Лара Адриан - Полночный пепел
— Андре, — тихо позвала Клер и тут же замолчала, склонившись над ним, — ожоги были ужасными. — О боже, Андре… Ты слышишь меня?
Он что-то проворчал — что-то нечленораздельное, но явно ругательство. Клер протянула руку, хотела дотронуться до его плеча, он, обнажая клыки, зарычал, как дикое животное, попавшее в капкан.
— Надо встать на ноги. — Клер сняла плащ и показала его Андреасу. — Я закрою тебя от солнца. Тебе нельзя здесь оставаться, ты погибнешь. Ты должен встать на ноги и пойти со мной. Ты можешь подняться?
Андреас ничего не ответил, но и не стал сопротивляться, когда она накрыла его плащом.
— Попробуй подняться.
Он свирепо посмотрел на нее, сверкая клыками. С ним что-то было не так, помимо его способности генерировать внутри себя огонь. Зрачки по-прежнему были узкими щелками в центре янтарного пламени, хотя его глаза, насколько она помнила, были светло-карими.
У всех представителей Рода внешний облик менялся под воздействием голода или сильных эмоций. Но облик Андреаса по какой-то непонятной причине не возвращался к человеческому. С ним происходило что-то более серьезное. Клер не видела все его дермаглифы — особые метки на теле каждого вампира, своеобразные индикаторы эмоционального и физиологического состояния, — но те, что выглядывали в прорехи одежды, лихорадочно пульсировали, меняя цвет, словно внутри него произошел какой-то системный сбой.
— Встань! — строго приказала Клер. — Андреас, ты должен встать и идти.
К удивлению Клер, он подчинился и начал медленно подниматься с земли. Женщина протянула руку, видя, что колени его подламываются, но ему удалось устоять. Сгорбленный, с низко опущенной головой, Андреас все же был значительно выше ее. Клер подтянула воротник плаща, прикрывая от солнца его шею и голову.
— Вот и хорошо, а теперь пойдем, — сказала она. — Если хочешь, можешь на меня опереться.
Клер удивилась, что он не стал возражать, а вместо этого пошел рядом с ней, неуверенно переставляя ноги и ворча от боли. Они молча, черепашьим шагом двигались по лесу, затем по лужайке к дому. У самого входа ноги Андреаса отказались служить ему. Клер попыталась помочь, но он оттолкнул ее, словно прикосновения жгли его больнее солнечных лучей. Клер пошла вперед, открыла дверь и держала ее, пока он с трудом преодолевал ступеньки. Переступив порог, Андреас упал на одно колено, но со стоном поднялся.
— Черт! — прорычал он, тяжело дыша и едва шевеля пересохшими губами, затем повернул к ней залитое потом, обгоревшее на солнце лицо и прошипел: — Теперь куда?
Клер кивнула в сторону двери подвала в конце фойе:
— Думаю, там тебе будет комфортнее всего. Во время строительства дома Вильгельм предусмотрел особую комнату для себя, но так ни разу ею и не воспользовался…
Она не успела договорить, как Андреас направился к подвалу. Клер пошла за ним на тот случай, если у него не получится самостоятельно спуститься по ступенькам. Она услышала, как Андреас облегченно вздохнул, оказавшись в прохладной темноте. Он отлично видел без света, но глазам Клер потребовалось бы слишком много времени, чтобы адаптироваться в кромешном мраке подвала, поэтому ей пришлось щелкнуть выключателем. Она смотрела, как Андреас спускается.
Он даже не посмотрел в сторону роскошного дивана, обитого бархатом, стянул с себя плащ, отбросил его в сторону и неловко растянулся на холодном каменном полу. Клер сделала несколько шагов вниз и села на ступеньку. Она молча наблюдала за ним, не зная, что сказать.
— Зачем ты это сделала? — Его голос прозвучал надтреснуто, глаза продолжали гореть янтарным пламенем. — Зачем ты мне помогла?
Клер почувствовала, что ей трудно выдерживать его испепеляющий огненный взгляд.
— Потому что ты нуждался в помощи.
Он презрительно хмыкнул:
— Ты никогда не была глупой, Клер. Зачем сейчас превращаться в идиотку?
Она почувствовала обиду, но только пожала плечами:
— А ты никогда не был тем, кто убивает не раздумывая.
Он снова презрительно хмыкнул и закрыл глаза. Знает ли он вообще, что натворил прошлой ночью? Способен ли что-то осознавать, когда находится в таком состоянии?
Андреас тихо выругался и отвернулся от нее.
— Андре, — тихо окликнула его Клер, — я понимаю, с тобой что-то случилось, но я уверена, тебе можно помочь. Только сейчас не нужно ни о чем думать. Постарайся просто отдохнуть. Наберись сил и восстановись. Здесь ты в безопасности.
— Сейчас все в опасности, — тяжело выдохнул Андреас и снова повернулся к ней лицом, прожигая лазерами измененных глаз. — Особенно ты, Клер.
Она посмотрела на него долгим взглядом, не зная, что ответить. Она не притворялась, будто совершенно не испытывает никакого страха, понимала, что, даже ослабленный ударом ультрафиолета, он представляет для нее опасность. Он остается хищником, наделенным невероятной силой, о которой она даже не подозревала.
Клер недоумевала: как она могла убедить себя, что за четыре месяца, что они были вместе, она хорошо изучила Андреаса и при этом не заметила той страшной силы, что дремала в нем? Более того, она уверовала, что он любит ее, и сильно удивилась, когда он без каких-либо объяснений просто исчез из ее жизни.
А сейчас он вернулся, спустя тридцать лет предстал перед ее глазами в своем истинном облике. И она не понимала, как вести себя с тем, в кого он превратился.
— Постарайся отдохнуть, — только и сказала Клер.
Она поднялась и направилась по ступенькам вверх, чувствуя, что огненный взгляд Андреаса преследует ее. Она выключила свет, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.
Руки у нее дрожали, сердце тревожно колотилось. Ей оставалось только надеяться, что она не совершила непоправимой ошибки.
Одно Клер знала наверняка: ей нужно немедленно разыскать Вильгельма.
Вильгельм Рот получал удовольствие от профессионального минета за рулем «Ягуара XKR купе», который несся по автостраде со скоростью сто двадцать миль в час, и вдруг увидел свою Подругу по Крови, без предупреждения вторгшуюся в его сладкий сон. Она стояла в четверти мили впереди на разделительной полосе, освещенной лунным светом.
В первую секунду он еще глубже вдавил педаль газа, намереваясь проехать мимо, будто ее вовсе нет, и тем самым напомнить ей, что ему очень не нравится ее уникальная способность и что он давно запретил ей врываться в его сны. Но по мере приближения, когда она попала в свет фар, он увидел, что Клер чем-то сильно встревожена. Это было написано у нее на лице. И это притом, что Клер отлично умела держать маску холодной собранности и спокойствия.
