повторением предыдущего. Точно такие же комнаты, где было постоянно холодно и приходилось экономить воду. Одинаковая скудная мебель. Жесткая кровать и холодный темный космос за стеклом. У меня даже не было одеяла, чтобы укутаться в него, и единственное, что согревало, это твое тело, Амарант. Взамен же я грела твою холодную душу.
Но на Кхоне у меня был настоящий дом. Я Милена Ивьетта Саахас родилась в семье, которая не знала ни раздоров, ни бедности. Я была самым младшим ребенком, и мне досталась как любовь родителей, так и забота старших сестер и брата. Я так часто слышала от них милые сердцу слова, что сейчас думаю, будто Вселенная решила проучить меня. Ведь теперь я никому не нужна, и ласковых слов мне не от кого ждать.
Хочешь знать, каково это — любить свой дом, Амарант? Это как теплые искорки в сердце, они сверкают, озаряя все естество своим светом. Любить свой дом — это чувствовать тепло домашнего очага. Любовь — в мелочах. В запахе свежего хлеба, в чистой скатерти на столе, в объятиях мамы. Дом — это кружка молока поутру. Это солнечные зайчики, пробивающиеся сквозь шторы, свежая постель и подушечка, пахнущая травами. А еще это особенное место, в котором безопасно, в котором печаль превращается в спокойствие и в которое всегда хочется вернуться. Хотел ли ты вернуться хоть в один из ваших городов? Памятны ли они для тебя? Задумайся, почему все города дграков так убоги и одинаковы.
Мой дом был особенным для меня, хотя ничего особенного в нем не было. Возможно, сейчас, когда я вспоминаю его, он кажется другим. Более красивым, более возвышенным. Наверное, потому, что я уже никогда его не увижу. Не побегу наперегонки с сестрами к озеру, не буду собирать ягоды в саду, не прижму к груди пушистого серого кота, и меня уже никогда не встретит на пороге мать.
Мой дом остался в памяти образами. Сильными, яркими. Вот я стою под усыпанным белыми цветами деревом. Прижимаюсь щекой к шершавому стволу и дышу. Вдыхаю аромат под жужжание пчел. Надо мною ажурное кружево теней. Или другое… мне шесть, а в шесть все вокруг представляется гигантским. Резные ставни высоко, и дотянуться до них так просто нельзя. Обязательно надо влезать на скамеечку под окном и украдкой подглядывать за тем, как шьет мама. В ее руках почти готовое платье. Мое, потому что серо-голубое. В цвет глаз.
