Марина Ефиминюк - Магические узы
Кто же подобную гадость смотрит? Меня и так одолевал страх, оставалось еще насмотреться ужасов по видению!
В наши мирные дни аггелам перекрывали магию, и они не могли превращаться в монстров, что, в общем-то, не мешало пачками штамповать героические былины, используя образ зверя на полную катушку. В газетных листах и в видео-выпусках не упускали случая посмаковать подробности очередного самовозгорания не запечатанных аггеловских отроков, у которых неожиданно проявлялась сила. Писаки трезвонили на весь мир о любом мутном деле, связанном с аггелами, лишь стращая народ! Сама видела, как достопочтенная старушка в забавной шляпке тыкала фигой вслед аггелице перед зданием «Веселены Прекрасной». Да, что далеко ходить? Мой отец страстно спорил на семейных посиделках, что все народности равны, а при виде аггела все равно тишком плевал через левое плечо! Средневековье какое-то.
Нащупав пульт, я быстро переключила канал, остановившись на нарисованной сказке о потерявшемся в тумане ежике, и практически задремала, как коммуникатор взорвался песенкой, заставив меня истерично затрястись. Дрожащей рукой я лихорадочно выудила завалившийся между продавленных подушек аппаратик. В зеркале отразилось худое лицо Здышко, подслеповато щурившееся из-за толстых стекол очков. Напряжение вмиг схлынуло.
– Привет, – пробурчала я.
– Веда, тебе нужно срочно приехать! – заявил взволнованно клерк вместо приветствия.
– Слушай, Здышко, – мой голос звучал крайне уныло, – я заболела. Сегодня не приду, и, вообще, я тут об отпуске подумала…
– Уйдешь в отпуск завтра, – прервал меня Здышко на выдохе, – тут такое творится!
– Что творится? – сердце тревожно екнуло.
– Начальство разошлось, – туманно поведал тот.
– Из-за драконьей крови? – для чего-то переходя на шепот, утончила я и воровато оглянулась через плечо в пустую прихожую, ожидая обнаружить разозленного большого начальника, лично явившегося оповестить меня об увольнении.
– Угу, – неоднозначно промычал Здышко.
Страх перед гипотетической смертью, поджидавшей на улице, моментально отступил под натиском вполне реальной угрозы потерять работу.
– В общем, приезжай поскорее в контору… – посоветовал коллега.
– А Ждана там? – утончила я, уже вскакивая с дивана. Нога запуталась в длинной поле халата, едва не лишая меня равновесия. Чтобы не рухнуть на пол, пришлось ловко вывернуться и шлепнуться аккурат в щель между подушками.
– Ждана? – казалось, Здышко замялся, озадачившись. – Ах, Ждана! Ну да, здесь.
Я в нерешительности кусала губу.
– А без меня никак?
– Начальник сильно зол… – добавил клерк.
– Ладно, через час буду, – простонала я и быстренько отключилась, пока он по доброте душевной не поведал мне еще каких-нибудь плачевных и расстраивающих подробностей.
Если бы в то безумное утро в моей голове всплыла хотя бы одна действительно трезвая мысль, то, возможно, жизнь потекла бы по другому руслу, но страх даже мудрецов оборачивает глупцами. Идеи менялись с лихорадочной быстротой, выбирая самый безопасный способ добраться до конторы. По всем канонам героического жанра подземка, а уж тем более случайно остановленная попутка, обычно приводили главных героев былин к погибели. Меня такой расклад никак не устраивал. Выход из затруднительного положения нашелся один, и он носил название «Чайка».
Старый отцовский автокар, купленный сразу после рождения Богдана, счастливо доживал свои дни в уютной гаражной клети. Отец выезжал на «Чайке» только по праздникам, а все остальное время лишь любовно натирал треснувшее лобовое стекло да подливал маслице с магическими усадками в двигатель.
Натянув удобные черные штаны и футболку, я прихватила с собой вчерашнее пальто с глубокими карманами и опасливо приоткрыла дверь из кухни. Денек выдался погожий и теплый. Через густую зелень яблонь на выложенную камнем дорожку сочился солнечный свет, рисуя лимонно-желтую паутинку лучей. В саду разрастались сорняки, и буйно цвели одуванчики, победоносно завоевывая место под солнцем.
Все еще не решаясь прошмыгнуть от дома до дверей гаража, я подняла взгляд на старые переплетенные кроны деревьев, через которые просматривались крошечные клочки пронзительно синего неба, и искренне попросила:
– Боженька, сделай так, чтобы сегодня меня не убили! – и, помявшись чуть-чуть, добавила: – И, если не сложно, помоги не разбить отцовского автокара! Ладно?
Пригибаясь и прижимая к груди разодранный накануне ридикюль, я опрометью бросилась к железным дверям клети и выдохнула, лишь распахнув их.
Через маленькое окошечко внутрь гаража проникало солнышко, и в косых лучах плавали пылинки. Пахло затхлостью и перебродившими в кадке, задвинутой в самый угол и накрытой рогожей, мочеными еще прошлой осенью яблоками. На широких деревянных полках под самым потолком обрастал толстым слоем пыли хлам, не уместившийся в домашнем чулане: старые лыжи, пустые стеклянные банки из-под зимних заготовок и пара рассохшихся дорожных сундуков. Длинный бледно-голубой автокар с поеденным ржавчиной днищем, горбатой крышей и выпуклыми крыльями недовольно таращился на меня круглыми фарами.
Надо сказать, что разрешение на управление автокаром мне дали чистым чудом вместе с университетским дипломом. С памятного дня сдачи экзамена в дорожной Ратуше я не садилась за руль, а потому, утонув в скользком глубоком сиденье, оббитом гладкой потертой кожей, сильно смешалась. Большая тонкая баранка с отделкой из черепашьего панциря закрыла собой половину широкого лобового стекла с заметной выщерблиной у дворников.
– Все будет хорошо, – свирепо пробормотала я, пытаясь отыскать рычаг запуска двигателя. Круглые окошки непонятных приборов лишь сбивали с толку и вызывали неподдельную панику. Случайно палец надавил на рычажок, спрятавшийся в самом неожиданном месте, и мотор «Чайки» сварливо заурчал, кряхтя и чихая, словно престарелая матрона. В салоне тут же запахло кисловатыми магическими испарениями.
Нога, обутая в мягкий ботинок, резко нажала на педаль. Взревевший автокар с нехарактерной для почтительного возраста резвостью вырвался из клети и, подмяв зеленеющий куст крыжовника, заглох.
Я таращилась перед собой, вцепившись в руль, и сглатывала пересохшее горло. Пришлось снова пробормотать, уговаривая саму себя:
– Все будет хорошо, сегодня никто не умрет…
Даже мысленно я не позволила добавить сакраментальное «наверное». Мой жалкий нетвердый голос словно бы прозвучал со стороны и с вопросительной интонацией. Очень хотелось надеяться, что у меня получится не только пережить этот день, но и не задавить случайного пешехода.
Со второй попытки дело пошло куда как веселее. Я осторожно вырулила на подъездную дорожку, начисто уничтожив клумбу с цветущими алыми тюльпанами, которые клялась ежедневно поливать. Автокар протарахтел до уличной мостовой, и бодро устремился по тихой улочке мимо опрятных двухэтажных коттеджей и ветвистых тополей.
Спуститься с холма спального района к оживленным проспектам с высокими украшенными ажурными балкончиками зданиями оказалось самой простой частью дерзкого плана. От количества бешено мчавшихся автокаров, сыпавших на мою голову визгливые предупредительные сигналы, руки дрожали, как у припадочной. Нога, замершая на педали газа, затекла, а спина взмокла, как если бы мне пришлось пробежать семь верст по пересеченной местности. Взгляд упорно замер на клочке мощеной дороги, убегавшей под капот «Чайки».
Проспект, разделенный на две части полосой парка с деревянными затейливыми лавочками, плавно перетекал в шумный бурлящий перекресток. Тут меня охватил настоящий ужас. Остановившись на запретительном красном сигнале светового фонаря, я сумела перевести дыхание. Стоило расслабиться, как глазок подмигнул, наливаясь сочным зеленым светом, и подпиравшие сзади соседи по дороге взвились оглушительными воплями. Второпях я надавила на педаль заднего хода, и только чудом успела остановиться. «Чайка» обиженно вздрогнула, отряхнулась, будто кошка, и застыла всего в мизинце в блестящего бампера чужого автокара.
– Батюшки, – прошептала я, прижимая к искривленному рту ладони, и с опаской глянула в зеркальце заднего вида.
Оно отразило смуглое симпатичное лицо паренька в кепке с длинным козырьком, какие носят профессиональные игроки в лапту. Изогнув брови, водитель явно радовался, что его черный спортивный автокар не пострадал. На одно мгновение парень поднял голову, поймав мой взгляд в зеркале, и внутри царапнуло. Его глаза отличались неестественным угольно-черным цветом! В памяти я бешено перебирала образы и лица, пытаясь вычислить, как сильно сосед по дороге походит на вчерашнего незнакомца, который сначала гнался за погибшим служителем Исторического музея, а ночью, судя по всему, нагрянул ко мне в гости с самострелом в качестве сувенира. Конечно, в автокаре сидел другой парень, но, оторопелая, я без труда сумела отыскать схожие черты!
