Право на эшафот - Вонсович Бронислава Антоновна
– Овдовел? И сколько раз? – Я гадко приподняла бровь.
– Один. Графиня неудачно упала с лестницы.
И падала так до тех пор, пока наконец не упала удачно? Что-то мне этот граф нравится теперь еще меньше, чем когда я услышала о нем впервые. А ведь уже тогда ничего, кроме отвращения, он у меня не вызвал.
– Я не хочу неудачно падать с лестниц, – фыркнула капризно, – и удачно тоже.
– Да слухи это, что граф Нагейт бил жену, – неожиданно возмутился мой собеседник. – Она сама свалилась. Любила слишком высокие каблуки, запнулась и свернула шею. Нагейты часто к нам приезжали. Думаете, я бы не заметил синяков?
– Мужчины страдают избирательной слепотой, – отрезала я. – Вот если бы графиня избивала мужа, вы бы точно заметили.
– Думаете? – удивился Диего. – Вообще, мне кажется, он ее действительно побаивался.
Ну вот, оказывается, король пытался навязать мне трусливого мужа, не иначе как в надежде, что я его перевоспитаю. Но графиня уже доперевоспитывалась, мне эстафетную палочку после нее принимать не хочется.
Теперь Диего шел молча, наверное, переваривал внезапно изменившуюся картину мира, в которой не графы бьют графинь, а наоборот. А я наконец заметила подходящую лавку, на вывеске которой было изображено миленькое платье. Туда и устремилась. Отвлекающая внимание сфера исчезла, как только мы перешагнули порог магазинчика. Его владелица, хорошо одетая женщина среднего возраста, с удивлением уставилась на нас. Очевидно, знатные дамы нечасто баловали ее визитами, на что указывала и развешанная одежда – простенькая, немаркая, как раз то, что мне было нужно.
– Сеньор, сеньорита, чем могу вам помочь? – неуверенно спросила хозяйка.
– Хочу обменять свое платье на какое-нибудь из ваших.
– Я не принимаю в уплату вещи, – неожиданно отказалась она. – К тому же за одно ваше платье можно купить все в моем магазине.
– Диего, а вы знаете ювелиров, которые принимают жемчуг в обмен на деньги? – со вздохом спросила спутника, давая ему возможность реабилитироваться в моих глазах.
– Знаю, но по очень невыгодному курсу.
– Тогда мы сейчас туда сходим и обменяем. А потом вернемся и купим здесь платье.
– Эстефания, если вам так хочется, я могу купить вам его в подарок, – галантно предложил Диего.
Память Эстефании молчала, но мне казалось, что герцогиням неприлично принимать платья в подарок, даже если они недорогие. В положенный набор презентов для девушки из хорошей семьи – цветы, конфеты, книги – одежда точно не входила.
– Если вы одолжите мне необходимую сумму, я буду вам очень признательна, – наконец решилась, – и отдам при первой возможности. Сразу, как продам жемчуг. У вас можно будет его отпороть? – спросила уже у хозяйки.
Она отмерла, уверила, что выдаст все, что я пожелаю, и засуетилась, притаскивая одно платье за другим. Выбрала я плотное темно-серое, посчитав, что в дороге будет самое то. Отправилась переодеваться с радостью, потому что хозяйка ослабила мне корсет и я смогла вздохнуть почти полной грудью. Это поспособствовало приливу крови, насыщенной кислородом, к мозгу, и я поняла, что мне нужен корсет, зашнуровывающийся спереди, поскольку в ближайшее время у меня будет недостаток горничных. Так что корсет я тоже заменила, немного попыхтев в попытках справиться с ним самостоятельно. А еще разобрала сложную прическу и переплела волосы в обычную косу, которая наконец прикрыла шею. После столь несложных действий я почувствовала себя почти счастливой – больше ничего не напоминало о том, что меня сегодня собирались обезглавить.
Когда я вышла из-за ширмы, Диего окинул меня восхищенным взглядом.
– Никогда бы не подумал, что вам может пойти этот ужасный цвет. Но вы кажетесь еще нежнее и беззащитней.
– С вашими комплиментами можно чай пить. Они с каждым разом все слаще и слаще.
А сам выдающий комплименты тип вызывал у меня все больше и больше подозрений. Он явно не случайно шлялся на задах гостиницы и теперь играет роль рыцаря, спасающего прекрасную даму из лап дракона. Но странно спасающего – путем уговоров вернуться к дракону, потому что так будет лучше для нее. Мол, съедят быстрее и безболезненней. Мутный тип. И прилипчивый.
– Один ваш вид вызывает у меня вдохновение.
– Сеньора, у вас найдутся еще одни ножницы для моего спутника? На него нахлынуло вдохновение, его нужно срочно на что-то использовать.
Она спохватилась и принесла из подсобки ножнички в количестве трех штук. Горка жемчужин на столе росла прямо на глазах, правда, в основном благодаря усилиям хозяйки лавки. Вдохновленный же Диего только тем и занимался, что сыпал комплиментами. Обезжемчуженное платье я все-таки оставила в лавке, взамен милая сеньора выдала тряпичный кошель, больше напоминавший вышитый мешочек, куда я ссыпала драгоценные бусины. Кошелек получился увесистым и приятно оттягивал руку. И это я еще не обменяла его содержимое на деньги. Золотую вышивку трогать не стала: даже если в состав действительно входит золото, в чем я очень засомневалась, оценив вес, то, пока мы будем ее отпарывать, меня найдут все заинтересованные лица.
– И куда вы теперь, Эстефания?
– Сначала к вашему ювелиру, а потом… – Я заметила, что сфера опять замерцала, указала на нее и спросила: – А не научите ли вы меня столь полезному заклинанию?
– Вы хотите, чтобы теперь уже мне отрубили голову? – неожиданно обиделся Диего.
– С чего вдруг вам ее отрубят?
– Боже, дорогая, откуда вы вылезли, если не знаете элементарных вещей?
– Мы с тетей жили очень уединенно. Что я, по-вашему, должна знать?
– То, что обучать магии могут только в университете Труадона. Всем, кто нарушает этот закон, грозит смертная казнь.
– За что? – выдохнула я пораженно.
– За распространение знаний среди тех, кто не принес присягу стране, – чуть удивленно ответил Диего. – Вы правда этого не знали?
Я помотала головой, из которой вытряслись размышления Эстефании по этому поводу.
– Меня не учили, но я думала, это потому, что женщинам магия не нужна. Серьезная магия, имею в виду.
– Ну почему же, в нашем университете есть и студентки. Из низов, разумеется, для них это неплохой шанс подняться, заработать и получить относительную независимость. Сейчас около десятка учатся.
– Какие глубокие познания о внутриуниверситетской жизни. С чего бы это? – протянула насмешливо.
– Меня в прошлом году привлекли преподавать в качестве наказания. Осталось еще два года. Вот, мучаюсь, можно сказать, денно и нощно. – Он издал душераздирающий вздох, но морда у него была хитрющая.
Не так уж он там и страдает. Скорее, зарабатывает новое наказание, пересчитывая вдоль и поперек учащихся сеньорит.
– И вы все равно не можете меня ничему обучить?
– Именно. Разрешено передавать бытовые и те заклинания, которые считаются семейным достоянием. Их обычно не светят, но вы ведь наверняка именно с помощью такого и прошли испытание артефактом Истины.
Его глаза жадно блеснули, выдавая настоящий интерес.
– Я прошла, потому что ничего никому не подливала. Не виновата я, понимаете?
Диего скептически хмыкнул, но сказать ничего не успел, потому что мы дошли до ювелира. Тот из зала провел нас в кабинет, где оценивал каждую жемчужину с лупой и артефактом, проверяя на подлинности и дефекты, а потом так же для каждой сообщал стоимость. Проверенные он ссыпал в ящик, взамен выкладывая на стол монеты. Солидные золотые, умеренно солидные серебряные и совсем мелкую бронзовую мелочь. Время от времени он пересортировывал монеты, меняя кучку серебряных на один золотой, а кучку медных – на один серебряный. Для меня оставалось загадкой, почему не произвести расчет в самом конце, когда будет известна итоговая сумма. Потом я подумала, что жемчужин много, а ювелир уже в возрасте, вот и не рассчитывает на собственную память. Конечно, был вариант, что ювелир сомневался в моих мозгах и способности удержать больше десяти чисел в уме, но такой вариант мне нравился куда меньше.
