Ж. Жукова - Замуж с осложнениями
— Пишите, звоните, что хотите.
Ой, я думала, он меня к кому-нибудь из подчинённых с этим пошлёт… Всё-таки странная у них субординация.
* * *Привет, мам.
У нас тут небольшая нестыковочка вышла, но у меня всё ок. Похоже, буду дома раньше, чем собиралась. Новости не смотри, если посмотрела — забудь, там пургу гонят, чтобы деньги отмыть, как обычно.
Со связью у меня сейчас не очень, так что не удивляйся, если долго не буду писать.
Брату привет, погладь кота.
* * *— Спасибо, — говорю, закрывая почту и поворачивая бук обратно к владельцу.
Он, пока я писала, встал и занялся чем-то в собственно кухонном углу столовой. Смотрю — несёт вчерашний пластиковый кувшин с пиалами.
— Не откажетесь?
Отказаться-то я не откажусь, но что-то мне это нравится всё меньше и меньше. Нет, ну серьёзно, с какой стати он меня обслуживает? То есть, стать-то довольно очевидная, но удивительно, что он считает это нужным. Мог бы и просто потребовать. Я же ни отбиться, ни убежать не могу… Если только ему доставляет удовольствие сам процесс?
— С-спасибо. А можно узнать, что это? — вот только попробуй мне сказать «узнайте»!
Он произносит какое-то страшное раскатистое слово, я пугаюсь, он улыбается.
— Извините, не знаю названия на всеобщем.
Лезет в бук, что-то там находит, поворачивает ко мне. Там файлик — батюшки-светы, справочник по лекарственным растениям, на муданжском языке! Электронное издание… кто бы мог подумать. На меня смотрит картинка: мелкая травка с колючими листочками, цветы-звёздочки. Как есть могильник!
— А, — говорю, — Пеганум. Хармала.
— Да, да, — говорит он. — Гармарра.
Ох ты ёлки, могла бы и узнать.
— Я думала, её курят.
— Только когда очень весело, — он так улыбается, что хоть сейчас косячок подавай. — Но у нас правило, в космосе — не пьём и не курим. А если её заварить, получается просто приятный напиток. Успокаивает, улучшает настроение.
Ах вот чего я так спала вчера хорошо.
— Спасибо… что вчера угостили.
Смотрит на меня опять как-то странно. Сколько я его благодарю, ещё ни разу «пожалуйста» не сказал. Это у них тоже не принято? Сейчас будет тебе той же монетой:
— Вы, наверное, нечасто с землянами общаетесь? — спрашиваю невинно.
— Так близко — впервые, — ни капли не смутился. — Переговоры ведём, конечно. Но это очень интересный опыт.
М-да, взаимно.
— Ну так вы будете? — кивает на пиалу.
— Боюсь заснуть…
— Ах, да, я не подумал… нужно вам, наверное, пожиже развести…
Да ёлкин дрын! Кто из нас тут капитан космических пиратов, а кто запуганная девица?! И ведь не скажешь ничего, ещё не так поймёт — и мне кранты.
— Да вы не беспокойтесь, я как-нибудь… и так… Я ведь только зашла насчёт письма, так неудобно вас отвлекать… — мямлю в лучших традициях визита в бухгалтерию.
Качает головой, глядя сквозь меня куда-то вдаль. Глаза у него — узкие длинные щёлочки, а веки такие огромные… вокруг правого глаза всё обожжено, удивительно, как сам глаз не задело. Интересно, сколько ему лет? У левого глаза сбоку морщинки, но седых волос совсем нет. Хотя кто их знает, когда они там седеют, эти инопланетяне. Зубы на вид все свои, а если у них зубные врачи такие же, как тот, что ему ожоги залечивал, то очень много лет капитану быть не может. Шрамы на шее тоже есть, а дальше высокий воротник. С учётом того, на что похожи ладони, там и под одеждой ничего себе должно быть. Как же это, наверное, было больно — подумать страшно.
— Не переживайте, — вздыхает. — Я с удовольствием трачу на вас время. Люблю узнавать новое. Лучше расскажите, что вы обычно пьёте.
— Чай… — пожимаю плечами. — Ну, это, если безалкогольное.
— Чай… — повторяет. — Но ещё рано, его вечером… или вы днём?
— Да я-то хоть круглые сутки, — хихикаю.
— Легко, — опять я его с места согнала, пошёл, похоже, чай добывать. Достаёт немаленький холщёвый мешок. — Вот, — говорит, — заваривайте.
Ну, заварочного чайника, конечно, не нашлось. Хорошо хоть кружку какую-то отыскала с ситечком сверху. Листья они сушат, похоже, целиком. И никаких добавок. Получилась жидкость почти шоколадного цвета, разве что прозрачная слегка… но на вкус нормально. Беру пиалу побольше — чашек-то тут совсем нет, иду к столу. Капитан там уже опять в буке ковыряется. Смотрит на меня, как на дрессированную собачку.
— Вам посуда подходит?
— Ну, я бы предпочла, чтобы она была с ручкой, а так вполне.
И тут он принимается хохотать. Да как вступило! Громко, гулко, как автоматная очередь. Голову запрокинул — господи! А на шее-то шрамы… как он только выжил вообще?!
Развеселить Азамата было не лучшей идеей — на этот грохот, который у него канал за смех, явился Алтонгирел. Я стараюсь слиться со стулом, естественно, тщетно.
— Развлекаешься? — спрашивает он как-то нехорошо.
Азамат вытирает ладонью левый глаз. Ой, как мне хочется отсюда уйти немедленно и не вникать в их разборки…
— Тебя что-то не устраивает? — спрашивает капитан, всё ещё весело.
— Да так, знаешь, боюсь, как бы ты не слишком жестоко разочаровался потом, — цедит Алтонгирел. Когда Азамат сидит, Алтоша выглядит почти представительно. Оборачивается ко мне, опираясь на спинку моего стула:
— А вам тут ещё не скучно, юная леди? — что он хочет подчеркнуть? Что юная? Или что леди? Нет, тут явно какие-то свои интриги, которых я не понимаю, и понимать не хочу. Выгибаю спину, чтобы быть от него подальше.
— Напротив. Мы вели чрезвычайно познавательную беседу о напитках.
— Уверен, вы получили от этого массу удовольствия, — шипит практически мне в ухо. Отклоняюсь в сторону так, что это уже неприлично. Ну почему Азамат ничего не сделает?!
— Совершенно верно, — огрызаюсь.
— И почему я вам не верю? — он уже меня почти касается. Приходится всё-таки встать и обойти стол.
— Понятия не имею.
Сейчас ведь расплещет мой чай, урод.
К счастью, он переключается на Азамата — и заодно на муданжский.
— Очень тебе советую это прекратить.
Капитан, изменив своей вежливости, тоже переходит на родной язык:
— Я не уверен, что это входит в сферу твоей компетенции.
Хорошо, что у них тоже много умных слов заимствовано из всеобщего, а то хрен бы я что поняла.
— Зато я уверен. Над тобой мало смеются? Хочешь брызнуть бензином в костёр?
А, ну да, поняла. Ещё бы знать, о чём он…
— Я думаю, что больше уже некуда.
— Тебе рано себя хоронить.
— И поэтому ты считаешь, что мне надо сидеть под замком.
Да о чём они?! Или я не хочу этого знать…
