Ульяна Соболева - Осколки безумия
Вчера вечером мы отдали Ками последний пакетик с кровью. Сейчас полдень. Скоро начнутся необратимые последствия от голода. Моя кровь не поможет так долго, да и не хватит и ее тоже. Я должна пополнять запасы, а я только отдаю. Я и Габриэль, который больше походил на призрака. Слишком бледный от кровопотери. Он старался отдать больше чем я. Только моя кровь и его походили по составу на человеческую. Только наша кровь еще могла насытить Ками, Кристину и Диану.
Я сидела на постели Камиллы, укачивая ее, и перебирая светлые локоны, и вдруг она тихо спросила:
— Это правда, что папа ушел от нас и это он заставляет нас голодать?
Я судорожно стиснула край покрывала и посмотрела на сына. Он отвернулся. Я тяжело вздохнула и провела кончиками пальцев по локонам Камиллы, накручивая один из них на палец.
— Это не правда. Он нас не бросил и он обязательно к нам вернется.
Самуил с упреком посмотрел на меня и снова отвернулся. Я почувствовала, как горлу подкатывает комок слез.
— Это просто война, Ками. Папа здесь не при чем. А война скоро закончится.
— Люди придут к нам и сожгут наш дом, как в фильмах? Я чувствую, о чем вы все думаете. Ваши мысли я слышу их. Все что вы говорите про себя.
Ками села на кроватке и посмотрела на меня расширенными глазами, полными слез:
— Папа начал войну с нами, потому что ты его забыла, да? Он ушел от нас к другой женщине. Я все знаю, мама. Папа нас бросил. Он нас ненавидит, иначе мы бы не умирали здесь от голода. Я хочу есть. Я хочу свои три пакета. Я больше не могу питаться твоей кровью, я не наедаюсь. Почему мы не трогаем слуг? Ведь у нас работают смертные. Почему мы их не трогаем? Они бы могли нас кормить.
Я в ужасе смотрела на дочь, на ее сверкающие глаза и сжатые в кулаки ручки. То, что она говорила — резало по нервам.
— Мы не трогаем слуг потому что мы — не чудовища.
— Отец говорил, что мы охотники, а люди наша добыча. И не трогаем мы их только потому что таков закон. Но в военное время не действуют законы, а я хочу есть. Я чувствую запах крови в доме, слышу, как она бежит по их венам. Там в левом крыле, где он убирают твои покои. Приведи ее к нам, мама. Приведи.
Я посмотрела на Самуила. Он еще держался, но и он скоро не сможет терпеть он просто ребенок. Нужно сказать Фэй, чтобы Анну держали от нас подальше. И, наверное, стоит уволить всех слуг иначе они начнут умирать.
— Если ты это сделаешь, начнем умирать мы, — прошептал Самуил и вдруг схватил меня за руки.
— Мама, мы уже завтра начнем изменяться. Диана первая. Она не выдержит. Потом Ками и Кристина. Ты должна принять решение. Ты все еще королева. Приведи к нам слуг. Я знаю, что ты против. Я знаю о чем ты думаешь, но Ками не просто так спит. Это из-за голода.
Я судорожно сглотнула и сжала в ответ руки сына.
— Возьми мою кровь. Сколько хочешь. Ты и Камилла вы можете питаться от меня.
— Ненадолго. Тебя хватит на пару суток, а потом ты начнешь умирать.
Я смотрела ему в глаза и понимала, что он прав. В дверь тихо постучали и зашел Велес. Он протянул нам флягу.
— Мои запасы. Дайте Ками.
Я обняла племянника, прижала к себе.
— Отдай своей маме, она сейчас больше нуждается в этом. Нам хватит моей крови.
Велес отрицательно качнул головой:
— Мама питается от Габриэля. Возьмите. Скоро вернется Влад и Мстислав и все закончится. Нам осталось продержаться меньше суток.
Я взяла флягу и протянула ее Камилле. Дочка жадно осушила остатки крови, вытерла ротик тыльной стороной ладони.
— Как мало… — всхлипнула она, — очень мало…Я такая голодная.
Она легла на подушку и укрылась с головой одеялом. Постепенно голод начал мучить и меня. Он подкрадывался издалека, постепенно царапал по горлу, пек десна, саднил в груди. Уже и я чувствовала запах крови, биение живых сердец нашей обслуги и мои ноздри трепетали.
Ночью, я легла рядом с Ками и прижала ее к себе, закрыла глаза, стараясь не думать о жажде. Самуил включил компьютер и тихо клацал по клавиатуре.
Я смотрела на его спину, на худенькие плечи, потом на Ками, бледную и ослабленную, она вздрагивала во сне. И вдруг резко встала с кровати. В тот же момент Самуил повернулся ко мне.
— Ты очень сильно рискуешь и ты даже не знаешь где он.
— Я больше не могу этого вынести. Я или принесу вам поесть или умру сама. Он не посмеет меня убить. Не тронет и пальцем, каким бы гипнозом эта тварь его не опутала.
Я приняла решение и почему-то мне стало легче. Бездействие и ожидание убивают, умертвляют всю надежду. Мои дети больше не будут голодать. Я все еще королева. Я все еще Марианна Мокану и мое имя даст мне неприкосновенность. Я подошла к шкафу с одеждой и посмотрела на себя в зеркало. Жалкое подобие той Марианны, которой я была. Тень. Отражение в грязной воде. Черные круги под глазами, мертвенно бледная кожа, тусклые волосы и неестественная худоба. Ничего. Пусть смотрит в каком мы состоянии и до чего он нас довел.
— Отец в северной части города. Они обосновались в здании рядом с больницей.
Самуил проводил меня до дверей.
— Мам…ты очень сильно рискуешь. Отец уже не тот, кем был раньше. Мы опоздали. А я из-за голода плохо вижу твое будущее. Я не знаю, что тебя там ждет. Может быть потерпим? Немножко или…
— Мы не тронем слуг. Никогда. Не в этом доме. Я вернусь обратно и принесу нам еду.
Самуил рывком обнял меня.
— Только постарайся вернуться, мама…У нас кроме тебя никого не осталось.
Я погладила его по непослушным волосам…на ощупь точно таким же, как у Ника.
— Береги Ками, пока меня не будет. Ты знаешь, я оставила запас своей крови. Вам должно хватить и пообещай, что в нашем доме никто не умрет. Мы — королевская семья. Мы должны держаться. Если сорвемся — сорвутся все и мы превратимся в животных.
— Мама, мы и так животные…мы хищники и наша сущность пробивается…
— Нет, Сэми. Мы сами решаем кто мы. Это наше решение. Только наше.
Я закрыла дверь и почувствовав головокружение прижалась спиной к двери, закрыла глаза.
— Я не пущу тебя к нему, — Кристина стояла передо мной, ее глаза сверкали на совершенно белом лице.
— Я должна.
— Он убьет тебя. Марианна, это бесполезная жертва…ты знаешь, на что он способен в ярости. Я не хочу похоронить еще и тебя. От нас ничего не осталось, Маняш…ничего одни осколки. Я не хочу тебя потерять.
