Мария Сакрытина - Клятва
Но такие, как я, привыкли жить одним днём. И, пока меня вкусно и плотно кормили, одевали и давали спать в тепле, мне было весьма не плохо.
Глава 2. Принц
(Из записок Элизы Северянки)
Такие, как я, всегда одиноки. Даже, если нам везёт быть любимыми. Даже если у нас рождаются дети. С детьми ещё хуже – они уже рождаются не людьми, и мы-то знаем, какую судьбу им предстоит прожить. Так что лучше бы их вообще не было, наших детей.
«Люди боятся всего, что не понимают», - говорил мне Зак. Он вкусил человеческий страх в полной мере, и, сказать по правде, нёс его бремя лучше меня.
Зак говорил, что его тоже преследовали видения прошлого и настоящего. Я знаю, что он их записывал – возможно, ему становилось легче? Может, это поможет и мне? Может быть, перенесённые на бумагу, они перестанут возвращаться ко мне в кошмарах?
Мне просто страшно, ужасно одиноко, и я знаю, что ни с кем не могу поделиться этим безумием. Я научилась в полной мере владеть своей силой, но эти видения иссушают меня тяжелее, чем самое могущественное заклинание.
Вряд ли, конечно, бумага поможет. Но это лучше, чем лежать в кровати очередного любовника, погружённого мной в волшебный сон, и разговаривать сама с собой.
Кажется, я схожу с ума.
…Магианцы могут сколько угодно называть меня ледяной королевой и рассказывать сказки про то, что меня послали боги в им назидание. Но у меня была вполне обычная семья – по крайней мере, до пяти лет.
Я родилась в небольшой деревушке на севере Мальтии – в семье кузнеца. Мой отец, овдовев, пошёл против воли старейшин, взяв в жёны чужеземку. У меня было двое сводных старших сестёр и трое братьев. Я совершенно их не помню – мы вряд ли много общались. Они не любили мачеху, и меня не любили тоже. Впрочем, не помню, чтобы я вообще с кем-то общалась, кроме родителей – обычно я играла или у самого дома, или в любимом закутке за печкой, за что отец звал меня Сверчком.
Лицом я пошла в отца. От него у меня иссиня-чёрные волосы и яркие глаза. Разве что черты слишком тонкие – это от матери. У отца были грубее. Я помню его совсем мало – только лицо да удивительно мягкие губы, когда он сажал меня на колени и целовал в щёку перед сном. И прозвище – Сверчок. Да, и руки – у него они были большие и мозолистые. С тех пор к мозолям на руках у меня слабость.
Моя мать была с Востока. Как она оказалась на Севере, я понятия не имею. Возможно, на родине узнали, кто она такая, и потому ей пришлось бежать. За всю свою жизнь она ни разу не призвала ту силу, которой наделён наш род – даже перед смертью, даже когда моя жизнь была в опасности. Когда меня уводили, и она знала, куда и зачем – она не сделала ровным счётом ничего, чтобы это остановить.
За это я не могу простить её до сих пор.
Она рассказывала мне волшебные сказки. Одну я любила особенно – в ней был добрый храбрый спаситель-принц. Я мечтала о таком – как он увезёт меня в свой замок, как женится на мне, я стану его королевой, и мы будем жить долго и счастлива.
Мать грустно улыбалась, когда я рассказала ей о своей фантазии. «Ты самая красивая, ты самая умная, ты несравненна», - любила говорить она, когда, случалось, меня обижали соседские ребята или мои сёстры забирали мои игрушки.
Это, и сказку о принце, - всё, что мне осталось от матери.
Уж лучше бы она погибла, перебираясь через Туманные горы в северную Мальтию, замёрзла в снежную бурю или стала добычей местных волколаков, чтобы я никогда не появилась на свет.
***- Старый кретин, осёл коронованный, когда же ты уже сдохнешь?!
- Ваше Высочество, простите, но вы бы поаккуратнее, даже у стен есть…
Юный принц Валентин резко обернулся, взметнув полы серебристой парадной мантии.
- Что, уши? Уши, которые мы ещё не отрезали?! Я, что, мало вам заплатил?! Так почему, бездна вас забери, вы не…
Сухонький мужчина, напоминающий крысу больше, чем человека, хмурясь, отступил к стене. А принц принялся мерить шагами залу.
- Ваше Высочество, вы, конечно, станете лучшим королём за всю историю Мальтии, и народ вас любит, вы умны, но…
- Да, вот только королём мне не стать, - раздражённо перебил Валентин. – Ладно, Марк, прости, я сорвался, - и уже тише добавил. – Не могу смотреть, как этот сбрендивший старик казнит мой народ толпами лишь потому, что ему всюду мерещатся шпионы южан. Как можно уничтожать руку, дающую тебе хлеб? Как, бездна забери, ими потом править?!
- Ваш отец никогда не был особенно щепетильным, - осторожно вставил доверенный советник Его Высочества граф Марк.
- А к старости ещё и свихнулся, - отозвался Валентин, падая в кресло и закрывая лицо руками. –Спаси нас Великая Матерь!
Граф подошёл к нему.
- Но Вы, Ваше Высочество, вы другое дело…
- О да, - хохотнул принц, опуская руки. – Вот только я младший сын и узурпировать корону у своего идиота-братца совершенно не желаю… Но, похоже, придётся, раз старый идиот на троне ясно сегодня дал понять, что корону он скорее расплавит, чем отдаст мне, хотя прекрасно знает, что Жермен править способен, так же, как его драгоценный любимый котик Пушистик-Усатик, и уж конечно понимает, что стоит моему братцу стать королём, за регентство вцепятся все десять Лучших родов без исключения… Но после нас же хоть потоп!
Марк склонил голову, пряча улыбку. Сцепятся. Он первый и сцепится.
Но и остальные рода не сдадутся без боя, а значит, победителю достанется разрушенная страна, в долгах по уши, а то и на коленях… Она и сейчас изрядно потрёпана.
Поэтому выгодней было встать у трона того, кто эту страну из бездны вытащит, и в награду одарит помощников милостями в виде завоёванных земель и денег из пополнившейся казны. И желательно сейчас, когда ещё есть, что вытаскивать. На данный момент это мог сделать только Валентин, и потому Марк за него держался. Оба: и принц, и граф, - это отлично понимали.
- Ваше Высочество…
Валентин вскинул на него горящий взгляд.
- Вот только про армию больше не вспоминай! Ползать на коленях перед офицерами и слушать их «простите, Ваше Высочество, мы вам очень сочувствуем, но у нас присяга» я совершенно не хочу. Всё равно без толку.
Граф спокойно встретил его взгляд и улыбнулся.
- Есть кое-что ещё, Ваше Высочество, чего нет ни у Его Величества, ни у крон-принца.
Валентин недоверчиво усмехнулся.
- Правда? Что же?
Граф, не отводя взгляда, выдержал эффектную паузу.
- Чародей, Ваше Высочество.
Валентин подскочил, бросился к графу.
- Где?!
- На северной границе, Ваше Высочество, - в притворной печали склонил голову Марк.
Хотя почему в притворной? Живи чародей хотя бы на юге, граф бы его сам забрал. Но на север, к тамошним лордам, где шла гражданская война, соваться Марку, после того, как он так удачно спонсировал повстанцев… Смерти подобно. А вот принцу, которого любят и местные князья, и те же восставшие – другое дело.
